Угол атаки - Таманцев Андрей "Виктор Левашов" (электронные книги без регистрации txt) 📗
Гостю Ермакова было лет пятьдесят, как и самому Ермакову, но при первом же взгляде на него Ермаков ощутил себя старым, грязным, плохо подстриженным и плохо выбритым, хотя принял ванну и побрился сразу же, как только вернулся из больницы. Ему даже захотелось спрятать свои неухоженные ногти, чтобы при рукопожатии они не сравнились с наверняка отполированными ногтями гостя.
Но тот и не думал протягивать руку. Остановился в дверях, держа руки в карманах светлого расстегнутого плаща, окинул кабинет равнодушным взглядом, потом без приглашения опустился в кресло и вытянул длинные ноги в туфлях, перемазанных мокрой глиной. Его ничуть не смутило, что он испачкал дорогой ковер. В глине были и брюки, и даже полы плаща. Ермаков со злорадством отметил, что "ауди" гостя завязла на съезде с шоссе, разбитом строительной техникой, и этому штатнику пришлось вытаскивать свою задницу из салона и толкать машину.
- Нужно ли мне представляться? - спросил наконец гость, холодно и даже словно бы брезгливо рассматривая Ермакова.
- Не трудитесь. Все равно соврете, - ответил Ермаков, в свою очередь исподлобья разглядывая гостя и отмечая, что пребывание в России все же наложило отпечаток на его волевое лицо: вот и тени под глазами обозначились, а потом превратятся в мешки, а там и почки с печенью дадут о себе знать от российской воды и халявной выпивки на гостеприимных русских застольях.
Коротким движением руки Ермаков указал на бар:
- Самообслуживайтесь.
Гостю потребовалась маленькая пауза. Чтобы понять, что хотел сказать Ермаков. Этого неологизма он не знал. В Гарварде его этому не научили. Или в Вест-Пойнте. Или где там находится племзавод, на котором выращивают таких жеребцов.
- Take yourself,[3] - повторил Ермаков.
- Thank's. - Гость подошел к бару. - Would you lake to speak English?[4] - спросил он, с видом знатока рассматривая бутылки.
- Нет, - ответил Ермаков. - Мы в России. А здесь пока еще говорят по-русски.
- O'key, будем говорить по-русски, - равнодушно согласился гость. Он плеснул в стакан виски из квадратной бутылки с темной этикеткой, поискал взглядом ведерко со льдом. Но понял, видно, что хочет слишком многого, и вернулся в кресло.
- Я ждал другого человека, - сказал Ермаков, имея в виду, что на контакт с ним должен был выйти не дипломат, а глубоко законспирированный агент. - Вы понимаете, о чем я говорю.
- Да, понимаю. Он не смог прийти. Два часа назад он был арестован возле вашей московской квартиры.
- Вот как? Его расколют в два счета. Или уже раскололи.
Гостю вновь потребовалась маленькая пауза, чтобы понять, что хотел сказать Ермаков. Он объяснил:
- Заставят говорить.
- Возможно, - кивнул гость, небрежно вертя в руках стакан и лишь изредка делая небольшие глотки.
- И после этого вы не побоялись приехать ко мне?
- То, что я намерен с вами обсудить, это всего лишь варианты вашего поведения. Возможные варианты, и только. Перейдем к делу. Вы дали знак неким людям, назовем их третьей стороной, что принимаете их условия.
- Что вы называете знаком? - спросил Ермаков, отметив, как аккуратно его гость выстраивает фразы. Матерый волчара. Опасается прослушки.
- Вы потребовали отменить их доступ к вашему счету в Дойче-банке. Они это сделали.
- Это значит, что я готов вас выслушать, - возразил Ермаков. - И ничего больше.
- Не меня, господин Ермаков. Их. Но вы ошибаетесь. Шесть миллионов долларов - слишком большая цена за вашу готовность выслушать их. Это цена за вашу готовность работать на них.
- А если я откажусь?
- Вы не откажетесь. Во всяком случае, они в этом не сомневаются.
- Снова пошлют снайпера?
- Я не исключаю этого варианта.
- Каковы же их условия?
- Сначала вопрос. На известном вам забайкальском аэродроме сейчас находятся пятнадцать истребителей, подготовленных к продаже. Каким образом вы намерены передать их талибам?
- С чего вы взяли, что я отвечу?
- То, что вы можете ответить, я знаю. Вы планировали, что они уйдут своим ходом. Афганские летчики инфильтруются в Таджикистан и прибудут в Потапово под видом таджикских перегонщиков или стажеров. Это не предположение. Первые шесть человек уже перешли границу в районе Бадахшана и находятся в Душанбе. Они взяты под наблюдение. Пока их не трогают, чтобы не спугнуть остальных. Как только появятся остальные, вся группа будет арестована. И вопрос у меня не что вы собирались делать. А что собираетесь делать сейчас, зная то, что я вам сказал.
- Откуда у вас эта информация?
- Это не важно. Важно, что информация достоверная. Вы не знаете ответа. Что ж, я так и думал. Вернемся к делу. У вас есть только два пути. Первый: немедленно, не теряя ни одного часа, добиться приема на самом высоком уровне. Как минимум на уровне первого вице-премьера. Или даже самого премьера. И проинформировать его о том, что происходит в Потапове.
- О чем?
- Обо всем. В частности, о "Руслане". Ермаков промолчал.
- Да, о "Руслане", - повторил гость. - И о своей позиции, которую вы ранее высказали своему шефу в весьма энергичной форме. Уверен, что премьер Кириенко выслушает вас с очень большим интересом. И примет меры. В итоге контракт с аль-Джаббаром будет расторгнут, ЗАО "Феникс" прекратит свое существование, оборудование будет возвращено в НПО имени Жуковского. А торговля российскими истребителями вернется в законное русло. В более-менее законное. Потому что в России ничего абсолютно законного не существует. Исключено, - твердо сказал Ермаков. - Даже если я захочу это сделать, мне и близко не дадут подойти к Белому дому.
- Это техническая проблема. Сложная, но при желании ее можно решить. При большом желании.
- Я этого не сделаю. Россия потеряет миллиарды долларов.
- Нельзя потерять того, чего нет. У России нет этих миллиардов.
- Будут.
- Моральный аспект вас не волнует?
- О морали мы будем говорить, когда накормим страну.
- Завоевав Афганистан, талибы не остановятся. Они станут угрозой для России. Об этом вы не думаете?
- К тому времени Россия вновь станет великой державой. Никому и в голову не придет поднять на нее руку.
- Вы патриот, - с холодной иронией заметил гость. - Но очень своеобразный.
- Послушайте, вы! - вскинулся Ермаков, но сдержался. - Да, я патриот. Вам этого не понять.
- Это трудно понять, - согласился гость. - Потому что за свою любовь к родине вы расплачиваетесь чужими жизнями. И считаете это в порядке вещей. Что ж, тогда у вас остается только один выход. Принять условия третьей стороны. Они состоят из двух пунктов. Пункт первый: вы не должны препятствовать вылету из Потапова самолета "Руслан" с известным вам грузом. Пункт второй: завтра утренним рейсом вы с сыном вылетаете в Стамбул из Шереметьева-2. Для лечения. Билеты и все документы уже ждут вас в справочном бюро в пакете на ваше имя. В Стамбуле вас встретят и переправят в Соединенные Штаты.
- Говорите уж прямо: выкрадут, - бросил Ермаков.
- Зачем? Вы попросите политического убежища. И вам его предоставят. В обмен на это вы расскажете все, что знаете о подпольной торговле российскими вооружениями. Ваши показания будут документированы. Об этом дадут знать в Москву. Российская сторона не захочет огласки. Таким образом будет достигнут тот же результат, что и в первом варианте.
- А меня уберут. Правильно?
- Напротив. Вы получите новые документы и охрану по программе защиты свидетелей. Вы очень ценный свидетель. И будете довольно долго им оставаться. Плюс шесть миллионов. Их вы уже получили. Третья сторона полагает, что это поможет вам избавиться от тоски по родине. Или сделать ее менее жгучей.
- Вы все сказали? А теперь послушайте меня. Передайте этой третьей стороне...
- Я не могу ничего передать, - перебил гость. - Но мне интересно узнать, какой из двух вариантов вы выбрали.
