Осколки ледяной души - Романова Галина Владимировна (лучшие книги .txt) 📗
До сих пор было смешно думать об этом. Они с Кирюхой ржали тогда два дня. Накачивались пивом на Кирюхиной даче, ели копченого палтуса, презентованного одним из постоянных клиентов, и ржали, как идиоты.
С чего же она тогда начала, подсев к нему в кафе? Вроде она спросила...
– Мне кажется, вам нужна работа?
Степан поднял глаза от своей тарелки и с изумлением вытаращился на молодую женщину, подсевшую к нему за столик без приглашения.
Лет тридцать, может, чуть больше, решил тогда Степан, без стыда разглядывая ее.
Натуральная блондинка. Голубоглазая, глазастая, ресницы и брови черные, что большая редкость для блондинок. Хотя могла и красить. Достаточно высокая, почти одного с ним роста. Грудь большая, чуть больше той допустимой нормы, что ему нравилась. Запястья и щиколотки узкие. Он не поленился, заглянул под стол, пытаясь рассмотреть ее ноги. Она тут же их подобрала, стесняясь. Хотя стесняться было нечего. Ножки были в порядке.
Она вообще вся была в порядке. От маникюра и высоченных тоненьких каблуков до крохотных мочек ушей. В полном упакованном порядке. Ее неброский костюмчик и туфельки с сумочкой стоили...
Да неважно, сколько все это стоило. Важным было то, что таких вот ухоженных, накрахмаленных и холеных цыпочек Степан не терпел. Он летел от них, как черт от ладана. Он даже головы в их сторону не поворачивал. И ни в одной самой разнузданной своей эротической фантазии он не представлял себя в постели с такой вот прекрасной эксклюзивной принцессой.
Принцесса и есть, решил он тогда и раздраженно зацарапал вилкой по дну тарелки.
Его от таких мутило. В них не было жизни, не было огня, не было страсти. Гладкие, сверкающие неживым блеском платиновые волосы. Изнеженная, замороженная плоть, и голос такой же замороженный, и смех наверняка такой же. А попробуешь растопить этот лед, ничего, кроме желе, не получится.
Тьфу, гадость какая...
– Вы смотрите на меня, как на жабу, – вдруг сказала женщина и поспешила представиться: – Верещагина... Татьяна Верещагина...
– Степан, – отозвался он неожиданно для самого себя. Сравнение про жабу ему понравилось, наверное, потому и назвал свое имя. – Так что вам от меня нужно, Татьяна?
– Мне нужно... Я хочу предложить вам работу... – Она нервно облизнула безупречной формы губы. – Это не совсем обычная работа. Я даже не знаю, как вам сказать...
– Я не стану спать с вами за деньги, – насмешливо протянул догадливый Степан. – Я не жиголо, дорогая Татьяна.
– Упаси вас господь!!! – испуганно вскинулась она и даже отпрянула, что его, несомненно, задело. – Я не сплю с кем попало! Я... вообще сейчас ни с кем не сплю.
Неудивительно, чуть не фыркнул он. Такая вся заледеневшая, что уличать ее в непотребном сексе на рабочем столе в каком-нибудь офисе было бы большой неосторожностью.
Вслух же он произнес:
– Так что вы от меня хотели?
– Я хотела бы, чтобы вы... – она снова затеребила языком свои губы, – чтобы вы сыграли роль моего любовника.
– Что?.. Роль?.. Как это?.. – Это походило на небольшое приключение, и Степан заинтересовался.
На задний план уползло его раскаяние, вызванное слезами вчерашней подруги, требующей от него любви и верности. И чувство собственной неполноценности притупилось.
– Понимаете, мой муж, он... он ушел, – проблеяла Татьяна, готовая расплакаться.
– Понимаю, – осторожно вставил Степан, а про себя добавил: «Ох как я его понимаю». – И что же?
– Я еще на что-то надеялась, понимаете, ждала... Прошло уже почти десять месяцев. А тут пару дней назад я встретила его... с другой женщиной. – Татьяна потупилась, с преувеличенным вниманием разглядывая свои ногти. – Теперь я хочу, чтобы и он меня увидел с мужчиной.
– Вы хотите заставить его ревновать? – догадался Степан.
– Нет. Я хочу просто вернуть его, – пояснила Татьяна и подняла на него глаза.
Злые, холодные и безжалостные.
Не вернется, решил для себя Степан, поежившись под ее взглядом. Ему стало так неуютно, будто в лицо ему плеснули ртутью.
Не вернется ни за что ее муж. От таких если уходят, то уходят навсегда. Возвращаться – дело гиблое. Запилит до смерти. Запилит или будет с утра до ночи морозить своими ледяными глазищами.
Бр-рр...
– Суть вашей работы будет в следующем. – Она помолчала немного, собираясь с мыслями, потом ошарашила его: – Вы должны будете появляться со мной в обществе раз в неделю.
– Это в каком таком обществе? – сразу насторожился Степан.
Общество белых воротничков и манишек он презирал и никогда туда не стремился.
– В том, где появляется мой муж. Кинотеатр, театр, ресторан, какие-нибудь презентации. Я стану оповещать вас заранее, чтобы вы позаботились о соответствующем туалете. У вас есть что надеть?
И тут она так взглянула на него, что Степан мгновенно почувствовал себя бедным родственником на ее празднике денег и роскоши. И он завелся. Вернее, повелся, как сказал ему впоследствии Кирюха.
– Да уж оденусь, не переживайте! – фыркнул он. – А где это вы вычитали, ну, что можно вот так снять мужика на вечер за деньги?
– Вычитала. – Татьяна оскорбленно дернула подбородком.
Не признаваться же этому грубому мужлану, что и в самом деле отыскала идею в одном из дамских романов, которые прилежно поставляла ей Светка, дабы скрасить ее пустые одинокие вечера. Там, правда, дело с наемным сопровождающим едва не закончилось трагически. Но Татьяна была уверена, что у нее все будет по-другому. Она же гораздо серьезнее и умнее той взбалмошной книжной героини...
– А с чего вы решили, что я нуждаюсь в работе? – вдруг спросил Степан, спохватившись. – Не просто же так вы подсели ко мне. Наверное, наблюдали какое-то время.
– Наблюдала. – Она кивнула, и белоснежное крыло волос сползло ей на лицо. – Наблюдала и сделала несколько выводов.
– Каких же? – Ему вдруг и правда сделалось интересно, и плаксивая вчерашняя подружка напрочь вылетела у него из головы.
– На вас дорогая одежда, но она изрядно поношена. Это значит, что раньше вы меньше нуждались в средствах, чем сейчас. У вас под ногтями слой грязи, значит, и условия жизни уже не те, но вы по привычке ходите в это кафе, и с удовольствием, хотя оно достаточно дорогое. Вам нравится, как здесь готовят? – Она улыбнулась, странно, по-кукольному растянув губы в стороны.
– Нравится, – нелюбезно буркнул Степан и полез за сигаретами. Подобная оценка его снова уязвила.
Вот никогда бы не подумал, что может подвергнуться такому анализу со стороны и его внешний вид, и состояние ногтей, и даже состояние его аппетита. Забежал же на минуту, еле оторвавшись от собственной машины, которую никогда не доверял наемным слесарям, а всегда по привычке копался в ней сам. Забежал на минуту и тут же подвергся пристальному вниманию. Никак не расслабиться...
– Мне тоже нравится, как здесь готовят, – примирительно проговорила Верещагина, догадавшись, что задела его за живое. – Я хорошо буду вам платить. Транспортные расходы будут оплачиваться дополнительно. Вы согласны?
Он подумал. Вернее, сделал вид, что думает. На самом-то деле давно решил, что пошлет ее куда подальше. Платить она ему будет, твою мать!.. Он и сам бы ей заплатил, к примеру, за то, чтобы разделась. Дотрагиваться до нее – боже упаси, а вот просто поглазеть!..
– Сколько вы намерены мне платить? – вдруг брякнул он совсем не то, о чем думал.
– Каждый наш выход в свет – тысяча рублей, – ответила Верещагина и, заметив, как недовольно дернулись его брови, исправилась: – Две! Две тысячи рублей! К тому же приятное общество, сытный ужин, выпивка плюс транспортные расходы. Все это за мой счет!
Он едва не расхохотался ей в лицо, но сдержался. Лицо это было абсолютно и безнадежно несчастным. Он не стал смеяться, жалея ее, и снова не к месту поинтересовался:
– А почему я? Разве то общество, в которое вы меня желаете ввести, подразумевает грязные ногти?
– Простите меня ради бога! – виновато воскликнула Татьяна и едва не расплакалась, часто-часто заморгав. – Я не хотела вас обидеть. Совсем не хотела!
