Падчерица Синей Бороды - Васина Нина Степановна (книги без регистрации полные версии TXT) 📗
– Что ты теперь будешь делать? – поинтересовался в конце самый старый из роллеров – Сутяга.
– Пойду домой. Посмотрю, как там кореец, – ответила я, не задумываясь, и вдруг поняла, что ужасно хочу увидеть его противную, невозмутимую, узкоглазую морду!
– А знаешь, – заметила на это налысо обритая и вечно сексуально озабоченная Офелия, – ты запала на своего отчима, факт! На тебя попала его кровь? Когда ты его порезала, выпачкалась кровью?
– Выпачкалась?.. Нет, не помню.
– Если выпачкалась, все – тебе хана. Вы покровились, и ты теперь никуда не денешься!
– Я перед этим его заблевала слегка, это хоть ничего не значит?
Сутяга предлагает остаться на несколько дней в мастерской, есть у них комната для лишенных домашнего очага странников.
– Шумновато, правда, но ничего, я, когда ушел от второй жены, две недели здесь жил. Зато есть душ и кухня, научишься ремонтировать машины, ругаться матом на испанском, португальском и чешском.
– Она больше не сможет прожить ни дня без этого мужика, – не сдавалась Офелия. – Ты как, в изоляторе сильно маялась? Онанизмом занималась?
– Да отвянь ты со своими заморочками, – вступил в беседу Тихоня и, доверительно приблизив свое веснушчатое лицо к моему, полыхавшему жаром, авторитетно заявил: – Тебе нужна бомба. Приходи завтра к вечеру, сделаю.
– Бомба?..
– Автомобильный «скарабей», мое изобретение.
– Спасибо большое, но меня вычислят за два часа.
– А мы тебе полное алиби обеспечим, все трое! Скажем, что занимались групповым сексом в бильярдной! – Офелия мечтательно закатывает глаза.
– Спасибо, я выкручусь сама!
– Правильно, – одобрил Тихоня. – Тебе нет шестнадцати. Затрави его хоть до полного анамнеза, он и пальцем тебя не посмеет тронуть, иначе – заметут за насилие над несовершеннолетней. Видишь серый «Кадиллак»? – вдруг спросил он. – А вон и хозяева выходят из туалета, близняшки. Братья Мазарини. Хочешь, я попрошу, чтобы они решили твои проблемы с отчимом?
В сумрачном ангаре два низкорослых коротышки одинаковыми движениями застегивают молнии на ширинках, после этого синхронно проводят ладонями по волосам.
– У них три машины, и все три мы ремонтируем. В среднем получается по машине в неделю. Неплохой заработок. В прошлую среду, к примеру, дверцу меняли. Восемь пулевых отверстий. И сейчас они уедут на «кади», а «мерс» останется в ремонте. Готов! – вдруг кричит Тихоня, и братья как по команде разворачиваются и идут нога в ногу к автомобилю. У клеток с голубями они задерживаются, оба щелкают по прутьям ногтями, дожидаются голубиного переполоха и удовлетворенно следуют дальше.
– Они такие сексуально припадочные, просто бешеные звери! – шепчет Офелия. – Мужикам за сорок, а на мотоцикле визжат и прыгают, как суслики!
– Мазарини… Они что, итальянцы? – я наблюдаю небольшую потасовку – братишки никак не могут договориться, кому сесть за руль.
– Они совершенные олигофрены, ну совершенные! – стонет от восторга Офелия. – Могут подраться из-за мороженого!
– Да никакие они не Мазарини, – кривится Сутяга. – Братья Мазарины из Челябинска. Цветной металлолом. У них еще есть сестренка.
– Тоже близняшка? – я лихорадочно вспоминаю, где слышала эту фамилию.
– Не видел. Братья говорили, учится на врача.
– Да! – закричала я, вскочила и несколько раз подпрыгнула, подгибая под себя в прыжке ноги так, чтобы пятки стукнули по попке. – Да! Да!
– Что – да, ну что? – тут же подпрыгнула рядом Офелия.
– Так, ничего… – я подошла к остолбеневшему Сутяге и застегнула все его шестнадцать молний на кожаной куртке. – Просто вспомнила, где я слышала эту фамилию. Мазарина Рита. Да! Нет, ничего интересного, просто эта фамилия… Так звали медсестру, которая приезжала на «Скорой». Я видела ее фамилию в протоколах.
– Иди сюда, – схватив по-деловому за рукав, Тихоня, ничего не объясняя, повел меня в конец ангара.
Старый потрепанный «мерс».
– Ну и что? – я ничего не понимаю.
Порывшись в бардачке, Тихоня достает фотографию.
– Она?
Почти минуту я смотрю в лицо молоденькой девушки с косичками. Если ее остричь и выкрасить в блондинку, получится медсестра Мазарина, честно изложившая следователю Лотарову, как именно был отравлен дежурный врач.
– Мне пора домой, – заявляю я категорично и быстро сматываюсь, несмотря на умоляющие стенания Офелии.
В метро совершенно невозможно думать.
На улице пошел дождь.
Сегодня – пятница.
Я дала себе неделю.
Через неделю Рита Мазарина должна прийти на ужин к нам домой.
Она пришла уже в воскресенье вечером.
Дело было так. Войдя в квартиру, я быстренько заперлась в ванной и, отмокая в пене, разработала какой-никакой план. Размокла окончательно, потом высохла, выпила чай, кофе, сок, бокал вина, опять – кофе, сок… Корейца не было. К девяти вечера чувство утекающего бесполезно времени стало невыносимым, я пошла в кабинет корейца, перелистала календарь, обнаружила, что последняя страничка вырвана, заретушировала простым карандашом следующую, выписала проступившие цифры – одна получилась невнятной, имя «Адели» и – быстрым росчерком под именем – 19 00. Там еще, вероятно, был и адрес, но возиться с ним не хотелось, да и к чему мне знать, где именно кореец проводит время с женщиной по имени Адели, пока я дрожу на пропахших хлоркой простынях изолятора!
Минут через двадцать злобное раздражение уступило место хандре, и мне пришлось раз двадцать повторить самой себе, что я – самая умная и сообразительная, прежде чем хандра сдалась.
Непонятная цифра может быть тройкой, восьмеркой, девяткой…
С тройкой никто не брал трубку, с восьмеркой это оказался телефон бани (женское отделение), я была предупреждена, что «уже уходют последние мытые», а с девяткой я попала в кафе.
Вот это новость! Кореец, оказывается, водит некоторых женщин в кафе. А может быть, он это делает специально, чтобы насмерть потом поразить их желудок и воображение собственной изысканной кухней?.. Умирающим голосом я попросила бармена поискать в зале корейца по имени Гадамер и сообщить ему о несчастье в семье. Трубка стукнула, я услышала – отдаленно – музыку и зычный голос, вызывающий «корейца Гадамера».
– Никто не признается корейцем, – ответила трубка. – А что за несчастье такое?
– Его падчерицу выпустили из тюрьмы.
Ладно, начнем сначала. Менять цифры от единицы до десяти, или… Такое исследование методом тыка показалось мне страшно унылым, я расслабилась, подумала, что эта закорючка, проступившая под зарисовкой своей более светлой выпуклостью, может быть пятеркой, у которой хвостик написан был легким росчерком, недостаточным по силе, чтобы продавиться на следующую страницу, набрала номер телефона с пятеркой, услышала старческий уверенный голос, который с отчаянием одиночества сообщил, что Адели пошла в театр.
Я посмотрела на часы.
К полуночи, когда кореец вошел в квартиру, его ждал накрытый стол, свеча на этом столе и примерная девочка с учебником по философии рядом с пустой тарелкой на салфетке.
– Что ты читаешь? – он совсем не удивился или удивился, но не подал виду.
– О бессознательном, – честно ответила я. – Я хочу понять, почему вдруг за одну секунду могу представить и понять очень много всего, а иногда за целый день не в состоянии решить задачу по химии.
– Поняла? – кореец пытался стащить шарф, для чего оттянул в сторону его конец, и стал задыхаться.
Он был пьян. Вот это неприятность, черт бы его побрал. С пьяным говорить не о чем, а время уходит!
– Я поняла, что бессознательное проявляется в импульсивных действиях, а сознательное всегда имеет цель. Правильно? – нужно выяснить степень его вменяемости.
– Детка, не захламляй мозги, – кое-как справившись с длинным шарфом, посоветовал кореец. – А уж если ты занялась этим, то для начала научись систематизировать знания. Сис-те-ма-ти-зи-ро-вать! – продекламировал он по слогам, а на последнем – стукнул по столу кулаком. – Что это у тебя тут? – открыв крышку сотейника, он некоторое время удивленно таращился на курицу. – Бессознательное, оно, понимаешь, оно бывает разное. Вот, к примеру, ты вытираешь свою грязную попку после того, как покакала. Ты это делаешь автоматически, то есть неосознанно, потому что это действие формировалось у тебя в мозгу под контролем сознания, оно формировалось, формировалось…
