Глаза ребёнка - Паттерсон Ричард Норт (читать книги без TXT) 📗
Кэролайн кивнула.
— Все верно, — равнодушно заметила она. — Мне бы также хотелось, чтобы ты проверил все ее делишки с полицией. Мы должны утопить эту женщину.
Мур улыбнулся, одновременно устремив на Кэролайн холодный оценивающий взгляд серо-голубых глаз.
— За то, чтобы тебя почитали за примерного гражданина, надо платить, верно? Здесь мы снова возвращаемся к вопросу о Рики. Насколько я понимаю, ты намерена слегка опорочить посмертную репутацию бедняги.
Их взгляды встретились, и Кэролайн язвительно заметила:
— Как это ты догадался?
— Просматривается определенная схема. По правде говоря, если бы вы с Крисом не попытались придать факту смерти Рики социальный окраски, я бы решил, что вы оба невменяемы. — Затем, обратившись к Паже, Джонни спросил: — Не сказал ли при тебе Монк чего-то такого, позволяющего заключить, что Рики посещал психиатра?
Паже лишь неопределенно хмыкнул.
— Если все так и если этот психиатр готов показать на суде, что Рики не был склонен к суициду, то Салинас, возможно, вызовет его в качестве свидетеля. — Мур снова обратился к Кэролайн. — Во всяком случае, я выясню. Прослежу его жизнь до мельчайших подробностей — соседи, учеба, семья, любовницы, работа, деловые знакомства, визиты к врачу, поездки, проблемы юридического характера, материальное положение. Я так понимаю — тебе хочется представить его в невыгодном свете, а еще лучше — дать понять, что Рики преследовало подспудное желание покончить с собой, чтобы облегчить свои земные страдания.
Кэролайн кивнула.
— Если возможно. Еще я хочу получить имена тех, у кого, кроме Криса, имелись причины недолюбливать его.
В глазах Джонни появилось что-то новое. Кэролайн словно напоминала ему: у его друга Кристофера Паже было достаточно причин, чтобы покончить с Рикардо Ариасом, и что ни в чем нельзя быть до конца уверенным.
— Да, — подтвердил он. — Было бы неплохо получить новых подозреваемых.
Возникла пауза. Когда Мур повернулся к Паже, глаза его были холодны и бесстрастны.
— У тебя самого, Крис, есть какие-нибудь соображения на этот счет? Кроме Терри, разумеется.
В его голосе, как однажды в голосе Кэролайн, звучала скрытая мольба о помощи. Паже понимал, что должен как-то развеять его сомнения.
С минуту помолчав, он произнес:
— Джонни, если бы это сделал я, то сейчас особенно старательно напирал на версию о самоубийстве.
Луиза Марин была стройной хрупкой латиноамериканкой с бледной кожей, ярко-каштановыми волосами и робким, почти затравленным, выражением глаз. Кэролайн заметила ее среди других сидевших на скамье кандидатов около часа назад. Женщина казалась погруженной в себя и в то же время держалась как-то напряженно, что выделяло ее на фоне других. Кэролайн предположила, что дело в душевном расстройстве: возможно, какой-то глубоко укоренившийся страх не позволяет ей замечать окружающего. Но когда Мастерс начала задавать вопросы Луизе, та показалась ей настороженной, если не сказать подозрительной. Если с Салинасом она вела себя так, словно заранее решила во всем угождать ему, то теперь старалась отделаться короткими, односложными фразами. Кэролайн чувствовала, что Марин не в себе, однако вовсе не походила на тихо помешанных чудаков, разговаривающих на улице сами с собой. За теми немногочисленными фактами — безработная, католичка, малообразованная, — на основании которых они оценили ее кандидатуру весьма невысоко, должно было скрываться нечто большее.
— Вы сейчас сидите дома, верно? — спросила Кэролайн. — Вы пытались искать работу?
— Раньше я работала в магазине, — чуть слышно произнесла Луиза, словно не слыша вопросов. Она рассеянно смотрела куда-то в сторону, как человек, погруженный в воспоминания.
— Раньше — это когда? — уточняла адвокат.
Луиза перевела взгляд на Кэролайн, и та, увидев в нем непонятно откуда появившуюся стальную решимость, невольно вспомнила ветеранов Вьетнама.
— Когда умер папа, — сказала Луиза, — у мамы случился инсульт. Я ухаживаю за ней.
Мастерс чувствовала, что разгадка где-то рядом, и, следуя одной интуиции, задала следующий вопрос:
— Как умер ваш отец?
Луиза беспомощно сложила руки, плечи ее понуро опустились — у нее был такой вид, будто ей приходится сносить постоянные побои.
— Он был полицейский, — наконец выдавила она.
На мгновение перед мысленным взором Кэролайн предстала картина некоей трагедии, разыгравшейся на улицах города. Лишь повторив свой вопрос, она поняла, что ошиблась, и теперь с трепетом ждала услышать страшную правду.
— Как он умер, мисс Марин?
Ни единый мускул не дрогнул на лице Луизы, словно это была гипсовая маска. Тихим, но твердым голосом она изрекла:
— Он чистил пистолет.
Кэролайн вдруг почувствовала, что оцепенела.
— Высказывались ли предположения о самоубийстве? — мягко спросила она.
В наступившей тишине адвокат не сводила глаз с Луизы Марин, ощущая себя будто в вакууме. Луиза принялась трясти головой со страстью, которую в ней было трудно заподозрить.
— Он никогда бы не совершил такого, — негодуя, выпалила она. — Он был добрый католик и добрый человек.
— Но случается, что люди совершают это, — тихо возразила Кэролайн. — Даже католики, не говоря уже о полицейских.
Глаза Луизы были подернуты пеленой слез. В душе Кэролайн готова была молить судью Лернера вмешаться. Но он этого не сделал, наверняка понимая, что вопрос о суициде принципиален для стороны защиты и что у Кэролайн осталось слишком мало отводов, чтобы она могла позволить себе щадить чувства присяжных.
— У вас еще есть вопросы, адвокат? — не выдержал Салинас. — Или вы закончили?
Кэролайн сделала вид, что не слышит его. Выражение мучительного страдания застыло на лице Луизы Марин, как будто она тщетно пыталась избавиться от нахлынувших на нее сомнений.
— Верите ли вы, что самоубийство это грех? — спросила Мастерс.
Мертвую тишину прорезал сдавленный голос Луизы:
— Так учит церковь.
— Но она также учит, что грехи будут прощены.
Марин выпрямилась.
— Он пощадил бы мою мать — он не сделал бы этого. Ведь это едва не погубило ее.
— Но вы не можете утверждать наверняка, — склонив голову, настаивала на своем Кэролайн. — Вы не уверены?
Марин в замешательстве воззрилась на нее.
— Мисс Мастерс, — услышала Кэролайн голос судьи Лернера, — как далеко вы намерены зайти в своем интервью?
Она повернулась к судье, который с сочувственным видом рассматривал Луизу Марин.
— Ваша честь, — произнесла Кэролайн, — будьте снисходительны — я прошу предоставить мне некоторую свободу действий, это крайне важно.
Лернер смерил ее долгим задумчивым взглядом, затем кивком дал понять, что согласен.
Кэролайн вновь обратилась к Луизе:
— В жизни полицейского бывает такое, о чем не догадываются даже самые близкие ему люди. Вы понимаете это?
Марин только кивнула; в ее глазах больше не было слез.
Кэролайн осторожно спросила:
— А что думает ваша мать?
Марин вздрогнула.
— Когда она увидела его, — произнесла женщина, — то была потрясена. Ночью у нее случился инсульт. Последний раз я говорила с ней за день до смерти отца.
Кэролайн выдержала паузу, затем сочувственно поинтересовалась:
— Видимо, он не оставил никакой записки?
— Нет.
Мастерс снова помолчала, давая возможность присяжным переварить известие о предсмертной записке.
— И все же, — продолжала она. — Ведь вы не можете знать наверняка?
— Я чувствую это сердцем, — вспыхнув, вымолвила Луиза.
— Потому что вы знали его как своего отца, — Кэролайн помедлила, — хотя и не знали его как полицейского.
Луиза Марин неопределенно покачала головой.
Кэролайн подошла к перилам, ограждавшим скамью присяжных, и нашла взглядом Марин во втором ряду. Она словно обращалась только к ней одной:
— Естественно, вы ничего не знали о Рикардо Ариасе.
— Обращайтесь к залу, адвокат, — раздался у нее за спиной голос Салинаса. — Мне ничего не слышно.
