Немые и проклятые - Уилсон Роберт Чарльз (онлайн книга без .TXT) 📗
— Вам нужно только выслушать меня, — сказал Фалькон. — Я не сужу людей. Я пришел попытаться кое-что исправить, вот и все.
Сеньор Лопес моргнул, словно молча с ним соглашаясь.
— Расследование — странная вещь, — продолжал Фалькон. — Мы отправляемся в путь, чтобы выяснить, что произошло, и часто обнаруживаем, что гораздо больше всего происходит по дороге. Расследования живут своей жизнью. Нам кажется, что мы их ведем, но иногда они ведут нас. Когда я услышал, что сделал Себастьян Ортега, это не имело отношения к моему расследованию, но я был удивлен. Удивлен, потому что в таких случаях жертве очень редко дают уйти и привести полицию туда, где злодей ждет ареста. Сеньор Лопес, вы понимаете меня?
Он снова моргнул. Фалькон рассказал ему про управление, как распространяется информация, как он узнал, что на самом деле произошло с делом Маноло. Что необходимость более четких показаний в помощь обвинению — обычное дело. Никто не ожидал, что Себастьян не будет защищаться. В результате вынесен более суровый приговор, чем заслуживало преступление на самом деле.
— Я не представляю, что творится у вас в голове, сеньор Лопес. Я только знаю, что не по вашей вине и, возможно, из-за психических проблем Себастьяна Ортеги правосудие было слишком сурово. Я пришел сказать вам, что, если захотите, вы можете помочь Себастьяну. Вам нужно только позвонить мне. Если я не дождусь звонка, вы меня больше никогда не увидите.
Фалькон оставил визитную карточку на прикроватном столике. Сеньор Лопес лежал на кровати, уставившись на лениво работающий вентилятор. Выходя, Фалькон попрощался с сеньорой Лопес, она проводила его до двери.
— Пабло Ортега сказал, что уехал отсюда потому, что никто с ним больше не разговаривал, его даже не обслуживали в барах и магазинах, — сказал Фалькон, стоя на пороге. — С чего бы это, сеньора Лопес?
Она казалась смущенной и взволнованной, руки беспорядочно двигались, разглаживая одежду. Она скользнула за дверь и закрыла ее, не ответив на вопрос.
В слепящем сиянии улицы Фалькон ответил на звонок судебного следователя Кальдерона, тот хотел увидеться по делу Веги. Прежде чем сесть в машину, Фалькон зашел в бар на Аламеда и заказал черный кофе. Он показал бармену удостоверение и задал тот же вопрос, что и сеньоре Лопес. Бармен был немолод и выглядел так, словно кое-что повидал будучи владельцем бара в убогой части улицы Аламеда.
— Мы все знали Себастьяна, — сказал бармен. — И он нам нравился. Он был хорошим мальчиком, пока… не оступился. Когда он сделал то, что сделал, стали поговаривать, что все насильники сами когда-то подвергались насилию. Выводы были сделаны, и тот факт, что Пабло Ортегу все недолюбливали, только усугубил и без того плохое к нему отношение. Пабло был надменным ублюдком и считал, что весь мир от него без ума.
Пот быстро остывал на теле Фалькона под действием включенного на полную мощность кондиционера. Он сидел в кабинете Кальдерона, ожидая, пока тот вернется с другой встречи. Когда Кальдерон сел в свое кресло, стало ясно: все, что беспокоило его в последние дни, исчезло. Он был прежним, уверенным в себе человеком.
Фалькон сказал, что покончил с делом Веги, что выяснил все возможное, кроме личности убийцы. Он дал Кальдерону полный отчет о том, что узнал от Марка Флауэрса и Вирхилио Гусмана.
— Ты проверил запись Марти Крагмэна в американском консульстве в ночь смерти Веги?
— Комиссар Лобо хочет обсудить с консулом все сразу, — ответил Фалькон. — Не думаю, что узнаю, существует ли вообще запись или нет.
— Значит, ты считаешь, что Марти Крагмэн убил Рафаэля Вегу?
— Да, — сказал Фалькон. — И хотя его жена в понедельник вечером все отрицала, я думаю, что она подтолкнула его к убийству Резы Сангари.
— По-твоему, если бы он не убил Резу Сангари, то не смог бы убить и Рафаэля Вегу?
— Не думаю, что он к этому пристрастился, но, несомненно, Марти восхищала сила, которую он ощутил в первый раз, — сказал Фалькон. — И когда он узнал, кем на самом деле был Вега, сам вычислил или Марк Флауэрс подсказал, то почувствовал, что может сделать это снова. Думаю, Резу Сангари он убил в запале, а Вегу обдуманно.
— А сеньору Вегу?
— Сложная ситуация. Крагмэн знал, что Марио остался у сеньоры Хименес, а Лусия Вега спит крепко. Они с Рафаэлем иногда подолгу разговаривали в доме Веги и ни разу ее не потревожили. Только Марти не знал, что она принимала две таблетки снотворного за ночь — вторую примерно в три утра. Так что когда Рафаэль бился в агонии, она, возможно, спустилась вниз, увидела этот ужас и бросилась наверх, в спальню, преследуемая Крагмэном. Вот почему у нее выбита челюсть. Она кричала, и Крагмэн ее ударил. Затем ему пришлось ее тоже убить, и поэтому-то он так нервничал с самого начала.
— А все эти угрозы русских?
— Возможно, они просто пытались отпугнуть нас от пристального внимания к ним и их делам с отмыванием денег.
— И только? — спросил Кальдерон. — Как-то неуклюже, тебе не кажется?
— Они неуклюжие люди, — сказал Фалькон.
— Хавьер, ты угнетен?
«А ты нет», — подумал Фалькон, но ответил:
— Я не смог раскрыть дело Веги. Не смог не дать Крагмэнам умереть прямо у меня на глазах и… Так, мой психолог говорит, что нельзя говорить «не смог» о себе, прекращаю.
— Я слышал шум, — сказал Кальдерон.
— Сейчас обед.
— Да нет, шум из управления: полетят головы, одни потеряют работу, других лишат пенсии.
— Из-за того, что Монтес упал из окна своего кабинета?
— Это только начало, — сказал Кальдерон, который снова наслаждался интригой момента. — А Мартинес и Альтосано?
Фалькон пожал плечами. Кальдерон не мог сам узнать, из-за чего на самом деле угрожали русские.
— Хавьер, а ты ведь что-то знаешь, да?
— Ты тоже, — ответил он, вдруг раздраженный фамильярностью.
— Я слышал, что старший судья и старший прокурор целый час совещались утром за закрытыми дверями, а их не часто застанешь в одной комнате одного здания.
— Слышанный тобой шум издают силы, которые нас контролируют, все плотнее сжимая ряды, — сказал Фалькон.
— Объясни.
— Не сегодня. Сегодня я глух, слеп и глуп, Эстебан, — сказал он и встал со стула. — Я все еще хотел бы получить ордер на обыск банковского сейфа Веги. Может быть, хотя бы любопытство удовлетворим.
— Днем я тебе его выпишу, — сказал Кальдерон, глядя на часы и направляясь за ним к двери. — Я пойду с тобой. Нам с Инес надо кое-что купить.
Они спустились вниз, прошли через медвежью яму правосудия, где люди кланялись и расшаркивались перед молодым судебным следователем. Кальдерон вернулся в свою стихию. Ужасы остались далеко позади. Миновали охрану. Инес ждала на улице. Фалькон чмокнул ее в знак приветствия. Она обняла Кальдерона, он прижал ее к груди, поцеловал. На прощание Инес беспечно помахала Фалькону, развернулась на каблуках и, легко взмахнув рукой, широко и счастливо улыбнулась через плечо. Ее волосы рассыпались по спине, как у девушек из рекламы шампуня.
Фалькон смотрел им вслед и пытался представить, что изменилось в их отношениях с той роковой ночи понедельника. И понял: ничего. Они прильнули друг к другу, ужасаясь возможному одиночеству, желая все забыть, протягивая руки к той, прежней жизни. Но тот ли это человек, которого Исабель Кано назвала «охотником за «инакостью»? Та ли это женщина, чьего доброго слова, как еще недавно казалось, так жаждал Фалькон?
Позвонила Консуэло и предложила пообедать. Она была такой же, как прошлой ночью: отстраненной и озабоченной. Они договорились, что встретятся у него дома на улице Байлен и он приготовит еду. Фалькон купил продукты в «Эль Корте Инглес» по дороге домой. На кухне он постарался отвлечься от всех забот. Порезал лук, обжарил в оливковом масле на медленном огне до золотистого цвета. Сварил картошку, залил лук вином, выпарил до густоты. Почистил и посолил тунца, сделал салат. Выложил на тарелку креветки с лимоном и майонезом. Затем сел в тени патио, потягивая прохладную манзанилью и ожидая Консуэло.
