Глаза ребёнка - Паттерсон Ричард Норт (читать книги без TXT) 📗

— Мистер Дуарте, — приятным голосом произнесла Кэролайн, — вам, должно быть, известно, что мистер Паже человек весьма состоятельный.

— Разумеется, — коротко ответил тот.

— Приходилось ли вам встречаться или иметь дело с людьми, которые, на ваш взгляд, являются более чем обеспеченными?

— Вы хотите сказать — с богатыми людьми? — с презрительной усмешкой проронил Дуарте.

К изумлению Паже, Кэролайн ответила ему улыбкой.

— Пожалуй, «богатые» — подходящее слово.

Теперь и Дуарте позволил себе широко улыбнуться, как будто только что заработал очко.

— Когда-то мне приходилось возить тележку с клюшками для игры в гольф в клубе «Олимпик». Я зарабатывал на учебу. — Тон его стал почти равнодушным. — Там было полно богачей.

— Вы имеете в виду, что видели там много богатых мужчин и все они были белые, — чуть наклонив голову набок, сказала Кэролайн, затем помолчала и сухо добавила: — И конечно, их жен.

Мастерс «прощупывала» его: клуб «Олимпик» давно славился тем, что ограничивал членство представителей национальных меньшинств, женщин же туда и вовсе не допускали. Лицо Дуарте вновь осенила улыбка.

— Я это помню. — По его тону было ясно: он этого не забудет. Паже почувствовал, что в основе характера Дуарте не антипатия к женщинам, а именно болезненное ощущение собственной этнической и классовой неполноценности.

Похоже, Кэролайн подумала о том же.

— Как бы вы охарактеризовали ваши отношения с богатыми людьми в клубе «Олимпик»? — поинтересовалась она.

Дуарте погладил усы и подозрительно посмотрел на Мастерс, словно прикидывая, насколько ему имеет смысл раскрываться.

— Некоторые обращались со мной неплохо, — наконец выдавил он. — Другие же шпыняли меня, как грязную собаку. Так или иначе, я никогда не забывал, что могу приходить туда только в качестве мальчика на побегушках.

Кэролайн понимающе кивала.

— Вы не думаете, — тихо спросила она, — что ваш печальный опыт общения с состоятельными людьми может пагубно отразиться на вашем отношении к данному делу?

Дуарте, словно услышав оскорбление, выпрямился и расправил плечи.

— Нет, — бросил он. — Я сужу людей, исходя из их личных качеств.

Его желание — хоть и невысказанное — противопоставить себя богатым игрокам из своих юношеских воспоминаний не прошло незамеченным.

— Весьма приятно слышать это, — подчеркнуто вежливо сказала Кэролайн. — Возможно, вам будет небезынтересно узнать, что и мистер Паже видит в человеке прежде всего личность. Именно поэтому он и его семья прервали свое членство в клубе «Олимпик». Кроме того, он запрещает служащим своей юридической фирмы посещать клубы, где в какой-либо форме допускается дискриминация.

Салинас вскочил с места.

— Ваша честь, просил бы вас рекомендовать мисс Мастерс воздержаться от непроверенных показаний, касающихся личности ее клиента. Это еще не процесс, и она не может свидетельствовать за него.

Это был ловкий выпад: призывая Кэролайн к порядку, Салинас вместе с тем прозрачно намекал присяжным, что они вправе услышать эти сведения от самого Паже.

— Чего вы боитесь, Виктор? — огрызнулась Кэролайн. — Что присяжные не приговорят Криса к повешению?

Паже знал, что Кэролайн уводит суд в сторону, а это расценивалось как грубое нарушение правил. Судья Джеред Лернер подался вперед и заявил:

— Довольно, мисс Мастерс. Я не потерплю личных оскорблений в этом зале. А замечание мистера Салинаса существенно, вы должны установить степень компетентности мистера Дуарте, а не готовить почву для защиты.

Кэролайн потупила взор; Паже знал, что смирение давалось ей нелегко, особенно учитывая ее опыт работы судьей. Но когда она вновь подняла взгляд на Лернера, то была сама кротость.

— Сожалею, Ваша честь, если мое стремление добиться справедливости в отношении мистера Паже заставило меня преступить правила. — С видом искреннего раскаяния она повернулась к Салинасу. — Прими мои извинения, Виктор.

Красивый жест, отметил про себя Паже: Кэролайн признала свою ошибку, которую совершила намеренно, и одновременно напомнила присяжным, что ее подопечный вправе рассчитывать на их справедливость. Затем Мастерс обратилась к Дуарте, словно ничего и не произошло:

— Вы упомянули, что пришлось копить деньги на учебу. Затем вы прибыли в Сан-Франциско и с отличием окончили университет, верно?

— Да.

Кэролайн смотрела на него с обожанием — такое Салинасу было не под силу.

— Ведь вы параллельно еще и работали?

Дуарте кивнул. С чувством гордости и одновременно горечи он изрек:

— Летом и по вечерам. Кроме образования мне приходилось платить за все.

— В этой связи не чувствуете ли вы обиды к людям, которым — как, например, мистеру Паже — все это досталось куда легче?

Дуарте недоуменно повел плечами.

— Обиды? Давайте рассуждать так. Что касается меня, я никогда не обращусь к этим людям за помощью, пока в состоянии сам справиться, и хватает того, что я называю «разносторонностью». Но я не хочу, чтобы моим детям пришлось вкалывать так же, как мне, и если им удастся избежать участи их отца, я не буду на них в обиде.

Кэролайн улыбнулась.

— В таком случае им повезло — многие родители рассуждают иначе. А что, если это будет совершенно чужой вам человек, как мистер Паже?

Дуарте язвительно усмехнулся.

— Что ж, — произнес он, — я слышал, его подружка-латиноамериканка.

Паже находился в замешательстве — невозможно было определить, что стояло за последним замечанием Дуарте: насмешка в адрес Кэролайн за то, что та усомнилась в способности небелого быть объективным; неприязнь к богачу, который отбил жену у Рики; или же сдержанное признание того факта, что Паже хотя бы в чем-то проявил себя человеком, лишенным предрассудков. Кэролайн уперлась руками в бока и, улыбаясь обворожительной улыбкой, обращенной Дуарте, и только ему, спросила:

— Вы твердо намерены держать меня в черном теле, мистер Дуарте?

Тот развел руками.

— Давайте говорить так, — произнес Джозеф тоном человека, у которого испытывают терпение. — Мне никогда не нравилось, когда меня оценивали с точки зрения этнографии. И если кто-то поступает именно таким образом, то только не я. Я пришел сюда, чтобы выслушать факты и вынести решение. То же самое мне приходится делать каждый день, чтобы заработать.

Крису показалось, что ответу Дуарте недостает доброй воли. Конечно, он может постараться быть справедливым, однако никогда не пойдет на личный контакт с Паже — он даже ни разу не упомянул его имени. Но в следующее мгновение Кристофер увидел обращенный к нему взгляд Кэролайн, который, казалось, говорил, что Дуарте произвел на нее благоприятное впечатление. Неожиданно для себя самого Паже подумал, что его адвокат при всей ее решительности была натурой весьма тонкой. Без лишних слов она добилась своего: лицо Дуарте просветлело, он смотрел на Кэролайн с теплой улыбкой.

— Благодарю вас, мистер Дуарте, — сказала она. — Я ценю ваше время и ваше терпение.

В ее голосе сквозило неподдельное уважение, как будто она обращалась к человеку, который своей порядочностью завоевал ее расположение. Только когда Кэролайн повернулась, чтобы возвратиться на место, и Паже увидел, как вдруг изменились ее глаза, став подозрительно прищуренными, — только тогда он понял, насколько талантливо женщина исполняла свою роль.

— Мистер Салинас? — спросил Лернер.

Салинас встал.

— Обвинение принимает кандидатуру мистера Дуарте, — твердо заявил он.

Когда Кэролайн подошла к столу защиты, Мур подался вперед и прошептал:

— Если мы его пропустим, это готовый староста присяжных.

Кэролайн кивнула, затем обратилась к Паже:

— Начинаешь скучать о мистере Ри?

— Еще бы! Этот малый божится, что будет судить меня по справедливости. Но классовые и расовые предрассудки кишат в нем, точно черви.

— Я знаю.

— Мисс Мастерс? — раздался голос судьи Лернера.

— Минутку, Ваша честь, — бросила Кэролайн через плечо.