В объятьях олигарха - Афанасьев Анатолий Владимирович (читаем книги онлайн .txt, .fb2) 📗

В отличие от меня Лиза чувствовала себя совершенно естественно, блаженная улыбка не сходила с ее губ.

Едва набрали высоту, худенькая стюардесса, не сказать чтобы хорошенькая, скорее скромных достоинств, но чем- то неуловимо совпадающая с общей атмосферой салона, мило шепелявя, поинтересовалась, не желаем ли мы что- нибудь выпить. Говорила, разумеется, по–английски. Я попросил коньяку, Лиза минеральной воды. Напитки явились мгновенно, коньяк в хрустальной плошке и вода с ледяными пузырьками в высоком бокале с золотой фирменной нашлепкой. На закуску нарезанный лимон на фарфоровом блюдце и коробка шоколадных конфет в виде пурпурного сердца с тем же вензелем, что на стакане. Конфеты — сувенир авиакомпании, пояснила стюардесса. Я тут же ее открыл и съел три штуки, давясь от сладости. Про коньяк скажу: пивали и получше, но сразу поднялось настроение.

— Не пора ли, дитя мое, — важно начал я, затянувшись «Парламентом» — тоже дар компании, — определить конечную цель нашего турне?

Лиза фыркнула, прижалась бедром.

— Что ж, если господину угодно… Сперва отправимся в уютный пансион на улице Пикадилли…

— Знаю, — перебил я. — Там жила Лайза Вайкуле.

— Ваша осведомленность, сударь, поражает девичье воображение…

— А дальше? Поселимся в пансионате — и что? Будем ждать, пока папочка пришлет Абдуллу?

— Ни в коем случае. В Лондоне пробудем не больше трех дней… Чтобы папочка не застукал, придется первое время довольно часто переезжать с места на место, из страны в страну. Беглецы всегда так делают, разве вы не читали в романах?

— Я‑то, допустим, читал, но все это несерьезно.

— Почему, сударь?

Господи, подумал я, заглядевшись, какие бездонные, сумасшедшие глаза!

— Да потому, что в романах правды нет. Я ведь сам ими балуюсь, не забыла?.. Кстати, кто оплачивает наши маленькие шалости? Ведь все это, думаю, стоит кучу денег.

Чуть покраснела, потупилась.

— Конечно, ты должен знать… Витенька, боюсь, будешь меня презирать…

— Ничего, говори.

— Когда я родилась, отец положил на мой счет миллион долларов. Таково было мамино условие, и он его выполнил.

— Миллион? Не верю… Наверное, такой же миллион, как тот, что я спер у Гарика Наумовича.

— Не такой, настоящий. — Лиза вдруг загрустила, отодвинула шторку иллюминатора. Серо–голубая пена облаков ударила в глаза — и я зажмурился. Допил коньяк. Лиза повернулась ко мне. Лицо строгое, как у монахини.

— Но ты правильно делаешь, что не веришь. По условиям контракта я должна получить эти деньги только после замужества.

— Иными словами, никогда.

— Скорее всего, так… Но я поняла это только недавно… Когда ты… Один человек помог. Теперь деньги принадлежат мне. Они в Женевском банке… Правда, не все. За эту услугу он взял с меня двести тысяч.

— Что за человек?

— Банковский служащий… Один из папиных сотрудников…

— Погоди, хочешь сказать… ты сама, одна провернула такое дельце?

— Да, я сделала это, — подтвердила она отрешенно и с мечтательностью во взоре. Сказать, что я был поражен, значит лишь поверхностно определить мои ощущения. Воображая себя писателем, я, как положено, полагал, что разбираюсь в людях, знаю, чего от них можно ожидать, но Лиза в который раз ставила меня в тупик. Интересно, на что еще она способна, если ее хорошенько растормошить?

— Что ж, милая, если так, значит, при всем желании я не могу на тебе жениться. Хоть одной проблемой меньше.

— Почему?

— Есть целых две причины, одна физиологическая, другая моральная. Обе непреодолимые.

— Физическую я знаю. — Лиза подмигнула ободряюще. — Доктор вколол вакцину. Не горюй, Витенька, с этим мы как–нибудь справимся. А если не справимся, тоже не беда. Разве это главное? Может, так даже лучше.

— Намного, — согласился я. — Во всяком случае, спокойнее.

— А моральная какая причина?

— Очень важная. Решат, что я женился из–за денег. Погнался за длинным рублем. Миллион — шутка ли! Подумай сама. Юная миллионерша и непризнанный гений–импотент. Фу, какая пошлятина.

— Не расстраивайся. — Лиза прильнула к моему плечу. — Мы с тобой денежки быстро промотаем.

— Ну, разве что так…

Внезапно — от коньяка ли, от мерного покачивания, от ровного урчания двигателей — накатила неодолимая дрема, как недавно в машине. Веки натурально запорошило песком. Последнее, что я почувствовал, — свою уродски отвисшую нижнюю губу — и попытался закрыть рот… Пробуждение было таким же мгновенным и неожиданным. Будто кто–то толкнул. Лиза дремала, склонив головку на мое плечо. Стюардесса двигалась по проходу с подносом. Ага — вот оно! Через два ряда от нас в одном из кресел расположился плотный, коротко остриженный господин средних лет. Он читал «Коммерсантъ», держа в руке бокал с шампанским. Ничего угрожающего в нем не было, ни в позе, ни в широкоскулом загорелом лице, которое показалось знакомым. Я не мог вспомнить, где его видел и видел ли вообще, возможно, «узнавание» всего лишь плод больной фантазии.

Господин оторвался от чтения и мельком, поверх газеты, коснулся меня взглядом. Тут же спохватился, прихлебнул из бокала и опять погрузился в газету. У меня осталось ощущение, что на лоб прыгнул тарантул, я невольно провел ладонью по лицу.

Нет, друг мой Лизонька, никуда мы с тобой не убежим, подумалось с тоской…

ГЛАВА 32

ГОД 2024. ЭРА ВОДОЛЕЯ

Из аналитической статьи «Рано успокаиваться», опубликованной в газете «Московские ведомости»: «…В очередной раз цивилизованный мир увидел подлое мурло руссия- нина и убедился, что гуманные меры умиротворения не годятся для этой публики. Неслыханный по своей наглости террористический акт в Москве, когда погиб прославленный генерал–миротворец Анупряк–оглы, послужил, вероятно, неким детонатором, давшим импульс целой серии бандитских вылазок в региональных резервациях. Как нам стало известно из надежных источников, особенно щекотливое положение сложилось на северных территориях, как раз в тех местах, где по уверениям записных умников из Евросовета располагалась зона спокойствия и где якобы под заботливым присмотром бургомистров и спецназа проходило успешное вызревание гомо практикуса, то есть человека реального, вполне довольного той нишей, в которой он очутился. Ныне мы стали свидетелями того, как в одночасье развеялся один из самых похабных (не побоимся этого слова) политических мифов. Именно оттуда, из непроходимых чащоб и болот поперли полудикие племена, вооруженные новейшим плазменным и лучевым оружием. Оставим пока в стороне множество болезненных вопросов (в частности, кто снабдил дикарей современной техникой и как могло случиться, что космическая разведка с ее пресловутым «недреманным оком» проморгала столь большое скопление агрессивно настроенной протоплазмы?), попробуем ответить на главный: имеется ли у руссиянской проблемы какое–то приемлемое решение, кроме нулевого варианта? На взгляд автора этой статьи, вопрос, разумеется, чисто риторический. Достаточно прикинуть, в какую копеечку влетел только этот один «локальный» конфликт мировой казне. Конечно, если у транснациональных корпораций не пропала охота без конца закачивать денежки в так называемые гуманитарные прополки, это их дело, но проблема значительно шире и не упирается только в материальные издержки. Если бы так! Не будем забывать, что на сей раз, против обыкновения, дикари отказались принимать акции возмездия со смирением и благодарностью, напротив, оказали злобное сопротивление. К сожалению, мы не располагаем полной информацией (вот они, двойные стандарты демократии), но смеем предположить, что и с нашей стороны потери весьма ощутимы. Не случайно по Интернету разнесся слух, что чуть ли не половина миротворческого корпуса бесследно исчезла в гибельных радиационных руссиянских лесах. Пусть это провокационное преувеличение, суть не в этом. Представим себе на секунду безутешное горе матери где–нибудь в штате Айова, которой сообщили, что ее любимый единственный сын, на которого возлагалось столько надежд, сбит над муромскими болотами и его благородные останки съедены озверевшими туземцами. Не худо бы услышать ее мнение о себе всем этим высоколобым политикам, витийствующим с высоких трибун Евросовета о праве каждого человека на самоопределение и о прочей чепухе, не имеющей отношения к делу. Пусть ответят на прямой и честный материнский вопрос: а где вы видели в России людей, господа умиротворители?..»