Завещание профессора Яворского. Плата по старым долгам - Ростовцев Эдуард Исаакович (бесплатные полные книги txt) 📗
действиям вице-президента компании по дезинформации трудового коллектива объединения и сбору компромата на ничем не запятнавших себя людей, также будет дана надлежащая оценка.
- И, наконец, частный совет, - Мельник выдержал эффектную паузу, вытащил из пачки сигарету, неторопливо закурил. - Оставьте в покое девушку, к гибели отца которой вы имели отношение. То обстоятельство, что не ваша пуля оборвала его жизнь, существа не меняет, вы были с теми, кто убил его. Слава - человек настроения и то, что она простила сегодня, завтра будет поставлено вам в укор. Я не затронул бы эту тему, если бы речь шла о мимолетном флирте, но мне сказали, что у вас серьезные намерения. Так вот, подумайте трезво: можно ли связывать свою жизнь с женщиной, чей характер никак не назовешь ангельским и перед которой вы всегда будете чувствовать себя виноватым?
Причины, побудившие его заговорить об этом, были предельно ясны. Да и в логике ему нельзя было отказать. Олег подивился другому - обосновывая свои доводы, Мельник затронул небезопасную для себя тему, то ли полагая себя непричастным в давней трагедии, то ли уверенный, что бывший следователь не признает в сосновском губернаторе "водителя из Центра".
Олег взял свою рюмку, стал разглядывать на свет.
- Это не хрусталь. Хорошее стекло, но не хрусталь.
Мельник недоуменно посмотрел на него.
- Вы все поняли, Олег Николаевич?
- За исключением одного, - ставя рюмку на прежнее место, неторопливо, как бы раздумывая, произнес Олег. - Вы требуете, чтобы я отступился от девушки, которую полюбил, только потому, что когда-то по нелепой случайности оказался причастным к очень непростой гибели ее отца. Но в этом смысле мы с вами находимся в равном положении. Однако себе такое требование вы почему-то не предъявляете.
Мельник грозно сверкнул очами.
- Вы понимаете, что говорите, Савицкий?
- В полной мере. И пытаюсь понять вас, Геннадий Трофимович. Вы, должно быть, очень смелый человек, если пожелали встретиться со мной, да еще в памятный нам обоим день. Не думаю, что вы забыли этот день, а точнее - поздний вечер семнадцатого сентября восемьдесят первого года на четырнадцатом километре Городокского шоссе.
Лицо Мельника потемнело, словно на него упала густая тень.
- Вы меня с кем-то путаете!
- Нет, Геннадий Трофимович, не путаю. Если бы даже не узнал вас, то вычислил бы. Водитель из Центра не мог быть рядовым шофером - слишком серьезная и, скажем прямо, опасная миссия была возложена на него. Он должен был иметь неафишируемый, но известный узкому кругу лиц достаточно высокий чин, надежное прикрытие, отлаженные контакты с доверенными людьми на местах, опыт пересечения границ, не говоря уже о знании иностранных языков. Все это к восемьдесят первому году у вас было. В прошлом комсомольский вожак Политеха, вы, безусловно, входили в соответствующую номенклатуру, были проверены, как говорится, до селезенки, имели всевозможные допуски; ваше знание иностранных языков и диплом инженера-механика и сейчас при вас; в то время вы работали в представительстве "Союзтрансавто" в Вене и не раз пересекали границы. Нелишне отметить, что вы превосходно ориентировались в Сосновске и его окрестностях, а доверенное лицо на Сорок седьмом заводе - инженер Закалюк был вашим сподвижником еще по комсомольской работе.
Мельник был поражен, но быстро совладал собой и попытался разыграть сцену негодования.
- Это ваши доводы! Инсинуации!
- Я юрист и отвечаю за свои слова, решил не отступать Олег. Но в какой-то миг подумал, что губернатор уже распалил себя и сейчас вызовет охрану, которая в лучшем случае вышвырнет вице-президента компании из клуба.
- Но в мои намерения не входит сбор компромата на вас, - ослабил напор Олег, - то, о чем я сказал, не более как довод в споре. Если бы я хотел скомпрометировать вас, то не раскрывал бы всех карт, а вашим доброжелателям посоветовал бы отыскать в архивах печально памятного ведомства досье на водителя из Центра и одновременно поднять прекращенное три года назад уголовное дело о спекуляциях автомобилями иностранных марок.
У Мельника задергалась щека.
- Шантажируете?
- Не я начал этот разговор.
Мельник встал, взволнованно заходил по комнате.
- А если бы не этот разговор, узнали бы меня?
- Не было бы необходимости узнавать.
Олег поймал себя на том, что стремясь снизить накал разговора, слишком далеко отступил и постарался укрепить свои позиции.
- Но поскольку этот разговор все-таки начат, хочу спросить, вы должны знать. Кто приказал капитану Тысячному сопровождать вас до границы? Первоначально намечалось дать вам в сопровождающие другого офицера, но в последний момент его заменили Тысячным. Не так ли?
Мельник ответил не сразу, но затем буркнул, не глядя на Олега.
- Тысячный не был моим подчиненным. Мне его представили незадолго до отправления транспорта.
- Кто представил? Не хотите называть этого человека? В таком случае поступим так: я назову фамилию, только одну и, если ошибусь, вы скажете, что я ошибся... Кошарный.
Мельник не возразил, только неопределенно хмыкнул. Немного погодя, придвинул свой стул ближе к Олегу, сел, наполнил коньяком обе рюмки.
- Интересный вы человек, Олег Николаевич. Признаться, представлял вас другим - эдаким баловнем судьбы и женщин. А вы оказывается, и боец опытный... Ваше последнее воинское звание?
- Капитан воздушно-десантных войск.
- Голубые береты... Афган... Да, мне говорили. А я до подполковника дослужился. И, хотя форму не носил, штаны в кабинетах не просиживал и порох нюхал не только на Городокском шоссе... Поговорим как офицеры начистоту?
- Поговорим.
- Но сначала выпьем еще по одной.
- Выпьем, - согласился Олег.
Они выпили, и Мельник снова закурил.
- Я и Тысячный выполняли один и тот же приказ, но в разных его частях, что формировались разными начальниками в зависимости от их умственных способностей.
- Это о Кошарном?
- О нем тоже. Но беда была не только и не столько в Кошарном. В первозданном виде этот приказ исходил с самого верха, но дробился затем на отдельные задания, исходя из принципа: лучше пере..., чем недо... Понимаете, о чем я?
- Догадываюсь. Призрак коммунизма, что бродил в те годы по Европам, нуждался в материальной подпитке, каковая осуществлялась из страны развитого социализма по нелегальным каналам.
Мельник коротко хохотнул, но затем покачал головой.
- Это вывод вице-президента холдинговой компании, а милицейский лейтенант Савицкий, согласитесь, не смел и подумать об этом. Не мог себе позволить такого вольнодумства и подполковник Мельник.
- Вы считаете это нормальным?
- То, что я считаю сейчас, значения не имеет. Во внимание надо принимать только то, что я считал тогда. Офицер, как и солдат, не вправе обсуждать приказ, философствовать на тему плох он или хорош. Иначе это уже не офицер и не солдат, а дерьмо.
Сравнение покоробило Олега. Но тут же подумал, что когда-то сам рассуждал так. Не столь цинично, но в общем-то так. А вот Игорь Тысячный, очевидно, думал иначе...
Мельник облокотился о стол и так сидел некоторое время, сплетя пальцы и глядя прямо перед собой.
- Вы верите в судьбу? - неожиданно спросил он.
- Начинаю верить.
- А я не верил и наказан за это. Уже тем наказан, что она снова свела нас на узкой дорожке.
- Но здесь нет самосвала, - улыбнулся Олег.
Но Мельник не принял шутку.
- Странно, что не заметили. Хотя должно быть ваша интеллигентность не позволяет сравнивать женщину с самосвалом. А я позволю, и потому, что не претендую на высокую интеллигентность, и потому, что знаю, о ком говорю.
- А чтобы я воочию убедился в этом, вы послали за Мирославой? нахмурился Олег.
- Не угадали. Я дал Леониду невыполнимое задание - он не уговорит Славу вернуться. Когда она заводится, на нее не действуют никакие уговоры. А то, что она завелась, мне известно. Но я предвидел, что разговор с вами будет не из легких и счел за лучшее отослать Леонида. А заговорил об этом потому, что, не буду скрывать, люблю Славу. Это не мимолетное увлечение. Такую женщину я ждал всю жизнь, не подозревая, что она рядом. Когда же случай открыл мне глаза, я сделал много глупостей с точки зрения здравого смысла, чтобы она снизошла ко мне. И я не уступлю ее вам, Савицкий.
