Мистер Мерседес - Кинг Стивен (лучшие книги без регистрации .txt) 📗
Хильда, хмурясь, вглядывается в мобильник.
– Так и не могу дозвониться Гейл, – жалуется она. – Эта дурацкая сеть пе…
В этот самый момент начинает гаснуть свет. Конечно же, раздаются дикие вопли и аплодисменты.
– Господи, мама, я так волнуюсь! – шепчет Барбара, и Таня растроганно замечает, как глаза дочери наливаются слезами. На сцене появляется парень в футболке «ХОРОШИЕ ПАРНИ с “БАМ-100”». В луче прожектора выходит на середину.
– Всем привет! – кричит он. – Как настроение?
Новые вопли заверяют его, что настроение у переполненной аудитории отличное. Таня видит, что два ряда колясочников тоже аплодируют. За исключением лысого мужчины. Он просто сидит. Возможно, не хочет выронить рамку с фотографией, думает Таня.
– Вы готовы к встрече с некими Бойдом, Стивом и Питом? – спрашивает диджей-ведущий.
Радостные крики подтверждают, что давно готовы.
– Вы готовы к встрече с неким КЭМОМ НОУЛСОМ?
Девчонки (большинство застыло бы столбом в присутствии их кумира) визжат как резаные. Они готовы, будьте уверены. Боже, как они готовы! Увидев его, они могут и умереть.
– Через несколько минут вы увидите декорации, от которых глаза у вас вылезут на лоб, а пока, дамы и господа… и особенно вы, девчонки, забудьте про декорации ради «ЗДЕСЬ И… СЕЙЧА-А-А-А-С»!!!
Все зрители вскакивают, а сцена погружается в кромешную тьму. В этот момент Таня понимает, зачем девочкам телефоны. В ее время поднимали спички и зажигалки «Бик». Эти детки поднимают мобильники, и маленькие экраны наполняют зал бледно-лунным сиянием.
«Откуда они об этом знают? – гадает Таня. – Кто им сказал? И если на то пошло, кто говорил нам?»
Она не помнит.
Сцена озаряется ярко-красным. В этот момент звонок наконец-то пробивается, несмотря на перегрузку сети, и мобильник в руке Барбары Робинсон начинает вибрировать. Она не обращает внимания. Меньше всего на свете ей хочется отвечать на звонок в такой момент (первый в ее юной жизни), да она и не услышит того, кто звонит – вероятнее всего, брат, – даже если ответит. Шум в Минго оглушающий… и Барб это нравится. Ее рука с вибрирующим телефоном описывает над головой медленные дуги. Все делают то же самое, даже ее мама.
Ведущий вокалист «Здесь и сейчас» – в суперузких джинсах, Таня Робинсон таких никогда не видела – широкими шагами выходит на сцену. Кэм Ноулс вскидывает голову с гривой светлых волос и запевает «Я излечу тебя от одиночества».
Большинство зрителей еще какое-то время остается на ногах, с поднятыми над головой мобильниками. Концерт начался.
«Мерседес» сворачивает с бульвара Спайсера на служебную дорогу, по обе стороны которой тянутся щиты с надписями «ДЛЯ СНАБЖЕНИЯ ЦКИ» и «ТОЛЬКО ДЛЯ СОТРУДНИКОВ». Через четверть мили путь преграждают откатные ворота. Они закрыты. Джером тормозит возле столба, на котором установлен аппарат внутренней связи. Над ним табличка: «ЧТОБЫ ВЪЕХАТЬ – ЗВОНИТЕ».
– Скажи им, что мы из полиции, – говорит Ходжес.
Джером опускает стекло, нажимает кнопку. Ничего не происходит. Нажимает еще раз и держит. У Ходжеса мелькает мысль, достойная кошмарного сна: на звонок Джерома ответит робот с женским голосом и примется рассказывать о ЦКИ. Может, добавит что-то новенькое.
Но отвечает человек, пусть и не такой приветливый, как робот.
– Въезд запрещен.
– Полиция, – представляется Джером. – Откройте ворота.
– Что вам надо?
– Я только что сказал. Открывайте эти чертовы ворота. У нас чрезвычайная ситуация.
Ворота начинают открываться, но вместо того чтобы подъехать к ним, Джером опять нажимает кнопку.
– Вы из службы безопасности?
– Я старший сторож, – произносит неприветливый голос. – Если вам нужна служба безопасности, звоните в их офис.
– Там никого нет, – говорит Ходжес Джерому. – Они в зале, все до единого. Просто проезжай.
Джером проезжает, хотя ворота открылись не полностью. Царапает отполированный бок «мерседеса».
– Может, они его поймали, – говорит он. – Приметы им известны, так, может, поймали?
– Нет, – возражает Ходжес. – Он в зале.
– Откуда вы знаете?
– Прислушайся.
Музыки они еще не слышат, но теперь, когда стекло опущено, из здания доносится гул.
– Концерт идет. Если бы люди Уиндома поймали парня со взрывчаткой, они бы тут же прервали концерт и всех бы эвакуировали.
– Как он мог проникнуть в зал? – спрашивает Джером и бьет по рулю. – Как? – Ходжес слышит ужас в голосе парнишки. Все из-за него. Во всем виноват он.
– Понятия не имею. Фотографию они получили.
Впереди широкий бетонный пандус, ведущий к разгрузочно-погрузочной зоне. Несколько рабочих из технического персонала сидят на ящиках из-под аппаратуры и курят – у них выдался перерыв. Открытая дверь ведет куда-то за сцену, и через нее доносится музыка. И другой звук: вопли тысяч девочек, каждая из которых может оказаться в эпицентре взрыва.
Каким образом Хартсфилд проник в аудиторию, значения уже не имеет, если только не поможет его найти, но как, скажите на милость, им удастся это сделать в темном зале, заполненном тысячами людей?
Когда Джером останавливает автомобиль у пандуса, Холли говорит:
– Де Ниро сделал себе ирокез. Может, Хартсфилд тоже.
– О чем ты говоришь? – спрашивает Ходжес, вылезая с заднего сиденья. Мужчина в униформе «Кархарт» цвета хаки идет к ним от двери.
– В «Таксисте» Роберт Де Ниро играл безумца, которого звали Тревис Бикл, – объясняет она, когда они втроем спешат к охраннику. – Решив убить политика, он обривает голову, чтобы его не узнали, а волосы оставляет только посередине. Такая прическа называется «ирокез». Брейди Хартсфилд ирокез оставлять бы не стал, потому что выглядел бы с ним очень странно.
Ходжес вспоминает волосы в раковине ванной. Не того оттенка, что у мертвой женщины. Холли, возможно, ку-ку, но Ходжес думает, что сейчас она права: Хартсфилд побрился наголо. Хотя вряд ли этого хватило, потому что…
Старший сторож подходит к ним.
– Так в чем дело?
Ходжес достает удостоверение, показывает. Большой палец вновь закрывает дату.
– Детектив Ходжес. Как вас зовут, сэр?
– Джейми Голлисон. – Его взгляд смещается на Джерома и Холли.
– Я его напарница, – говорит Холли.
– Я его стажер, – говорит Джером.
Рабочие наблюдают. Некоторые торопливо гасят сигареты. Возможно, это совсем не табак. За дверью виднеется освещенное потолочными лампами складское помещение, заставленное бутафорией и разрисованными брезентовыми задниками.
– Мистер Голлисон, у нас серьезная проблема, – говорит Ходжес. – Вы должны вызвать сюда Ларри Уиндома, немедленно.
– Не делайте этого, Билл. – Несмотря на растущую тревогу, он отмечает, что Холли впервые называет его по имени.
Ходжес не реагирует на ее слова.
– Сэр, мне нужно, чтобы вы связались с ним по мобильнику.
Голлисон качает головой.
– Сотрудники службы безопасности не берут с собой мобильники, когда они при исполнении, потому что всякий раз, когда у нас такие большие шоу – я хочу сказать, большие детские шоу, со взрослыми иначе, – сети перегружены, и дозвониться невозможно. Охранники носят с собой…
Холли дергает Ходжеса за рукав.
– Не делайте этого. Вы его спугнете, и он приведет ее в действие. Я знаю, что приведет.
– Возможно, она права, – соглашается Джером. И, вспомнив свой статус стажера, добавляет: – Сэр.
Голлисон в тревоге смотрит на них.
– Спугнете кого? Приведет в действие что?
Ходжес поворачивается к сторожу.
– Так что при них? Рации?
– Да. Маленькие такие… – Он касается уха. – Напоминают слуховой аппарат. Как у ФБР и разведки. Что здесь происходит? Скажите мне, что это не бомба. – Ему не нравится выражение бледного и потного лица Ходжеса. – Господи, неужели?
Ходжес проходит мимо него в складское помещение, заставленное всяческой бутафорией, мебелью, пюпитрами; здесь же расположены столярная мастерская и пошивочный цех. Музыка все громче, дышать Ходжесу все тяжелее. Боль ползет по левой руке, в груди тяжесть, но голова пока ясная.
