Зов кукушки - Гэлбрейт Роберт (электронные книги без регистрации .txt) 📗

— Значит, в тот день, когда вы в последний раз видели Лулу… — Страйк упрямо возвращался к главному, но леди Бристоу не дала ему договорить.

— Когда она уходила, я была очень расстроена, — сказала она. — Страшно расстроена. Разговоры о Чарли не проходят для меня бесследно. Она видела, в каком я состоянии, но все равно отправилась на встречу с подружкой. Мне ничего не оставалось, как принять успокоительное, и я заснула. Нет, я не видела Тони; я вообще никого не видела. Он сколько угодно может говорить, что был здесь, но я ничего не помню. Меня разбудил Джон — он принес мне поднос с ужином. Джон был взвинчен. Он меня отчитал.

— За что?

— По его мнению, я пью чересчур много таблеток, — капризно, как маленькая девочка, сказала леди Бристоу. — Бедный Джон, я понимаю, он хочет как лучше, но ему не понять… он не может понять… в моей жизни было столько боли. В тот вечер он сидел со мной очень долго. Мы говорили о Чарли. Проговорили за полночь. И во время нашей беседы… — она понизила голос до шепота, — как раз в это самое время Лула выбросилась… выбросилась со своего балкона. Так что ранним утром на долю Джона выпало сообщить мне эту весть. С рассветом здесь уже была полиция. Он вошел ко мне в спальню и сказал… — Она сглотнула и, едва живая, покачала головой. — Потому-то у меня и произошло обострение заболевания, это точно. Человеческой боли есть предел.

Ее речь становилась все более невнятной. Страйк мог только гадать, сколько таблеток валиума она проглотила до его прихода: у нее слипались глаза.

— Иветта, вы разрешите мне воспользоваться ванной комнатой? — спросил он.

Она сонно кивнула.

Страйк поднялся со стула и с поразительной для человека его габаритов быстротой и бесшумностью скользнул в гардеробную.

Все стены занимали встроенные шкафы красного дерева. Открыв ближайшую дверцу, Страйк заглянул внутрь и увидел перегруженные вешалки с платьями и пальто, на полках — сумочки и шляпки. На него пахнуло ношеной обувью и несвежей тканью. Несмотря на явную дороговизну, содержимое шкафа оставляло впечатление старой благотворительной лавки. Страйк бесшумно открывал одну дверцу за другой и с четвертой попытки нашел новехонькие женские сумочки, все разных цветов, засунутые на верхнюю полку.

Он достал синюю, блестящую, определенно не бывшую в употреблении. На ней стоял логотип «GS», а подкладка пристегивалась на молнию. Быстро ощупав все углы, он вернул сумку в шкаф.

Дальше настал черед белой, со стилизованным африканским принтом на подкладке. В точности как описывала Сиара, отстегнутая подкладка превращалась в декоративный платок с зубчиками молнии по краям, оставляя неприкрытой белую кожаную внутренность сумки.

При беглом осмотре Страйк не обнаружил ничего особенного, но, приглядевшись внимательнее, заметил, что из-под обтянутого материей плотного донышка, позволяющего сохранить форму сумки, торчит бледно-голубая кромка. Приподняв дно, он увидел сложенный листок бледно-голубой бумаги, исписанный неровным почерком.

Страйк сунул внутрь скомканную подкладку, вытащил из внутреннего кармана пиджака прозрачный файл-вкладыш и положил туда голубой листок, расправив его, но не читая. Затем он продолжил открывать дверцы. За предпоследней обнаружился сейф с кодовым замком.

Достав из кармана второй файл, Страйк надел его на руку и стал нажимать кнопки, но, перебрав пару комбинаций, услышал тяжелую поступь. Он торопливо сдернул с руки файл, сунул его в карман, с величайшей осторожностью прикрыл дверцу и, вернувшись в спальню, застал там сиделку, склонившуюся над своей подопечной. Сиделка обернулась на его шаги.

— Дверью ошибся, — сказал Страйк. — Я думал, там туалет.

Он уединился в ванной комнате, заперся и, прежде чем спустить воду и открыть кран, чтобы не вызвать подозрений сиделки, прочел завещание Лулы Лэндри, нацарапанное на почтовой бумаге ее матери и засвидетельствованное Рошелью Онифад.

Когда он вернулся в комнату, Иветта Бристоу лежала с закрытыми глазами.

— Уснула, — мягко сказала сиделка. — Все время задремывает.

— Да, — только и сказал Страйк, у которого в ушах стучала кровь. — Передайте ей, пожалуйста, мои извинения за то, что не попрощался. Но мне пора.

Они вместе вышли в уютный коридор.

— Похоже, леди Бристоу в очень тяжелом состоянии, — отметил Страйк.

— И не говорите, — подхватила сиделка. — В любой момент может отойти. Она совсем плоха.

— Ох, я, кажется, забыл там свою… — неопределенно сказал Страйк и свернул в нежно-желтую комнату, где утром ожидал беседы. Там он повернулся спиной к дверям, загораживая приставной столик от глаз сиделки, и вернул на рычаг телефонную трубку. — Вот, нашел. — Он сунул руку в карман, будто опуская туда какой-то небольшой предмет. — Ну что ж, спасибо за кофе.

Уже держась за ручку входной двери, он спросил:

— Значит, у нее усилилась зависимость от валиума?

Доверчивая, ничего не подозревающая сиделка сочувственно улыбнулась:

— Верно, да только это уже не может ей повредить. Я вам вот что скажу, — добавила она, — докторам этим я собираюсь задать хорошую головомойку. Она к троим обращалась, и каждый ей годами рецепты выписывал — вы посмотрите этикетки на коробочках.

— Вопиющая халатность, — сказал Страйк. — Еще раз спасибо за кофе. Всего доброго.

В радостном возбуждении он припустил к выходу, уже держа в руке мобильный и не разбирая дороги. На повороте лестницы он взвыл от боли: протезированная нога оступилась и Страйк всей своей тяжестью грохнулся на ступени, покатился вниз и остановился только на площадке, раздираемый сокрушительной, обжигающей болью в суставе и культе, как будто ногу отсекли заново, как будто рана еще не зарубцевалась.

— Черт. Черт!

— Что с вами? — За перилами верхнего этажа возникло комично перевернутое лицо сиделки.

— Ничего… ничего! — прокричал он в ответ. — Оступился! Не беспокойтесь!.. Черт, черт, черт! — тихо стонал он, ухватившись за стойку перил и силясь подняться на ноги так, чтобы не опираться на протез.

Кое-как он доковылял до первого этажа и, цепляясь за ручку тяжелой входной двери, практически сполз по ступеням на тротуар.

Набегавшиеся дети в сине-голубой форме цепочкой тянулись к урокам и обеду. Страйк постоял, прислонившись к теплой кирпичной стене, обругал себя последними словами и попытался определить масштабы своего членовредительства. Боль была нестерпимой, рубцевая ткань, и без того чувствительная, похоже, лопнула и горела под гелевой прокладкой, не дававшей никакой защиты. О том, чтобы доковылять до метро, нечего было и думать.

Страйк опустился на ступеньку и вызвал такси, после чего сделал еще несколько звонков: сначала Робин, потом Уордлу и, наконец, в офис компании «Лэндри, Мей, Паттерсон».

Из-за угла вывернуло такси. Превозмогая нарастающую боль, Страйк поднялся со ступеньки, из последних сил запрыгал по тротуару и впервые в жизни отметил, что солидные, неизменно черные машины такси смахивают на маленькие катафалки.

Часть пятая

1

— Мне казалось, — выговорил с расстановкой Эрик Уордл, разглядывая завещание в прозрачном файле, — ты захочешь вначале показать это своему клиенту.

— Ты прав, но моего клиента вызвали в город Рай, а тянуть больше нельзя. Я уже говорил, что намерен предотвратить следующие два убийства. Мы имеем дело с натуральным психом, Уордл.

От боли Страйк обливался потом. В окно бара «Перья» бил солнечный свет; Страйк подталкивал полицейского к решительным действиям, а сам думал, чем обернулось падение с лестницы в доме Иветты Бристоу: вывихом коленного сустава или переломом остатка берцовой кости. В такси, которое сейчас ожидало у тротуара, он, естественно, не захотел осматривать ногу. Счетчик методично сжирал полученный от Бристоу аванс, не обещавший дальнейших вливаний, поскольку до ареста — если, конечно, Уордл соизволит пошевелиться — оставались считаные часы.