Мистер Мерседес - Кинг Стивен (лучшие книги без регистрации .txt) 📗

Холли вскакивает, спотыкается, чуть не падает на Брейди. Это падение точно стало бы последним в ее жизни, но ей удается удержаться на ногах, и она перехватывает руки девочки. Силы в них никакой, и Холли чувствует укол жалости. Наклоняется к девочке и кричит:

– Не трогай его! У него бомба, и я боюсь, что она может взорваться!

Девочка откидывается на спинку инвалидной коляски. Возможно, разобрала слова, возможно, испугалась Холли, которая выглядит еще более безумной, чем всегда.

Дрожь и конвульсии Брейди усиливаются. Холли это не нравится, потому что она кое-что видит: пятнышко тускло-желтого света под футболкой. Желтый – цвет беды.

– Джером? – спрашивает Таня. – Что ты здесь делаешь?

Приближается билетерша.

– Освободите проход! – кричит она, перекрывая музыку. – Немедленно освободите проход!

Джером хватает мать за плечи. Тянет на себя, пока их лбы не соприкасаются.

– Ты должна уйти отсюда, мама. Бери девочек и уходи. Прямо сейчас. И уведи с собой билетершу. Скажи ей, что твоей дочери стало нехорошо. Пожалуйста, не задавай вопросов.

Она смотрит ему в глаза и не задает вопросов.

– Мама! – начинает Барбара. – Что?.. – Остальное теряется в грохоте музыки и зрительском хоре. Таня берет Барбару за руку и ведет к билетерше. Одновременно машет Хильде, Дайне и Бетси, чтобы они присоединились к ним.

Джером поворачивается к Холли. Та склонилась над Брейди, которого продолжает трясти из-за бушующих в голове церебральных штормов. Его ноги выбивают чечетку, словно он наконец проникся музыкой. Руки судорожно дергаются, и когда одна приближается к тусклому желтому огоньку, Джером отбивает ее в сторону, будто защитник – трехочковый бросок.

– Я хочу уехать отсюда, – стонет девочка в соседней коляске. – Мне страшно.

Джером прекрасно ее понимает. Ему тоже хочется убраться куда-нибудь подальше, и он испуган до смерти, но она должна оставаться там, где сидит. Брейди слишком близко, она может задеть его коляску, а допустить этого никак нельзя. Во всяком случае, пока.

Как обычно, Холли опережает Джерома.

– Сейчас ты должна оставаться на месте, – говорит она девочке. – Успокойся и смотри концерт. – Холли думает, насколько бы все упростилось, если бы она убила Брейди, вместо того чтобы как следует тряхануть его и так больные мозги. Задается вопросом, застрелит ли Джером Брейди, если она попросит. Вероятно, нет. Плохо. При таком шуме выстрела бы никто не расслышал.

– Вы сумасшедшая? – в изумлении спрашивает девочка.

– Люди постоянно задают мне этот вопрос, – будничным тоном отвечает Холли и очень осторожно начинает поднимать подол футболки Брейди. – Придержи его руки, Джером, – просит она.

– А если я не смогу?

– Тогда пристрели эту сволочь.

Зрители, заполнившие зал до отказа, на ногах, качаются и хлопают. Джером быстро оглядывается, видит мать, уводящую девочек к выходу. Их сопровождает билетерша. Один-ноль в нашу пользу, думает он и берется за дело. Хватает летающие руки Брейди, крепко зажимает в своих. Запястья скользкие от пота. Он словно держит две пытающиеся вырваться рыбины.

– Я не знаю, что ты собираешься сделать, но делай быстрее! – кричит он Холли.

Желтый свет идет из пластмассового гаджета, который выглядит как переделанный пульт от телевизора. Вместо кнопок с каналами – белый переключатель, бегунок которого стоит посередине. Выходящий из гаджета провод ныряет Брейди под зад.

Брейди кряхтит, и им в нос ударяет резкий запах: это опорожнился его мочевой пузырь. Холли смотрит на мочеприемник, но он ни к чему не подсоединен. Она хватает его и протягивает девочке.

– Подержи.

– Фу-у. Это же пипи, – говорит девочка, потом добавляет: – Нет, это не пипи. Там что-то внутри. Выглядит как глина.

– Положи на пол! – кричит Джером, перекрывая музыку. – Положи на пол. Только осторожно – не бросай. – Потом обращается к Холли: – Поторопись, черт побери!

Холли внимательно смотрит на желтую лампочку. И на белый бегунок переключателя. Она может сдвинуть его вперед или назад, но не решается, потому что не знает, где выключение, а где бум.

Она поднимает Изделие два с живота Брейди. Этот гаджет для нее – змея, раздувшаяся от яда, и ей приходится собрать всю волю в кулак.

– Держи его руки, Джером, крепко держи его руки.

– Они скользкие, – бурчит Джером.

«Это мы уже знаем, – думает Холли. – Скользкий сукин сын. Скользкий козел».

Холли переворачивает гаджет, уговаривая свои руки не дрожать так сильно, стараясь не думать о том, что жизни четырех тысяч человек зависят от самообладания бедной чокнутой Холли Гибни. Она смотрит на крышку отсека для батареек. Потом, затаив дыхание, сдвигает ее и роняет на пол.

Внутри две батарейки АА. Холли подцепляет ногтем одну и думает: Господи, если Ты есть, пожалуйста, сделай так, чтобы все получилось. На мгновение не может заставить себя пошевелиться. Но тут рука Брейди выскальзывает из пальцев Джерома и ударяет Холли по голове.

Она дергается, подцепленная батарейка выскакивает из отсека. Холли ждет взрыва, но гремит только музыка. Она переворачивает гаджет. Желтая лампочка погасла. Холли начинает плакать. Резким движением хватает провод и выдергивает из Изделия два.

– Ты можешь его отпу… – Но Джером уже это сделал. Он стискивает Холли так крепко, что она едва может дышать. Ее это не волнует. Она обнимает Джерома.

Зрители восторженно ревут.

– Они думают, что хвалят песню, но на самом деле хвалят нас, – шепчет Холли в ухо Джерому. – Они просто этого еще не знают. Теперь отпусти меня, Джером. Ты слишком сильно прижимаешь меня к себе. Отпусти, а не то я упаду в обморок.

Ходжес все сидит на ящике в складском помещении, и не один. На его груди устроился слон. Что-то происходит. То ли мир уходит от него, то ли он – из мира. Ходжес склоняется ко второму варианту. Он словно внутри съемочной камеры, и она отъезжает по рельсам. Мир остается таким же ярким, как и прежде, но уменьшается в размерах, а вокруг – темнота.

Он цепляется за сознание невероятным усилием воли, ожидая взрыва или не взрыва.

Один из рабочих технического персонала наклоняется к нему и спрашивает, все ли с ним в порядке.

– У вас синеют губы, – сообщает он. Ходжес отгоняет его взмахом руки. Потому что слушает.

Музыка, радостный визг, крики счастья. Больше ничего. Во всяком случае, пока – ничего.

«Держись, – говорит он себе, – держись».

– Что? – переспрашивает рабочий, снова наклоняясь. – Что?

– Я должен держаться, – шепчет Ходжес, но едва может дышать. Мир сузился до яростно сверкающего серебряного доллара. Но и этот доллар исчезает, и не потому, что Ходжес теряет сознание: кто-то идет к нему и закрывает мир собой. Это Джейни, она вышагивает медленно, как модель. На ней федора, сексуально сдвинутая набекрень. Ходжес помнит, что она сказала, когда он спросил, каким образом ему посчастливилось оказаться в ее постели: «Я ни о чем не сожалею… Мы можем поставить на этом точку?»

Ага, думает он. Ага. Закрывает глаза и падает с ящика, как Шалтай-Болтай со стены.

Рабочий подхватывает его, но может только смягчить падение. Подходят другие рабочие.

– Кто умеет делать искусственное дыхание? – спрашивает тот, кто подхватил Ходжеса.

Вперед выступает рабочий, волосы которого завязаны в длинный седеющий конский хвост. Он в футболке с вылинявшим изображением Джудаса Койна [46], и глаза у него ярко-красные.

– Я умею, но, чувак, я так обкурился.

– Все равно попытайся.

Рабочий с конским хвостом опускается на колени.

– Думаю, он уже отправился в последний путь, – говорит он, но берется за дело.

Наверху «Здесь и сейчас» начинают новую песню под крики и визг малолетних поклонниц. Все девочки будут помнить этот вечер до конца жизни. Музыка. Возбуждение. Мячи, летающие над раскачивающейся, танцующей толпой. Они прочитают о несостоявшемся взрыве в газетах, но для молодых не произошедшие трагедии сродни снам.