Шелкопряд - Гэлбрейт Роберт (бесплатные книги полный формат .txt) 📗
– «Ваз», то есть сам Куайн, – это термин, обозначающий семявыносящий проток, по которому сперма поступает из яичек в пенис – здоровая, мощная, животворящая сила. «Варикосель», в медицине варикоцеле, – болезненное расширение вены семенного канатика, иногда приводящее к бесплодию. Типичный для Куайна пошлый намек на то, что сразу после смерти Джо я заболел свинкой, отчего даже не смог прийти на похороны, и одновременно на то, что я, как вы отметили, продолжал писать в трудных обстоятельствах.
– Но все же вы в то время еще оставались друзьями? – решил прояснить Страйк.
– Когда он начал эту книгу, мы – в теории – еще дружили, – невесело усмехнулся Фэнкорт. – Но писатели – жестокая порода, мистер Страйк. Если ты стремишься к дружбе длиною в жизнь и бескорыстному товариществу – завербуйся в армию и научись убивать. Если ты стремишься к недолгим союзам с себе подобными, которые будут ликовать от малейшей твоей неудачи, – садись писать романы.
Страйк улыбнулся. Фэнкорт с отстраненным удовольствием сообщил:
– «Братья Бальзак» получили самую плохую прессу, какую мне только доводилось видеть.
– Вы тоже выступили с рецензией?
– Нет, – отрезал Фэнкорт.
– В тот период вы еще были женаты на своей первой супруге? – спросил Страйк.
– Совершенно верно, – ответил Фэнкорт, и на его лице едва заметно дрогнул какой-то мускул, как на боку вола, куда села муха.
– Я просто пытаюсь выстроить последовательность событий… вы потеряли жену вскоре после смерти Норта?
– Эвфемизмы для обозначения смерти – любопытное явление, правда? – непринужденно сказал Фэнкорт. – Я не «терял» жену. Напротив, я ее нашел – на полу в кухне, головой в духовку.
– Простите, – чопорно сказал Страйк.
– Что уж теперь…
Фэнкорт заказал себе еще вина. По наблюдению Страйка, писатель достиг той деликатной точки, когда поток информации может либо хлынуть, как из крана, либо иссякнуть.
– Вы когда-нибудь обсуждали с Куайном пародию, которая повлекла за собой самоубийство вашей жены?
– Я же вам ясно сказал: после смерти Элли я с ним не общался, – ровным тоном повторил Фэнкорт. – Так что нет.
– Но вы с самого начала были уверены, что пародию сочинил Куайн?
– Ни минуты не сомневался. Как многие писатели, которым нечего сказать, Куайн обладал даром литературной имитации. Помню, как он пародировал что-то из написанного Джо Нортом, – получалось довольно смешно. Естественно, Куайн не собирался делать из Джо посмешище – ему достаточно было паясничать перед нами.
– Хоть кто-нибудь признался, что видел ту пародию до выхода в свет?
– В моем присутствии – никто. Иное было бы странно, учитывая последствия. Лиз Тассел мне клялась, что Оуэн ей ничего не показывал, но потом до меня дошли слухи, что она прочла этот текст заранее. Я уверен, что она и склонила Оуэна к публикации. Лиз до безумия ревновала меня к Элли.
Наступила пауза, после которой Фэнкорт с напускной легкостью сказал:
– Сейчас трудно поверить, что в былые времена приходилось дожидаться рецензий, написанных чернилами на бумаге, чтобы увидеть, как громят твою работу. Но с пришествием интернета любой полуграмотный кретин воображает себя на месте Митико Какутани {39}.
– Куайн всегда отрицал свое авторство, да? – спросил Страйк.
– Конечно отрицал. Еще бы: признаться – кишка тонка, – ответил Фэнкорт, видимо не заметив некоторой бестактности. – А ведь мнил себя героем-одиночкой, подлец. Куайн был завистлив, предельно честолюбив, обожал преклонение. После смерти Элли он страшно боялся стать изгоем. Разумеется, – с видимым удовлетворением отметил Фэнкорт, – этого ему было не избежать в любом случае. Оуэн привык греться в лучах отраженной славы – моей и Джо Норта. Когда же Норт умер, а я перестал с ним знаться, все поняли, что ему грош цена: у него только и было что грязный умишко и оригинальный стиль. Все идеи – сплошная порнография. Есть писатели, – продолжал Фэнкорт, – прославившиеся одной-единственной книгой. Таков был и Куайн. Написав «Прегрешение Хобарта», он отстрелил себе яйца (ему бы понравилось такое выражение). А дальше пошли одни бессмысленные перепевы.
– Но разве не вы назвали «Бомбикса Мори» шедевром маньяка?
– Вы и это читали? – Фэнкорт был удивлен и, кажется, польщен. – Да, так оно и есть, здесь мы имеем подлинный литературный курьез. Поймите, я никогда не отрицал, что Оуэн умеет писать, просто ему было не родить ни одной глубокой, интересной темы. Как ни удивительно, это распространенное явление. Но в «Бомбиксе Мори» он наконец-то нашел свою тему, понимаете? Никто меня не любит, все только обижают. Я гений, просто никто этого не видит. Результат получился уродливым и комичным, от него так и веет обидами и жалостью к себе, но все же в нем определенно есть какая-то притягательность. Ну и конечно, язык, – заключил Фэнкорт с энтузиазмом, какого еще не обнаруживал в ходе этого разговора, – просто восхитительный. Некоторые отрывки стоят вровень с лучшими образцами его прозы.
– Очень ценные сведения, – сказал Страйк.
Фэнкорта, по-видимому, это рассмешило.
– В каком смысле?
– У меня есть ощущение, что «Бомбикс Мори» занимает центральное место в этом деле.
– В этом деле? – улыбаясь, повторил за ним Фэнкорт; оба замолчали. – Неужели вы всерьез хотите меня убедить, что убийца Оуэна Куайна до сих пор гуляет на свободе?
– Да, я так считаю, – подтвердил Страйк.
– В таком случае, – улыбка Фэнкорта стала еще шире, – более целесообразно было бы обратиться к произведениям убийцы, а не жертвы, как по-вашему?
– Возможно, – ответил Страйк, – но мы не уверены, что убийца – писатель.
– О, нынче все у нас – писатели, – протянул Фэнкорт. – Весь мир пишет романы, только никто их не читает.
– Ну, «Бомбикса Мори», я уверен, читать будут, особенно если с вашим предисловием, – сказал Страйк.
– А знаете, наверное, вы правы. – Фэнкорт окончательно расплылся в улыбке.
– Когда – точно – вы впервые прочли эту книгу?
– Пожалуй… надо подумать… – Фэнкорт сделал вид, что производит в уме какие-то расчеты. – Очевидно… мм… в середине недели после того, как Куайн представил рукопись. Мне позвонил Дэн Чард и сообщил, что Куайн намекает, будто бы это я написал пародию на книгу Элли. Он предложил мне сообща с ним подать на Куайна в суд. Я отказался.
– Чард зачитал вам какие-нибудь отрывки?
– Нет. – К Фэнкорту снова вернулась улыбка. – Испугался, что потеряет свое самое ценное приобретение, понимаете? Нет, он лишь вкратце изложил брошенные Куайном обвинения и предложил мне воспользоваться услугами своих юристов.
– Когда состоялся этот телефонный разговор?
– Вечером… седьмого, да, похоже на то. В воскресенье вечером.
– То есть в тот же день, когда вы записывали телевизионное интервью по поводу вашей новой книги, – уточнил Страйк.
– А вы неплохо информированы, – прищурился Фэнкорт.
– Я смотрел передачу.
– Знаете, – подпустил шпильку Фэнкорт, – вы не производите впечатления человека, который любит передачи на темы культуры и искусства.
– Я и не говорил, что люблю, – заметил Страйк и не удивился, что Фэнкорту понравился его ответ. – Но я заметил у вас одну оговорку, когда вы перед камерой называли имя первой жены. – (Фэнкорт молча смотрел на него сквозь бокал). – Вы произнесли «Чу…», а потом поправились: «Элли», – напомнил Страйк.
– Ну и что? Вы же только что сказали – оговорка. Даже самые красноречивые от этого не застрахованы.
– В «Бомбиксе Мори» вашу покойную жену…
– …зовут Чучелкой.
– Значит, простое совпадение, – сказал Страйк.
– Естественно, – подтвердил Фэнкорт.
– Потому что седьмого ноября вы еще не знали, что Куайн дал ей имя Чучелка.
– Естественно, не знал.
– Сразу после исчезновения Куайна один экземпляр рукописи был доставлен под дверь его любовницы и опущен в прорезь для почты, – сказал Страйк. – А вы, случайно, не удостоились такой же ранней доставки?
