Убийство на Неглинной - Незнанский Фридрих Евсеевич (версия книг TXT) 📗
Ирина, ревниво выяснив, что муж с Грязновым так пока и не расставался, немного успокоилась и сообщила, что звонил, разыскивая его, Меркулов. Последнее можно было расценивать и как некий исход дела, и, наоборот, сигнал к новому повороту событий, хотя, зная неповоротливую систему собственной «конторы», Турецкий даже и не собирался предполагать, что его дело подходит к тому или иному концу. Но Меркулову тем не менее перезвонил тут же.
Константин Дмитриевич немного побрюзжал по поводу пропавших душ, потом сказал, что генеральному был звонок от Михеева, настойчиво рекомендовавшего максимально спокойно отнестись к некоторым малосущественным просчетам в следствии по делу о задержании организаторов убийств ответственных чиновников. С кем, мол, не бывает. Гораздо важнее, что Генеральная прокуратура научилась, наконец, находить преступников и быстро раскрывать дела, на которые прежде уходили месяцы. Если не годы.
Последнее сильно повысило шансы незадачливого следователя Турецкого. Так полагал Меркулов. Характерно, что звонок был произведен в субботу. Генеральный тут же счел необходимым поставить об этом в известность своего заместителя, то есть Меркулова. Данное обстоятельство означало, что тучи, нависшие над Александром Борисовичем, начинают постепенно рассеиваться. Что же касается выговора, это теперь, пожалуй, единственное, чем господин «важняк» может считать себя обеспеченным.
В заключение Меркулов поинтересовался реакцией Турецкого на сказанное. На что старший следователь по особо важным делам честно ответил, что искренне разочарован. Почему? Да потому, что ожидаемая свобода приказала опять долго жить. А похороны даже самой слабой надежды – вещь всегда обидная.
– Ты наглец, каких мало! – возмутился Меркулов и швырнул трубку.
– Обиделся, кормилец, – без всякого огорчения констатировал Турецкий.
Грязнов нашел наконец благодарную слушательницу и останавливаться на достигнутом не собирался. Неизвестно, что они сумели обсудить, пока Турецкий разговаривал по телефону, но, вероятно, что-то уже несомненно было обещано. Скорее всего, в будущем. До которого в общем-то рукой подать. Ну и пусть, Александр Борисович ничего разрушать не собирался. Как, впрочем, и строить. Поэтому, когда они совсем уже поздно выходили из гостеприимного дома, а Грязнов стал мечтательно разглядывать поганое, хмурое, дождливое небо, Турецкий смог сделать наиболее важный для себя вывод: природа действительно не терпит пустоты. И еще он искренне пожалел Казанского, для которого звонок Михеева, хоть и не касался его впрямую, значил гораздо больше, чем для Александра Борисовича. Будучи отстраненным от данного дела, он мог теперь не без интереса позволить себе наблюдать, как старательно придется его начальнику руководить тем, что никогда и ни при каких обстоятельствах не принесет ему ни чести, ни чьей-то благодарности – одни хлопоты.
– Ты знаешь, – неожиданно хмыкнул Грязнов, – она спросила меня, когда ты вышел: эта девица была хороша?
– Ну? – Турецкий испытующе посмотрел на друга.
– А я ответил: как всякая голая девка. И извинился за грубость. Считаешь, я прав?
– Славка, я всегда был в восторге от твоей проницательности… К сожалению, они хотят ограничиться выговором.
– Да ну? Это очень обидно, – подумав, ответил Грязнов. – Впрочем, на большее они не способны…
