Квест - Акунин Борис (книги бесплатно полные версии .TXT) 📗
– Сколь я злосчастен! – восклицал он со слезами. – Подумать только! Мог прославить свой род на вековечные времена! Ах, как жестоко обошлась со мною судьба!
Профессор был ему нужен в качестве стороннего свидетеля, который подтвердил бы перед начальством, что Анциферов сделал всё возможное.
От причитаний полковник переходил к лютому гневу, кроя ужасными словами «станишников», для которых пожива дороже славы.
На первой же большой поляне он выстроил свои потрёпанные сотни в каре, долго и люто бранил казаков, а потом обрушил на них кару, от которой по рядам пошёл вой и ропот. Командир заставил полк вывернуть содержимое седельных сумок. На землю со звоном сыпалось столовое серебро, шелестели собольи да куньи шубы, шуршали шелка.
Под брань полковника, под жалобы безутешных казаков Самсон попятился к деревьям. Всем сейчас было не до него. Лошадь он оставил, прихватил только свой бесценный сак.
Лес этот назывался Колывановским, по имени помещика, соседствовавшего с имением Гольмов. Каждая тропка, каждая полянка были здесь хожены-перехожены. Заблудиться профессор не боялся.
Оказавшись под прикрытием елей, Фондорин повернулся и побежал. Пускай светлейший думает про него, что хочет. Долг и любопытство гнали Самсона Даниловича обратно во французский лагерь.
Довольно скоро он вновь вышел к Протве, перебрался на другой берег знакомым бродом. Впереди раскинулось большое село Спас-Загорье, где они с Кирой всего несколько месяцев назад венчались.
При взгляде на церковь у Фондорина в первое мгновение сжалось сердце – он вспомнил тот счастливый мартовский день. А во второе мгновение профессору припомнилось ещё кое-что. Мысль была здравая и полезная.
Вместо того чтоб обойти деревню и прямиком направиться к тракту, вдоль которого располагалась французская армия, Самсон Данилович взял сумку под мышку и зашагал туда, где над серыми крышами торчала трёхъярусная колокольня.
Вблизи сделалось видно, что деревня пуста и выглядит так, словно по ней прошёлся могучий ураган. Чуть не половина изб были разобраны. Верно, войска, русские ли, французские ли, собирались использовать брёвна для переправы или возведения укреплений, да отчего-то передумали.
Спас-Преображенская церковь тоже стояла брошенная. Над широкой каменной лестницей старомосковского зодчества высились резные врата. Ранней весной, когда жених с невестой поднимались к ним под приветственные крики гостей и челяди, створки были широко раскрыты. Ныне на них висел огромный замок.
Но Фондорину подниматься туда было незачем. То, что он искал, располагалось ниже: под третьей ступенькой сбоку.
Вот она, та самая щель! И маленькие буквы – «K» и «S». Он сам их вырезал на плите кончиком ножа.
Дело было так.
Во время венчанья случился маленький казус, который, несомненно, испортил бы торжество людям менее просвещённым, чем профессор и его невеста. Когда они первыми вышли из храма на крыльцо, у нововенчанной супруги соскочило кольцо, широковатое для её тонкого пальца. Приметы хуже, чем эта, как известно, не бывает. Всякий знает: если кто-то из молодых обронит венчальное кольцо, из сего брака не выйдет ничего кроме туги и горя. А перстенёк не просто упал. Он проскакал с легкомысленным звоном по ступеням и провалился в щель. Хорошо, что никто из родственников и гостей, шествовавших сзади, этого не видел – празднество было бы омрачено.
Переглянувшись, супруги поняли друг друга без слов и спустились по лестнице, как ни в чём не бывало. Назавтра вечером, когда служба в церкви закончилась, они приехали в Загорье верхом, чтоб достать кольцо.
Оно лежало между краем ступеньки и бордюром. Вдруг Кира Ивановна говорит: «Нет, не доставай! Лучше положи туда же своё. Давай это будет наш с тобой секрет. Пусть кольца пролежат здесь год. Если наш брак выдержит это испытание, в следующем марте мы их достанем и не снимем до конца наших дней. А коли окажется, что мужа и жены из нас не получилось, да будет тут погребено наше незадачное супружество».
Она, видно, придумала это заранее, ибо тут же достала из седельной сумки серебряную шкатулочку и узкий кирпич. Сняла у мужа с пальца кольцо, своё извлекла из пыли, бережно вытерла. Уложила оба перстня в ларчик, спрятала его в выемку, а сверху прикрыла кирпичом – он пришёлся в самый раз, будто всегда тут лежал. Глазомер у Киры был превосходный.
Самсону идея понравилась. Ему вообще нравились все Кирины идеи (как уже говорилось, разногласия между супругами начались лишь с начала Бонапартова нашествия). На всякий случай он вырезал на ступеньке их инициалы да укрепил кирпич глиной, чтоб покрепче держался.
За полгода кирпич присох к камню, и выковырять его Самсон сумел не сразу. С бьющимся сердцем он открыл шкатулку и посмотрел на кольца. Пусть лежат. Год ещё не прошёл.
Если до следующего марта они не встретятся, значит, его не будет средь живых. Наверняка Кира наведается сюда одна. Не может быть, чтоб не наведалась…
Откроет тайник и увидит, что муж был здесь, оставил ей весточку – и не только весточку. Анкр говорил, что биоэмиссионный локатор находит человека и после смерти. Что ж, будет Кире последнее утешение: отыскать прах и предать его погребенью…
Профессор положил прибор в ларец и занялся приготовлением «письма». Места в шкатулке было немного. Он выбрал из сака три самых маленьких пузырька (лекарство от простуды в скляночке простого стекла; желудочные капли в синей; снотворное в красной). Содержимое вылил, прополоскал бутылочки водой. Послание оставил в синей – то был любимый цвет Киры. В две другие решил налить неразведённого берсеркита. Пузырёк прозрачного стекла наполнился бесцветным мухоморным экстрактом до самой пробочки – это была двойная порция; красный – до половины, больше не хватило, пришлось добавить спирта. Если тайник найдёт кто-то чужой и выпьет, от обычной дозы впадёт в бешенство и расколотит всё вдребезги; от двойной – вообще учинит над собою что-нибудь саморазрушительное.
Дело было сделано, но уходить от дорогого сердцу места не хотелось. Фондорин придумал ещё одно занятие, чтобы задержаться подольше. Наскоро сочинил строительный раствор из того, что можно было найти во дворе: немного извести, песок, вода, добавил серной кислоты. Для экспромта получилось недурно – и по цепкости, и по вязкости. Теперь можно было не опасаться, что зимний холод и весенняя сырость расшатают кирпич.
Потом Самсон долго шёл по лесной дороге, которая, в конце концов, вывела его на Новокалужский тракт, к французской линии охранения. Предъявив караульному начальнику письмо с подписью императора, Фондорин попросил сопроводить его в ставку, что и было исполнено.
Выяснилось, что Наполеон остался на том же месте. Армия прекратила движение. Будет ли новое сражение, никто не знал.
Вечером, уже в темноте, смертельно усталый и по пояс залепленный грязью, профессор явился перед бароном Анкром. Тот кинулся к нему, чуть не плача от радости.
– Боже, как я волновался! Вы живы, вы снова со мной! Больше мне ничего не нужно. Идите в избу, там тепло. Я уступлю вам своё ложе. Вы отдохнёте, выспитесь, а завтра мы продолжим разговор. Только одно: верните мне локатор. Как проклинал я себя за то, что отдал его вам!
– Прибора у меня нет, – отвечал профессор, ведя фармацевта прочь от крыльца.
– Где же он?
– Неважно.
– Куда вы меня тянете?
– Подальше от чужих ушей. Я не хочу ждать до завтра. Мы продолжим беседу сейчас. Итак, вы сказали, что готовы отказаться от своего «сосуда»…
