Под конвоем лжи - Силва Дэниел (полные книги .txt) 📗

Идиот! Проклятый, проклятый идиот!

Вайкери побрел дальше. Через несколько шагов он опять обернулся и увидел, что автомобиль скрылся за углом. «Интересно, куда они направились? — подумал он. — На очередную вечеринку или, может быть, в театр? Но почему я никак не могу отделаться от нее? Ведь, помилуй бог, мне же не двадцать пять лет!» А потом он добавил про себя: «Но почему твое сердце при каждой мимолетной встрече бьется точно так же, как в тот момент, когда ты впервые увидел ее лицо?»

Он прибавил шагу и шел со всей возможной скоростью, пока не почувствовал, что устал и запыхался. Он заставлял себя думать о чем угодно, что приходило ему в голову, но только не о ней. Поравнявшись с детской площадкой, он остановился возле сваренной из толстых прутьев ограды и принялся рассматривать детей сквозь решетку. Они были чрезмерно укутаны для мая и походили на маленьких пухлых пингвинов. Любой немецкий шпион, оказавшийся поблизости, наверняка понял бы, что очень многие лондонцы наплевали на предостережение правительства и оставили детей с собой в городе. Вайкери, обычно проходивший мимо детей с полнейшим безразличием, стоял у решетки и слушал, как загипнотизированный. Он думал о том, что не знает звука, который действовал бы столь успокаивающе, как гомон играющих детей.

Автомобиль Черчилля поджидал его на станции. Гость сел, и машина покатилась по зеленым холмам юго-восточной Англии. День был прохладный и ветреный. Казалось, что вся природа начала бурно цвести. Вайкери расположился на заднем сиденье, придерживая одной рукой воротник плаща, а второй прижимая к голове шляпу. Он никак не мог решить, стоит ли ему попросить водителя остановиться и поднять верх. А потом его охватил неизбежный в это время года приступ чиханья, сначала отдельными залпами, напоминавшими нечастые, разделенные неравными промежутками выстрелы снайпера, которые, впрочем, очень скоро перешли в непрерывный заградительный огонь. Вайкери никак не мог решить, какую руку можно осмелиться освободить, чтобы прикрыть рот. Поэтому он просто крутил головой и чихал таким образом, чтобы вылетавшие из его рта брызги и тучи микробов уносило ветром.

Водитель заметил в зеркале странные телодвижения Вайкери и забеспокоился.

— Профессор Вайкери, может быть, будет лучше, если я остановлю машину? — спросил он, сбрасывая газ.

Приступ чиханья, к счастью, закончился, и Вайкери получил, наконец, возможность насладиться поездкой. Как правило, он не испытывал удовольствия от пребывания в сельской местности. Он был самым настоящим лондонцем. Он любил толпу, шум, уличное движение, а на открытой местности начисто терял способность ориентироваться. Он также ненавидел тишину сельских ночей. Его мысли заносило неведомо куда, и ему начинало казаться, что во тьме прячутся незримые злоумышленники. Но сейчас он сидел в автомобиле и изумлялся красоте английской природы.

Автомобиль свернул на подъездную дорогу к Чартуэллу. Выйдя из машины, Вайкери почувствовал, что его пульс забился чаще. Едва он подошел к двери, как дверь распахнулась. На пороге стоял Инчс, личный камердинер Черчилля.

— Доброе утро, профессор Вайкери. Премьер-министр с крайним нетерпением ожидал вашего прибытия.

Вайкери передал слуге плащ и шляпу и вошел внутрь. Гостиную оккупировали с дюжину мужчин и несколько молодых девушек. Большинство из них носили военную форму, но некоторые были, наподобие Вайкери, в гражданской одежде. Они переговаривались вполголоса, подчеркнуто спокойно, как будто все новости были плохими. То и дело звонили телефоны. Дежурные снимали трубки сразу же, не дожидаясь второго звонка.

— Надеюсь, вы получили удовольствие от поездки, — сказал Инчс.

— Она была изумительной, — вежливо солгал Вайкери.

— Мистер Черчилль, как обычно, сегодня поднялся очень поздно, — сообщил Инчс и добавил доверительным тоном: — Он установил совершенно невероятный график, и мы все лезем из кожи, пытаясь уложиться в него.

— Я понимаю, Инчс. Где мне подождать, пока?..

— Если честно, то премьер-министр хотел увидеть вас как можно раньше. Он просил вас подняться наверх, как только вы приедете.

— Наверх?

Инчс негромко постучал в дверь ванной комнаты и, не дожидаясь ответа, распахнул дверь. Черчилль лежал в большой ванне, держа в руке сигару. На маленьком столике, придвинутом вплотную к ванне, стоял второй за день стакан с виски. Инчс объявил о прибытии Вайкери и вышел, закрыв за собой дверь.

— Вайкери, дружище, — сказал Черчилль. Он держал рот на уровне воды, и каждое слово сопровождалось серией мыльных пузырей. — Как мило с вашей стороны, что вы нашли возможность приехать.

Вайкери почувствовал, что от жары в ванной ему становится дурно. Также оказалось, что ему крайне трудно сдерживать смех, глядя на раскрасневшегося пожилого толстяка, который, как ребенок, плещется в ванне. Он снял свой твидовый пиджак и неохотно сел на закрытый крышкой унитаз.

— Я хотел перемолвиться с вами наедине, и поэтому пригласил вас сюда, в мое логово. — Черчилль поджал губы. — Вайкери, я должен прежде всего сознаться, что очень сердит на вас.

Вайкери напрягся.

Черчилль открыл было рот, чтобы продолжить тираду, но вдруг осекся. На его лице появилось озадаченное, даже удрученное выражение.

— Инчс! — оглушительно взревел он.

Инчс явился в ту же секунду.

— Да, мистер Черчилль?

— Инчс, я совершенно точно знаю, что вода в моей ванне остыла ниже ста четырех градусов. Может быть, вы будете любезны проверить температуру!

Закатав рукав, Инчс извлек из воды термометр. Затем он долго изучал его с точно таким же видом, с каким археолог исследует древний обломок кости.

— Да, сэр, вы правы. Температура вашей ванны упала до ста двух градусов [4] . Я думаю, что ее стоит подогреть.

— Конечно.

Инчс открыл кран горячей воды и на несколько секунд пустил в ванну струю кипятка. Черчилль заулыбался, почувствовав, что вода в ванне вновь обрела надлежащую температуру.

— Инчс, так намного лучше.

Черчилль повернулся на бок. Вода перелилась через край ванны и промочила штанину Вайкери.