Желтый дьявол (Т. 1 ) - Мат Никэд (бесплатная регистрация книга txt) 📗
Мимо них, пересекая дорогу, быстро прошел на ходу, поздоровавшись с Ильицким, военный. Он скрылся в дверях телеграфа.
— Это комвойсками — Тонконогий… — Ильицкий понял поворот головы Николая вслед удалявшемуся.
Когда они повернули обратно, Тонконогий уже вышел из телеграфа.
— Так и знал! — они снова встретились — Тонконогий шел с ад'ютантом.
— Ничего не слышно из Владивостока? — Ильицкий подошел.
— Ничего, — сообщение прервано…
— А оборона?
— Вот, как раз то, что сейчас надо организовать. Но со мной штаба нет. Гродековский еще не прибыл.
— Может, я чем могу помочь?
Невероятно глупая обстановка…
— Да! Вы?
Тонконогий думает.
… — Вот и еще товарищ, мы с ним вместе были в армии Лазо, на Забайкальском… Он там командовал участком фронта…
— Николай! — зовет Ильицкий.
Тот подошел.
— Вот, товарищ Тонконогий… — поздоровались… — можете нас использовать.
Буум-м м — доплыло эхо, глухое в солнечном ярком дне, как бы растворилось, заглушенное жарой.
Все повернулись…
— Это Раздольнинский туннель!.. хорошо — задержка чехам…
— На долго? — Николай смотрит на Тонконогого.
— Нет… вот почему и надо здесь организовать оборонительный рубеж — идемте в мой вагон, — там набросаем план обороны… пока стянутся части…
— А во Владивостоке есть какие-нибудь наши войска? — на ходу Ильицкий.
— В том-то и дело, что нет: все были отправлены на Гродековский фронт.
— Легко начали чехи…
— Легко!..
— А кончат?..
Вошли в вагон.
Уржжжжжшшш… — мотор заведен.
Крыло семафора прямо.
Жезл в руках моториста.
— Едем?
— Едем! — дверка захлопывается.
На полотне у стрелки стоят Тонконогий и Ильицкий.
— Живей возвращайся!.. — вдогонку.
Автобус плавно ускоряет ход.
Вот мелькнул семафор… Диска… и увалы пошли, потянулись слева от Китая… А справа — бледные очертания Сучанских хребтов.
На раз'езде замедляет ход…
Кто-то машет фуражкой…
Начальник раз'езда красный флаг выставил…
— В чем дело? — Николай из окна.
На подножку автобуса вскакивает военный в гимнастерке… на поясе наган… лицо потное, глаза мигают — и растерянные.
— Вы, товарищ, куда? — спрашивает.
— А вам что, товарищ?
— Подвезите меня — мне нужно до следующего перегона.
— А вы кто?
— Скажу потом — здесь неудобно…
— Едем! — мотористу.
Автобус ускоряет ход.
— Ну, товарищ?
— Я… в Хабаровск… от фронта — организовать тыл… сформировать отряды.
— Вы?… Кто послал?..
— Я!..
— Вы… Кто?
— Я! Комфронта Гродековского…
— Кто?
— Абрамов…
— Моторист — стойте!..
Жжжжиии… шшшшшшиии…
Дверь автобуса настежь:
— Сейчас же вылезайте.
— To-есть, как?..
— Без разговоров!.. — и челюсти Николая хрустнули… Глаза недобрым огоньком:
— Ну?..
Вылез…
— Место командующего там, на фронте!
— Я… знаю… вы…
— Вы — трус!..
2. Крепкая сила
…Колоссальные возможности! — думает: край, который таит в себе неисчерпаемые богатства, бесконечные возможности.
— Нет! — говорит — вслух: этот край должен победить. Вы знаете, что здесь есть?
— Ну? — несколько голосов.
— Как нигде, здесь есть удивительный материал: кованные люди, крепкие, таежные… С метким глазом и твердой рукой… — Они победят — не отдадут край…
— Сейчас?
— Все равно, когда — их будет!.. Посмотрите — вот они!
И он опирается о косяк окна, смотрит. Высокий, здоровый, с крепким затылком и шеей, широкоплечий.
— Ну! — и он поворачивается: золотая оправа очков блеснула — крупный нос, резко очерченные бритые губы, квадратный подбородок, — сила, чуть-чуть ирония чувствуется в этом большом открытом лице, темном от рамы кудрявых черных волос, с широкого лба — назад.
А внизу, под окнами корпуса на лужайке плаца и ниже в лог и на шоссе к вокзалу тянется колонна вооруженных людей.
Это — красногвардейцы с базы. Все здоровые, крепкие, загорелые ребята, есть и старики; все это — грузчики, возчики, крючники…
Словом — база Хабаровская, широкоштанная, живописная. Винтовки они несут, как хорошие дубины.
— Что, товарищ Краснолобов?
— Ничего!.. — они будут драться не плохо. Надо им только твердую руку, да военную голову… И этот человек — сам твердый и уверенный — любит настоящую кованную силу. Недаром он Преддальсовнаркома.
— Вот, задача — вам, военным, сделать из этой разношерстной буйной силы — крепкую, стойкую, дисциплинированную.
— Это значит — сделать Красную Армию!..
— Да-да! А теперь — доклады, товарищи, — Краснощеков [5] отходит от окна, садится к столу и начинается работа.
Заседание уже кончено — начали с рассвета.
Теперь проведение в жизнь решений.
И, как машина, методично, по-американски работает Краснолобов.
— Мобилизационный отдел окончен: его начальник сделал доклад — двадцать тысяч двинуты на фронт, уже в дороге…
— Амурские канонерки довооружены и уже форсируют в Уссури, к Ханке и на Амур к Николаевску, — докладывает только что назначенный молодой матрос — начальник Амурской флотилии.
— Продовольствие? — и Краснолобов подымает очки or блокнота, чуть улыбается: он знает — богат край продовольствием и фуражом.
Цифры быстро столбиками ложатся на блокнот.
Кончено. Точка. Итог солидный — можно быть пока спокойным.
Добавляет только:
— Не стесняйтесь! — где надо — крепче, тверже… вот план… — большая графика цифр и пунктов комиссару продовольствия передана.
«Фронт — это самое главное», — думает он, нажимает кнопку; коротко:
— Товарища Саковича.
Быстро, боком, с бегающими маленькими глазами, сутулый, худой, в очках, с высоким торчащим воротничком — шея в нем, как у гуся, болтается, — входит:
— Я, товарищ Краснолобов.
— Фронт?
— Самое неопределенное…
— Что?
— Будто бы наши немного потесне…
— Не будто бы, товарищ командующий, а точно — что?
Плечи командующего — треугольником — голова недоуменно качнулась.
— На фронт нам с вами надо, вот что, товарищ Сакович… А сейчас — к аппарату идемте!
— Товарищ Мировский, Тонконогий?
Говорит Краснолобов, — как фронт?..
И тягуче идет по ленте:
…тревожно, слабые участки фронта — мало сил… Только что подорван наш броневик. Начальник штаба сам выехал на броневике на выручку… — Шлите скорее организованную силу и командный состав.
Последняя буква на ленте, точка, и:
— Еду сам, — резко телеграфисту…
— Еще? — телеграфист остановился.
— Точка! — Саковичу — идемте в мой вагон…
На ходу:
— Скажите своему ад'ютанту: сейчас же паровоз — на фронт…
Ни зги.
…Свист ветра, да грохот колес.
А по бокам, по насыпи мелькают какие-то тени, что-то кричат, но…
— Ни черта не разберешь!..
Броневик — визгом в ущелье, еще темнее… Рельсы заворачивают влево, а там, из-за поворота — два глаза: фонари…
— Что?…
Паровоз! — столкновение!!.
— Стой!!!..
И с насыпи воплем:
— Стой! — стой! — стой! Тени машут, кричат что-то.
Тормоз рванул.
Как в лихорадке трясет броневик: искры из-под колес — не катится, а скользит по рельсам.
Близко глаза, огромные фонари — вот:
— Трах… — треск…
Миг — и всем ясно.
Крушение: где? Что? Почему?
Но с насыпи уже раздается звонкая команда начальника штаба:
— Команда броневика, сюда, к эшелону… — Один за другим в темноте, кубарем скатываются красногвардейцы с броневика: ничего — благополучно… Только — передняя площадка броневика — вдребезги, в щепы, да бедняге артиллеристу оторвало ногу…
— Несите в задний вагон товарища, — быстро та же команда.
К эшелону:
— А ты что, машинист, — знаешь, что броневик из Евгеньевки вышел… Почему выехали, где жезл?