Возвращение не гарантируется - Корецкий Данил Аркадьевич (прочитать книгу .txt, .fb2) 📗
— Может, рассказать все Слону? Он нам всегда помогает…
— И что? Если бы ты взял в оружейке автомат и изрешетил троих на шоссе, он бы стал тебя покрывать? Это не тот случай!
— Ну да… Ладно, будь что будет!
Хотя они внешне не отличались от окружающих любителей пива, разговоры их вышли за пределы атмосферы легкости и спокойствия, и если бы окружающие их услышали, то, скорей всего, спешно закончили бы пивную дегустацию и ломанулись на улицу…
— Кстати, ты поддерживаешь отношения с Ирой и Розой? — вдруг спросил Скат.
— Какими еще Ирой и Розой?
— Девчонками, которых мы отбили у «Черных леопардов»?
Ерш пожал плечами:
— Ну, что значит «поддерживаю отношения»? Иногда перезваниваемся с Ирой. Я ее с Восьмым марта поздравляю, она меня с Двадцать третьим февраля. Вот и все отношения. А что?
— Они же так и крутятся в шоу-бизнесе?
— Вроде да. А чем им еще заниматься? У Ирины отец — Василий Иванович — продюсирует всю эту тусовку, а Веня — муж Розы, песни сочиняет, музыку пишет. Неплохо зарабатывают, между прочим. А тебе зачем?
— Надо подружке помочь. Она поет хорошо, хочет стать артисткой.
Ерш хмыкнул.
— Позвоню, спрошу. Должны помочь. И Василий Иванович, и Вениамин прекрасно понимают, чем бы дело кончилось, если бы мы не подоспели. Помнишь, как они радовались, как нас благодарили?
— Да. Но благодарность проходит быстро. Это страх — никогда!
— Посмотрим. Не думаю, что они все забыли!
— А как думаешь — они поверили, что мы там охотились на носорогов?
— Не знаю. Думаю, они над этим не задумывались. Какая им разница?
— Тоже правильно. Хорошее пиво. Повторим?
— Нет возражений!
Они прекратили специфические разговоры и взяли еще по кружке светлого пива с короной из плотной белой пены. Как все.
Морг — далеко не самое веселое учреждение. Впрочем, все казенные дома мало располагают к веселью, наоборот — наводят на посетителей робость, уныние и опаску, но морг внушает самый настоящий, в прямом, а не переносном смысле страх, здесь непривычный человек чувствует себя еще более беспомощным и зависимым, чем в налоговой инспекции или собесе, потому что перед ним не просто чванливые и недоступные чиновники, а та самая старуха с косой и накошенные ею близкие люди. Даже рядовой санитар выступает здесь могущественным жрецом Смерти, а уж судмедэксперт, определяющий причины и последствия покидания гражданином лучшего из миров, представляется всемогущим распорядителем этого царства мертвых…
Фамилия судмедэксперта была Тонков, и она соответствовала его облику, хотя он был не просто тонкий, а скелетообразный, и еще больше ему подошла бы фамилия Скелетов. Сейчас, когда он сидел у себя в кабинете, полутемном от скудного света, проникающего сквозь специально замазанное белой краской окно за спиной, вошедшему казалось, что перед ним вовсе не обитатель мира живых, а один из экспонатов анатомического зала. Темные пятна запавших глазниц и втянутых щек, слабо отсвечивающие подбородок и скулы. Рот тоже можно было принять за оскал скелета, если бы он активно не откусывал бутерброд с колбасой и жадно ее не пережевывал.
За это и зацепился вошедший без стука Громобой.
— Здорово! Ты опять жрешь? Сколько можно? Ты уже в дверь не проходишь!
Это обычная оперская штучка — прицепиться к человеку по любому поводу, чтобы заставить его почувствовать себя виноватым и принудить к оправданиям. По ходу уже будет видно, имеет ли он отношение к тому, за чем ты к нему пришел, или не имеет, а в последнем случае решить — можно ли его все же запрячь в «борону» своего розыска, или это малоперспективно и безопасней оставить счастливца стоять в стороне…
Но Тонков сам давно бегал в стае, поэтому на него такие приемчики не действовали. Он ничего не ответил, только откусил еще больший кусок, ибо не исключалось, что вошедший выпросит или попросту мягко отберет бутерброд.
— Полдня тебя ищу — тебя нет! Где ты ходишь? — снова спросил Громобой. Как каждый, кто знает толк в драках, он никогда не ждал ответа, а молотил до полной победы, неважно — вопросами или кулаками.
— В театре был…
— В каком еще театре?! Какие театры утром?!
— В анатомическом, — меланхолично ответил эксперт. — У нас утром самая работа…
— Это ты типа пошутил? — удивился опер. — Ну и какие результаты?
Тонков безразлично пожал плечами.
— Какие были, такие и есть. Вскрытие ничего нового не показало.
— Как «ничего не показало»?! — разозлился Громобой. — От чего они тогда умерли?!
— Да очень просто. Хочешь, посмотри мои рабочие записки. — Тонков кивнул на смятые бумажки с какими-то пятнами. — Маша придет, напечатает акт: все внутренние органы целы, кости целы, повреждений на кожном покрове нет, травм не обнаружено…
Громобой почесал затылок.
— Ладно, всяко бывает. Только сам понимаешь, такой ответ в заключении писать нельзя.
— Почему? — спросил Тонков.
— По кочану, — остроумно ответил опер. — Что ты написал нашему парню по делу Мухина?
— Что, что… Написал то, что сказали. — Эксперт доел бутерброд и из ящика стола достал следующий.
— А что сказали?
— Сказали, ведомственную статистику не портить. Ну, это совсем другое дело — там я особо ничего и не придумал. Причина смерти точно не установлена, но высока вероятность острой сердечной недостаточности, спазма. Сосудики сжались, а когда наступила смерть — разжались опять. Так бывает.
— Это мы знаем, — махнул рукой Громобой. — Ваши коллеги даже шутейную поговорку придумали: «Вскрытие установило, что смерть наступила в результате вскрытия». Так?
— Ну, почти так, — ответил эксперт, увлеченно расправляясь с очередным бутербродом.
— Ладно. Ну и как ты думаешь про трех человек написать? Что у каждого тоже сердце остановилось?
— Как есть, так и напишу, — вдруг озлобленно сказал Тонков.
— Интересно, что ты напишешь? Что ты не знаешь, почему они умерли?
— Да, именно так, это и есть правда! Проведем гистологию на предмет токсического воздействия. Скорей всего, она даст отрицательный результат, что подтвердит мои выводы. И все — я свою работу выполнил…
— Да проводи что хочешь! Радиационное, химическое исследование, получай ответы и делай выводы! — с трудом сдерживаясь, проговорил Громобой.
— Выводы делать — не моя работа, а твоя! — перебил Тонков.
— Да-да, грамотные все стали! Вот ты сидишь, обжираешься, а я ночь не спал и с утра по городу бегаю. А ты мне даже бутерброд свой не предлагаешь, хотя я тут никогда бы есть не стал!
— Еще как ел, — злорадно сказал Тонков. — Ел, пил и закусывал. И не здесь, а прямо в анатомическом зале.
— Ты еще расскажи, что я женские трупы трахаю, — огрызнулся Громобой.
— Это не скажу, врать не буду, не видел. Но напишу то, что есть на самом деле!
— Ты включи голову! Этого писать нельзя! — веско сказал Громобой. — Потому что если не установлена причина, то рушится все остальное — кого разыскивать, по какому факту вести следствие… Если люди просто скоропостижно умерли, то это не преступление и не происшествие. Если бы каждый из них скончался дома, в своей постели, то вполне можно было бы это списать на вашу любимую сердечную недостаточность… Но у каждого в отдельности! Да и то с натяжкой, пришлось бы с прокурором договариваться…
Эксперт доел бутерброд, вытер руки о халат и поднялся.
— Ладно, у меня целая куча бумаг. До вечера буду отписывать.
Но Громобой как будто его не слышал:
— А сейчас весь город стоит на ушах, уже объявлено о тройном убийстве, пострадал известный бизнесмен, а ты заявляешь, что никаких улик не обнаружил! Короче, получится, что дело провалено. И не по моей вине, не по вине убойного отдела, а по вине судебно-медицинского эксперта, который не смог установить причину смерти! Вот и получится — все в стороне, а ты в бороне!
Тонков подумал-подумал и пришел к выводу, что, скорее всего, так и получится.
