Бремя идолов - Абдуллаев Чингиз Акифович (полная версия книги txt) 📗
– Да. И следствие до сих пор не может завершиться. Хотя меня уверяют, что уже вышли на след убийц. Но наши юристы настроены очень скептически. Через пять лет раскрыть такое преступление очень трудно. В суде все может развалиться. И тогда убийцы нашего журналиста уйдут от ответственности.
– И вы решили взять дело мести в собственные руки? – не без иронии спросил Дронго.
Сорокин нахмурился. Сел ровно и холодно произнес:
– Мне рекомендовали вас как серьезного человека. Уверяли, что вы можете помочь нам в решении нашей проблемы. Или они ошибались?
– Не нужно сразу обижаться. Вы лишь подтвердили мою догадку, еще ничего не сказав по существу. Значит, разговор пойдет о Звонареве?
– Конечно, – пробормотал Сорокин, который понял, что его собеседник оказался прав. Еще не сказав ни слова, он выдал себя с головой несдержанной реакцией.
– Славу Звонарева убили две недели назад. Если первого нашего журналиста взорвали, послав ему «сувенирный набор» из военной разведки, то со Звонаревым не стали церемониться. Его просто пристрелили в подъезде собственного дома. Почти на глазах у соседей. Следствие, как всегда, выдвигает массу интересных версий, но за две недели оно не продвинулось ни на шаг. А из практики хорошо известно, что подобные преступления либо раскрываются сразу, либо не раскрываются никогда. У нас больше нет времени. Две недели истекли, и мы хотели бы иметь более правдоподобные версии убийства нашего журналиста.
– И не только поэтому, – сказал Дронго, глядя в глаза Сорокину, – вас ведь интересуют и мотивы убийства?
– Да, – хмуро признался главный редактор, – и возможные мотивы тоже. Мы не исключаем, что накануне президентских выборов кто-то решил разыграть эту карту. Наша позиция строгого нейтралитета была известна всем. Мы принципиально не поддерживали и не станем поддерживать ни одного из известных кандидатов в президенты. Звонарев в своих статьях в последнее время привел достаточно много компрометирующих фактов, но среди них все же не было таких, за которые можно было бы убить человека. Во всяком случае, мы стараемся не подставлять своих журналистов. А его убили. Подло убили, выстрелами в спину. И добили контрольным выстрелом. У него в кармане было полторы тысячи долларов, но убийца ничего не взял. Даже ребенку ясно, что убийство было заказным. Именно поэтому я хотел встретиться с вами.
Подошедший официант поставил перед ними два стакана свежевыжатого апельсинового сока.
– Еще две текилы, – попросил Дронго и, когда официант удалился, спросил: – Вы хотите поручить именно мне это дело?
– Конечно. Только поэтому я и обзвонил всех бывших и нынешних сотрудников ФСБ и внешней разведки. Мне нужен человек, который возьмется за независимое расследование убийства. Человек, который сумеет провести его быстро и результативно, будучи независимым от любой из наших партий, а тем более – от властей. Вы именно такой человек. Поэтому я прошу вас взяться за расследование убийства нашего товарища. Со своей стороны, мы готовы выплатить вам любой гонорар, в разумных пределах, разумеется. Вы согласны?
Официант принес две текилы. Поставил на столик тарелочку с нарезанными дольками лимона. И замер в ожидании дальнейших заказов. Дронго поднял кисть руки и, качнув пальцами, отпустил его. Потом тяжело вздохнул и спросил у Сорокина:
– Кто ведет расследование?
– Все кому не лень. ФСБ, прокуратура, милиция. Конкретно – следователь прокуратуры. Но в милиции и в ФСБ созданы свои оперативные группы. Звонарева многие знали и любили в Москве. Президент обещал взять расследование под собственный контроль, но это, как всегда, лишь пустое сотрясание воздуха. Конкретно расследованием убийства занимается некто Бозин Арсений Николаевич. Говорят, достаточно опытный следователь, работает в органах прокуратуры больше двадцати лет. Но, увы, пока никаких результатов.
– Понятно. Кто вам дал мой телефон?
– Это так принципиально? – нахмурился главный редактор.
– Да, я должен знать, через кого вы на меня вышли. Возможно, это повлияет на мое согласие или несогласие с вами сотрудничать.
– Через сотрудников Службы внешней разведки, – нехотя признался Сорокин, – один из них вспомнил про бывшего сотрудника их ведомства, он и дал ваш телефон.
– Фамилию сотрудника вы помните?
– Это была конфиденциальная информация. Я не имею права ничего говорить.
– Но кто конкретно дал вам мой телефон – вы можете сказать?
– Его фамилии я не знаю. С ним связывался наш сотрудник. Только имя-отчество – Владимир Владимирович.
– Достаточно. Я все понял.
– Вы не согласны? – встревожился Сорокин.
– Наоборот. Это имя – гарантия от возможных провокаций. В наше время никто не застрахован от любых неожиданностей. Я согласен.
– В таком случае назовите ваш гонорар, – сказал главный, испытующе глядя на Дронго.
– Сто тысяч долларов. Из них четверть суммы вперед, независимо от исхода расследования. Деньги мне нужны для расследования.
– Не много ли? – усомнился главный.
– По-моему, даже мало, учитывая объем работы. Я думаю, если бы к вам обратились с предложением дать информацию по убийству Звонарева за такие деньги, вы бы моментально согласились. Или нет?
– Я согласен, – кивнул главный редактор, – куда привезти деньги?
– Это не самое главное. Деньги передадите, когда я приеду к вам в редакцию. Кстати, давайте что-нибудь закажем, а то официант уже смотрит на нас волком. И, между прочим, сегодня угощаю я. Что вы любите больше – рыбу или мясо?
– Мне все равно, – пожал плечами Сорокин.
Дронго поднял руку, подзывая официанта. Быстро сделав заказ, он отпустил парня. Сорокин посмотрел в глаза этому непонятному для него человеку:
– Насчет гарантий я, конечно, могу не спрашивать?
– Вот именно. У меня не страховая контора, и я не всемогущ. Я могу потерпеть поражение, могу ничего не найти. Но моя репутация заставит меня работать куда интенсивнее, чем трудились бы на вас десяток сыщиков. У каждого своя профессиональная гордость.
– Какие же сроки? – спросил главный редактор.
– Это вы должны назвать. Только по возможности реалистические. Если вы дадите мне три дня, как в старых сказках, это и будет сказкой. Если год, то это несерьезно. Я думаю, месяц или два – срок вполне достаточный. Возможно, смогу уложиться и в меньший срок.
– Хорошо, – Сорокин взял стаканчик текилы и с грустью произнес: – За нашего Славу Звонарева. За упокой его души. И за ваш успех, – он быстро выпил, закусил лимоном. Дронго последовал его примеру. В последние годы ему полюбилась именно текила, или, скорее, сам обряд ее поглощения: сначала нужно лизнуть соль, потом выпить обжигающую жидкость и только в конце закусить лимоном, чтобы создать полный букет ощущений.
– Кто, кроме вас, знает о моем участии в этом деле? – спросил Дронго.
– Только я и двое наших сотрудников. Эта идея пришла в голову одному из наших ребят, пишущему на криминальные темы.
– Вот вам бумага, – Дронго достал из кармана небольшую записную книжку, вырвал листок, – напишите их имена и фамилии. Желательно домашние телефоны и адреса, если помните. И свой телефон тоже. Можете дать мобильный.
– А для чего их адреса? – удивился Сорокин, пододвигая к себе бумагу и доставая ручку.
– Для проверки. Я должен быть убежден, что они не подставили нас обоих. Вполне вероятно, что ваши конкуренты или недоброжелатели захотят обыграть такой выигрышный факт. Главный редактор самой популярной московской газеты не доверяет властям и нанял частного детектива. Согласитесь, что такой сюжет может пойти на первые полосы. Я уже не говорю о том, как его могут использовать политики. В том числе и вероятные кандидаты в президенты…
– Я понял, – кивнул Сорокин, – вот здесь все телефоны и адреса. – Еще что-нибудь?
– Только одно. Я хочу подробно поговорить кое с кем из ваших сотрудников. С теми, кто общался со Звонаревым перед смертью. Это можно организовать?
– Конечно. С любым. Я могу представить вас журналистом зарубежной радиокомпании, собирающим материал о погибшем Звонареве. Обычно вопросы корреспондентов и следователей почти не отличаются.
