Операция «Катамаран». Падение. После похорон - Йожеф Габор (книги онлайн бесплатно без регистрации полностью TXT) 📗
— Замолчите, к чертовой матери! Не хочу слышать вашу трепотню, понятно?
— Значит, это не вы снова посетили вашего отца в обед в понедельник? — спокойно спросила Анна.
Бо с раздражением повернулся к Анне. Дал понять, что терпение почти лопнуло.
— Мы никогда вместе не обедали.
— Точно, — сказала Анна, вспоминая нетронутые приборы на балконе.
Анна послала Бо Смедера и Клейнера в лабораторию. Она заранее знала, что это объяснит еще один неопознанный отпечаток. У него были вполне приемлемые оправдания.
Анна позвонила в лабораторию:
— Попробуйте взять у Смедера образец почерка, сравните его с отцовским. Меня особо интересует, не подписан ли воскресный чек кем-нибудь другим, не Эриком Смедером.
— Ты что думаешь? — с любопытством спросил Йоргенсен. Конечно, это было не его дело, ему должно было быть все равно, с какой целью он выполняет работу.
— Я хочу знать, не подписал ли Бо Смедер копию чека в отцовской книжке в понедельник после обеда, после того, как сбросил отца вниз. Если это так, ставлю бутылку водки.
Да, чем больше она ходила вокруг Эрика Смедера, тем более различные типы открывались ей. Общим у Эгона Кратвига и Бо Смедера было то, что оба носили маски. Разница была в том, что Бо Смедер осознавал это, а Эгон Кратвиг обманывал и себя самого. Или, может, Кратвиг был более наивным, а Бо Смедер — более циничным? Или Эрик Смедер спрыгнул сам? И что насчет Ове Томсена, который должен быть погребен в пятницу?
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
С опозданием на десять минут Анна почти бегом, тяжело дыша, ворвалась в ресторан «У Ханса» и, задыхаясь, поздоровалась с Нильсом Олесеном. К счастью, он легко воспринял ее позднее появление. Она и надеялась на это.
Нильс тоже поздоровался, улыбнулся и снова сосредоточился на бильярдном ударе. Играл он с самим собой.
За время службы Анна видела бесчисленное количество бильярдных и сама нередко играла. Она проследила его прекрасно задуманный, хотя в действительности хуже выполненный удар.
— Идея была хороша, — сказала она, — но вам не хватает удачи.
— Вам только казалось, что я сосредоточен. В действительности рука дрожала, — возразил Олесен и повел ее в зал ресторана.
«У Ханса» было очень уютно. Помещение обставлено скромно, безо всякого кокетства. Они сели на удобные солидные кожаные стулья с высокими прямыми спинками. Не так давно подобная мебель еще пылилась в кладовках, а теперь полноправно красуется в парадных комнатах.
На оклеенных обоями степах висели картины разных современных школ и течений.
Висели они везде. Вверху и внизу. На каждом простенке.
«У Ханса» было действительно приятно.
— Что желаете?
Официантка обратилась тоже не так, как во многих других ресторанах. Тихо, не повышая голоса.
Анна посмотрела на Нильса Олесена. Он, к счастью, не стал продолжать нелепую игру, а просто заказал селедку с гарниром, фирменный омлет. К этому рюмку шнапса и светлое пиво.
— Звучит убедительно, мне то же самое, — сказала Анна.
Официантка ушла за пивом, Нильс сидел, положив обе руки на стол. Он был одет в клетчатую рубашку с короткими рукавами. Две верхние пуговицы были расстегнуты. Нильс выглядел таким же расслабленным, как его одежда. Он хорошо загорел. Видимо, была возможность наслаждаться недавней солнечной погодой.
— Наконец мы вместе, — широко улыбнулся он. При этом на щеках появились две ямочки. Слегка вьющиеся светлые волосы падали на уши.
— Хорошо, — согласилась она. — Я боялась, что не смогу вырваться. Мы сейчас невероятно заняты. Вы тоже?
— Нет, мы не так. В августе люди не особенно часто болеют. Правда, сейчас нам приходится чинить немецких туристов. Ну и конечно, люди умирают, но об этом говорить не будем. У меня была беседа с одним из ваших, Клейнером. Он немного брюзга, правда?
— Нет, он хороший, — не согласилась Анна.
— Если вы уверяете. Вас зовут Анна, могу я так называть?
— Конечно, — засмеялась она, ощущая свой лихорадочный смех. — Конечно, Нильс, — добавила она.
Он откинулся назад, вытянув вперед руки, будто собирался взять большую горячую картофелину. На самом деле лишь защищая собственное заявление:
— Так легче. А то сидишь и думаешь, как и что. Хочу сказать спасибо за приглашение. И давайте покончим с вежливыми фразами. Мне действительно очень приятно.
— Спасибо, мне тоже, — Анна опять улыбнулась. Чувствовала она себя не вполне уверенно, но улыбаться было легко.
— А вы недавно в Эгесхавне? Появились вы у нас с большим шумом.
— Да уже два месяца прошло.
— Это немного. Я здесь уже два года, а кажется, что только что переехал.
— Откуда?
— Из Колдинга. Там у меня была практика в разных отделениях. До этого работал в Вайле, в психиатрической больнице в Миддельфарте. Учился в Копенгагене, но вообще-то я из Рингкебинга, поэтому можно сказать, что вернулся на родной запад. Я купил дом вместе с тремя коллегами. Врачи с Тведесгаде, слышали? Так это мы.
Нильс ткнул пальцем в грудь, будто рекламировал фирму, и улыбнулся. Его рассказы о работе соответствовали его тридцатичетырехлетнему возрасту. Анна научилась угадывать возраст людей. Это совпало примерно с ее сорокалетием, отмеченным в прошлом году. Тогда же повторилось невротическое чувство страха, которое она помнила с тех пор, как ей исполнилось тридцать. В первый раз это означало прощание с молодостью и страх перед новой, взрослой жизнью. А что после сорока? При этой мысли становится совсем неуютно.
— А почему вам хотелось, чтобы мы пообедали вместе? — глупо спросила она. И сама рассмеялась.
— Я могу сказать, почему, — ответил он, но внезапно застеснялся и ничего не сказал. Он смотрел в окно, а она смотрела на него. — Я считаю, мне просто повезло, разве нет?
Они не стали друг другу ближе за обедом, повели довольно неуклюже разговор о повседневных делах. Обменялись мнениями об Эгесхавне. Выяснилось, что дом Нильса находится в центре, а еще у него есть летний домик на Вестеро. Снова Вестеро.
Если что и лежало подспудно, то в беседе не проявилось. Было очевидно, что он жил один, и с его стороны это могло быть осторожным приглашением к флирту или к дружбе, если им обоим этого захочется.
Анна тоже предпочитала осторожность. Она уже не могла бросаться в неизвестное. Надо все обдумывать. Находить аргументы и за и против. От первого же дерзкого шага она сворачивалась как улитка. Такой она была, и такой на долгий срок вперед она и останется. Остаток жизни не так уж велик для новых встреч и новых разочарований и поражений. До сих пор они окружали ее светящейся гирляндой.
Анна не сообщила Нильсу о своем разводе, сказала просто, что живет одна с сыном. Когда он намекнул, что можно было бы взять с собой Пера в субботу на Вестеро и она спокойно приняла это скромное приглашение, морщинки вокруг его рта и глаз вдруг совсем пропали. Лицо приобрело несколько мальчишеское выражение. Видимо, он сильно боялся снова получить отказ. Анна поняла, что она вела себя глупо и нелепо по отношению к другому человеку. Она дала ему на прощание руку и задержала ее чуть дольше, чем обычно. Будто извиняясь. Но это было явно не то, чего хотелось Нильсу.
У Эгона Кратвига не было твердого алиби на утро понедельника. Полиция не могла оставить его в покое. Пока мысли снова и снова обращались к этому крупному странному человеку, рука Анны раза четыре вывела в блокноте имя Эгона Кратвига. Уже одного этого было достаточно для продолжения его линии.
Случайно ли он выбрал для пребывания самый дальний западный угол страны? Не конечная ли это цель его побега? Убегал ли от кого-нибудь или от чего-нибудь? Или от самого себя?
Анна нашла в ящике письменного стола бумажную салфетку и вытерла капли пота, стекавшие с висков.
Франк и Клейнер просто падали от усталости. Они вынуждены были вновь призвать Йоргена Тофта, хотя он и был отослан на отдых, чтобы не мозолил глаза. Ведь это он был виновником убийства, совершенного от лица всей уголовной полиции Эгесхавна, всего через семь недель после приезда нового комиссара.
