Ночной администратор - ле Карре Джон (читать книги онлайн полностью без регистрации txt) 📗
Гудхью разволновался:
– Леонард, у меня не было выбора. Я служу королеве. Я служу министру королевы. Моя обязанность – информировать хозяина о ходе твоего дела. Если он говорит мне, что видит свет, в мои функции не входит обвинять его во лжи. У меня свои принципы, Леонард. И я верен им, так же как верен ему и тебе. Мы обедаем вместе в четверг после его встречи с секретарем кабинета. Я жду важных новостей. И надеялся, что ты будешь доволен, а ты бурчишь.
– Рекс, кто еще видел этот список?
– Кроме моего хозяина, никто. Естественно, я указал ему на секретность. Нельзя без конца говорить людям, чтобы они помалкивали, это все равно что слишком часто кричать «волк!». Естественно, суть будет изложена в четверг секретарю кабинета, но можешь быть уверен, что дальше не пойдет.
Молчание Берра стало непереносимым.
– Леонард, я боюсь, ты забываешь первые принципы. В последние месяцы все мои усилия были направлены на достижение большей гласности в новую эру. Секретность – это проклятие нашей системы. Я не хочу советовать своему начальнику или любому другому министру королевы прятаться за ее юбки. Они и так этим злоупотребляют. Я не буду слушать тебя, Леонард. Не пущу тебя назад, к тем допотопным временам, когда ты работал в Ривер-Хауз.
Берр глубоко вздохнул.
– Ясно, Рекс. Понял. С этого момента буду соблюдать первые принципы.
– Рад это слышать, Леонард.
Берр положил трубку и позвонил Руку.
– Роб, Рекс Гудхью больше не будет получать неочищенную информацию «Пиявки». Срочно принять к сведению. Завтра пришлю тебе письменное подтверждение.
Тем не менее все остальное шло гладко, и если Берр продолжал беспокоиться из-за оплошности, допущенной Гудхью, то ни у него, ни у Стрельски не было ощущения неотвратимого провала. То, что Гудхью назвал подведением черты, Берр и Стрельски называли прямым попаданием, а сейчас они только и мечтали об этом прямом попадании, то есть о том моменте, когда наркотики, оружие и игроки окажутся в одном месте и удастся проследить, куда текут деньги, и (предполагая, что команда получит все необходимые права и полномочия) лихие парни выскочат из-за деревьев и закричат: «Руки вверх!» – а плохие парни жалко улыбнутся и скажут: «Сдаюсь, офицер» – или если они американцы: «Ты еще попомнишь меня, Стрельски, ублюдок».
Примерно так они шутливо представляли это друг другу.
– Пусть все зайдет как можно дальше, – по-прежнему настаивал Стрельски – на встречах, по телефону, за кофе, на пляже. – Чем ниже они скатятся, тем труднее им будет сыграть в прятки и тем ближе мы к Господу.
Берр соглашался. Ловить жулье – то же самое, что ловить шпионов, сказал он. Нужен только хорошо освещенный угол, фотоаппараты наготове, один человек в теплой полушинели с планами, другой – в котелке, с чемоданом, набитым разными счетами. И, если тебе повезет, дело в шляпе. Операция «Пиявка» должна была дать ответ на следующие вопросы: «Чья улица? Чей город? Чье море? Чья юрисдикция?» Поскольку одно было ясно: ни Ричард Онслоу Роупер, ни его колумбийские партнеры по торговле вовсе не собирались обделывать свои делишки на американской земле.
Вторым человеком, оказывавшим всяческую поддержку и вселявшим оптимизм, был новый федеральный прокурор, которому поручили это дело. Прескотт, так его звали, занимал и еще один, более высокий пост – первого заместителя министра юстиции США, и все, кого Стрельски спрашивал о нем, говорили, что Эд Прескотт – лучший первый заместитель министра юстиции, какой когда-либо существовал на свете, просто самый лучший, ей-богу, Джо. Все Прескотты конечно же были выпускниками Йеля, и двое-трое из них имели связи с управлением, – а как же иначе? – и ходил слух, который Эд никогда официально не опровергал, что он кем-то там приходится Прескотту Бушу, отцу Джорджа Буша. Но Эда подобная чепуха никогда не волновала, это он всем сразу давал понять. Он был серьезным вашингтонским игроком с собственной программой и, занимаясь работой, оставлял свою родословную за дверью.
– Что случилось с тем парнем, что был до прошлой недели? – спросил Берр.
– Думаю, ему надоело ждать, – ответил Стрельски. – Эти люди не шляются без дела.
Как всегда ошарашенный американскими темпами смены сотрудников, Берр промолчал. Лишь много позднее он понял, что они со Стрельски, из уважения друг к другу, умалчивали об одних и тех же вещах. Между тем Берр и Стрельски, не первые и не последние, пытались добиться невозможного – убедить Вашингтон санкционировать акт задержания на море винтового парохода «Ломбардия», зарегистрированного в Панаме, идущего из Кюрасао и направляющегося к свободной зоне Колон, на том основании, что, как стало известно, на его борту находится сверхсовременное оружие стоимостью пятьдесят миллионов долларов, описанное в декларации как турбины, тракторные запчасти и сельскохозяйственные машины. Впоследствии и тут Берр стал винить себя – как он винил себя чуть ли не во всем, – что, подкупленный безыскусным шармом и простыми манерами Эда Прескотта, проводил слишком много часов в его огромной конторе в центре города и слишком мало посвящал исполнению своих прямых обязанностей.
Но что ему оставалось делать? Секретная радиосвязь между Майами и Вашингтоном работала круглосуточно. Налетела туча официальных и не совсем официальных экспертов, и вскоре в ней замелькали знаменитые британские фигуры: Милашка Кэти из посольства в Вашингтоне, Мэндерсон из отдела морских связей, Хардэкр, специалист по радиоперехвату, и некий молодой юрист из Ривер-Хауз, которого, согласно молве, выращивали на смену Пэлфрею, юридическому консультанту группы по изучению снабжения.
Иногда казалось, что весь Вашингтон переехал в Майами; в иные дни штат конторы прокурора сокращался до двух машинисток и телефонистки, а первый заместитель министра юстиции Прескотт со своей командой отправлялся сражаться на Капитолии. Берр, ничего не смысливший в прелестях американской внутриполитической борьбы, находил утешение в лихорадочной деятельности, полагая, вероятно, как гончая в детстве Джед, что если много суетиться, то наверняка что-нибудь получится.
Никаких оснований для серьезных опасений пока что не было, только мелкие сигналы тревоги, без который не обходится ни одна тайная операция: к примеру, постоянные нервирующие напоминания о том, что жизненно важная информация – некоторые перехваченные телефонные разговоры, фотографии с воздуха, донесения разведчиков из Лэнгли с мест – как будто застревает где-то по дороге к Стрельски, и еще у Берра и Стрельски было схожее жуткое чувство, – в котором они не сознавались друг другу, – что операция «Пиявка» проводится параллельно с какой-то другой операцией, нитей которой они пока не могут нащупать.
А если отвлечься от этого, то единственной их головной болью был, как всегда, Апостол, провалившийся как сквозь землю уже не в первый раз за свою непростую карьеру информатора Флинна. И это было тем более неприятно, что Флинн улетел на Кюрасао для встречи с ним и теперь торчал в дорогом отеле, чувствуя себя девочкой на шаре.
Но даже при всем при том Берр не видел повода для беспокойства. На самом деле, если быть до конца честным, то у Ало имелись свои причины скрываться. Его укротители обращались с ним очень сурово. Пожалуй, чересчур. Апо уже давно выражал свое недовольство и угрожал забастовать до тех пор, пока его амнистию не подпишут и не заверят печатью. Тучи сгущались, и было бы неудивительно, если бы он предпочел держаться на расстоянии, не подвергая себя риску быть приговоренным к еще шести пожизненным заключениям в качестве соучастника крупнейшей, судя по всему, аферы с оружием и наркотиками в новейшей истории.
– Пэт только что позвонил отцу Лукану, – докладывал Стрельски Берру. – Лукан не имеет от него никаких вестей. Пэт тоже.
– Может быть, Апо хочет проучить его, – предположил Берр.
В тот же вечер они занялись перехватом, наугад прослушивая телефонные разговоры из Кюрасао:
