Сирены - ван Ластбадер Эрик (книги без сокращений TXT) 📗
– Перестань, – фыркнула Дайна. – Рейнольдс пришел сюда, наступил тебе на мозоль, и ты раскис. Вот как было дело.
У Бейллимана отвисла челюсть. Его лицо приобрело багровый оттенок. Он в ярости молча скреб прыщ на лбу до тех пор, пока не содрал его.
– Что она несет, Рубенс?
Рубенс, по-прежнему наблюдавший за тем, что происходит за окном, оторвался от своего занятия.
– Причем тут я, Бузз? Она говорит сама за себя. Бейллиман опять повернулся к Дайне.
– Ты хочешь сказать, что я – слабак? К этому ты клонишь?
– Я клоню к тому, – отрезала Дайна, – что цвет, в который выкрашены внутри стены моего трейлера, никуда не годится. Я ненавижу его. Отвратительный... бледный персиковый оттенок. Я вернусь, когда его перекрасят.
Бейллиман вцепился в край стола.
– Что? Что ты сказала? – Его изумлению не было предела. – Что значит «я вернусь»?
– Боюсь, что я буду не в состоянии сосредоточиться, вновь очутившись в помещении со столь мерзким интерьером.
– Хм, какой цвет? – Он некоторое время смотрел на нее с подозрением, затем недоуменно пожал плечами, словно соглашаясь сделать большое одолжение. – Ладно. Пусть будет так. Ты получишь, что хочешь. – Он улыбнулся. – Что такое пара банок краски для нас? Ведь мы все – друзья, верно? – Он перевел взгляд на Рубенса, внимательно наблюдавшего за ним.
– Верно, Бузз. – Рубенс кивнул. – Теперь ты начал понимать, о чем идет речь.
Бейллиман, казалось, обрел прежнюю уверенность. Обойдя стол кругом, он уселся в свое кресло и протянул руку к телефону.
– Все, что мне надо сделать...
– И освещение тоже ни к черту, – продолжала Дайна, точно не прерываясь.
Бейллиман, не успев поднести трубку к уху, примерз к креслу.
– Какое освещение? Где – освещение?
– В моем трейлере, – холодно ответила Дайна. Она шагнула к столу. – Я полагаю, что он должен быть освещен гораздо лучше.
Опустив трубку, Бейллиман оторопело уставился на Дайну.
– Могу ли я поинтересоваться, зачем тебе понадобилось освещение в трейлере? – С большим трудом ему удавалось сдерживать себя и не сорваться на крик.
– Для того, чтобы гримерам было легче работать, для чего же еще? Я хочу, чтобы с этого дня мне накладывали грим в трейлере.
– Нет, постой. Ты хоть отдаешь себе отчет в том, какую бурю вызовет...
– И весь этот лишний народ – студийный сброд, посылаемый тобой для слежки за съемками – должен убраться с площадки к чертовой матери.
– Да ты рехнулась! – Бейллиман поднялся во весь рост, словно цепляясь за последний клочок своей власти. Он вновь потер прыщ на лбу. – Это какое-то безумие, Рубенс! – воскликнул он. – Немедленно прекрати это!
– Рубенс не имеет к этому никакого отношения, – яростно возразила Дайна. – Это касается только тебя и меня.
Однако до Бейллимана все еще не доходил смысл ее слов.
– Рубенс, – повторил он. – Что, черт возьми, здесь происходит?
– Она – твоя звезда, – ответил Рубенс. – Ко мне это, действительно, не имеет ни малейшего отношения.
– Но она – твоя собственность! – завопил Бейллиман.
– Нет, – возразил Рубенс. – Она – твоя звезда, черт побери, и тебе пора брать ответственность на себя. Она принесет тебе добрую сотню миллионов, а то и больше.
– Журавль в небе. Рубенс отошел от окна.
– Если ты даже не в состоянии понять это, мне жаль тебя. Пройдет год, и ты увидишь, во что обойдется тебе отказ от этого нового проекта. – Он прошел мимо Дайны и Бейллимана, направляясь к двери. – Пошли, Дайна. Ты оказалась права, в конце концов. Здесь нам больше нечего обсуждать.
– Рубенс, постой! Куда ты уходишь? – Дверь захлопнулась за спиной у продюсера. – Проклятье! – Бейллиман в бессильной ярости стискивал кулаки. Потом он взглянул на Дайну. – Кто ты, черт возьми, такая, чтобы, явившись сюда...
– Я знаю, кто я такая, Бузз, – ответила Дайна ледяным тоном. – Это ты не имеешь даже отдаленного представления о своем положении в данном случае. Что ты станешь делать, когда я выйду вслед за Рубенсом?
– Ты – просто глупая девчонка. – Бейллимана всего трясло. Его челюсти ходили ходуном. – Я не веду переговоров с девчонками.
– Вот что я скажу тебе, Бузз, – произнося эту фразу, она слегка наклонилась вперед. – Ты мне не нравишься с профессиональной точки зрения, не говоря уже о том, что ты ничего из себя не представляешь как личность. Да, я – женщина, а тебе лучше вбить в свои ископаемые мозги, что здесь нет никого, кроме нас. – Ее глаза впились в его лицо. – Меня и тебя. И либо мы уладим все вопросы прямо сейчас, либо тебе больше никогда не придется вести со мной никаких переговоров.
На мгновение ей показалось, что он готов взорваться. Однако ему все же удалось взять себя в руки.
– Ладно, – сказал он. – Ты получишь освещение и закрытую от посторонних площадку. – Проведя рукой по влажным от пота волосам, он опустился в кресло, громко выдохнув. – Господи! – ему казалось, что наконец-то кончилось.
– Отлично, – нежным голосом отозвалась Дайна. – Ну а теперь, почему бы тебе не набрать номер Рейнольдса и не сказать, что ты передумал. – Она подошла к бару и открыла его. – В противном случае, проект с участием Брандо достанется «Коламбии». – Налив виски в два стакана, она повернулась к Бейллиману. Тот сидел, раскрыв рот, уставившись на нее в немом изумлении. – Я уверена, что глава совета директоров придет в настоящее восхищение, узнав, что ты пропустил эту ленту между пальцев. – Дайна поставила перед ним стакан. Бейллиман продолжал смотреть на нее. На лице его застыло выражение беспредельного ужаса.
– Боже мой! – Он отшатнулся и, повернувшись спиной к Дайне, долгое время оставался неподвижным. Когда он наконец вновь повернулся к ней, на его лице играла улыбка. Он потянулся за стаканом. Руки его тряслись, и от этого льдинки стучали о вспотевшее стекло.
– Разумеется, – заявил он совершенно расслабленным тоном. – У Рейнольдса на руках ни единого козыря. – Он вновь взялся за трубку телефона. – Ни единого. – Он повертел указательным пальцем. – Я предупреждал ребят из рекламного агентства, что рискованно связывать картину с именем Алтавоса. – Сказав это, он заговорил в трубку. – Дотти, найди мне Дика Рейнольдса. Да, немедленно. Попробуй его домашний номер, если он не в офисе. Нет, нет. Я не хочу сейчас беседовать с ней. И пока не соединяй меня ни с кем. – Он повесил трубку и некоторое время задумчиво рассматривал светлые кнопки у основания телефона. Увидев, что одна из них замигала и услышав сигнал, означавший, что связь установлена, он отхлебнул из стакана и, подняв голову, посмотрел Дайне в глаза.
– В конечном счете, Рейнольдс знал, что все так и будет, разве нет?
Ночь. Все огни на вилле были погашены с наступлением сумерек. Единственным источником света остались лишь карманные фонарики террористов.
Хэтер спала прямо на голом полу. Рейчел лежала прямо возле нее, свернувшись калачиком, положив голову ей на сгиб локтя. От дальней стены отделилась тень. Она беззвучно двигалась по комнате, осторожно переступая через тела спящих, пока не приблизилась к Хэтер. Достав фонарик, тень нагнулась, не сгибая при этом ног, и рывком заставила девушку сесть. В то же мгновение яркий луч из фонаря ударил прямо в моргающие со сна глаза Хэтер.
Та, вскрикнув, зажмурилась и подняла руку, стараясь загородить свет. Резким ударом, от которого мотнулась голова Хэтер, ее рука была отброшена в сторону.
– Уже утро? – хрипло спросила девушка. – Кажется, я спала всего несколько минут.
– Тридцать, – уточнила Рита, разбудившая Хэтер.
– Что тебе нужно? – Она отвернулась, стараясь спрятать лицо от яркого света.
– Вам запрещено спать больше тридцати минут за один раз.
– Но почему?
– Засыпай опять, – Рита выключила фонарик. – Ты теряешь время.
Хэтер заснула, но по мере того, как Рита вновь и вновь возвращалась к ней через каждые полчаса, она постепенно приходила во все более возбужденное состояние. Она едва успевала погрузиться в сон, как тут же чувствовала, что ее дергают за руку, и видела сноп нестерпимого резкого света, направленный ей в глаза. В конце концов, ей вообще больше не удавалось заснуть.
