Свинцовый шторм - Корнуэлл Бернард (книги полностью бесплатно .txt) 📗
На экране опять был Беннистер, теперь уже у себя в студии. «Этим летом я также собираюсь снять еще один, весьма необычный фильм, — говорил он. — Фильм о мужестве и выздоровлении. Фильм о человеке, который со свойственной ему скромностью отказался извлечь какую-либо выгоду из своей славы, доставшейся ему так трудно». Теперь я понял, почему Анжела советовала мне посмотреть эту передачу, и съежился на диване.
«Действительно, — продолжал Беннистер, — человек, который до сих пор старался держаться в тени, наконец согласился поведать нам свою историю, чтобы воодушевить всех тех, кто также испытывает на себе превратности судьбы. — На экране появилась моя фотография. Я сидел в инвалидном кресле, одетый в военную форму. Снимок был сделан, по всей видимости, в тот день, когда я получал орден. — Осенью мы представим вам подлинную историю самого скромного британского героя войны на Фолклендах, капитана Николаса Сендмена, награжденного Крестом Виктории». Аудитория зааплодировала.
Боль пронзила мне спину, когда я рывком вскочил с дивана, чтобы выключить телевизор. Задыхаясь от гнева, в гнетущей тишине я вновь повалился на диван. О Господи, ну зачем я только согласился участвовать в этом треклятом фильме?! Ну конечно, только из-за «Сикоракс». Но каким же дураком я себя при этом чувствовал! С реки донесся звук фалов и отозвался во мне чувством страха и одиночества. Черт побери! Я открыл бутылку виски.
Неожиданно зазвонил телефон. Мне пришлось бросить бутылку и снять трубку.
— Так вот почему ты это сделал? — Это был инспектор Гарри Эббот, и в его голосе звучала насмешка.
Я зажмурился от тупой и непроходящей боли в позвоночнике.
— Почему сделал что, Гарри?
— Я тебе говорил, что Беннистер заботится о своих друзьях, а ты теперь друг этого великого человека. Будешь телезвездой, ведь так? Но вспомни при этом о тайной вечере, Ник.
— Что же я сделал, Гарри?
Он немного помолчал, очевидно оценивая мою наивность.
— Ты забрал свои обвинения против Мульдера, Ник, вот что.
— Но я не делал этого.
— Тогда почему же адвокат компании звонил нам в участок?
— И что он сказал?
— Что ты, естественно, снимаешь свои обвинения. Он направил к нам этих писак. Он утверждает, что у него есть твоя подпись. Но, я вижу, ты первый раз об этом слышишь?
— Черт побери, — прошептал я, вспомнив те страницы, на которых я расписался, даже не прочитав их. — Теперь я все понял.
— Слишком поздно, парень, слишком поздно, — вздохнул Гарри. — Твоя медаль все еще у него?
— Да.
— К твоему сведению, Ник, этот тип скрывается в доме Беннистера в Лондоне. Скорее всего, он был там с самого начала.
— Если ты знал об этом, — сказал я с ненавистью, — то почему никто не арестовал этого ублюдка?
Эббот помолчал.
— Я говорил тебе, Ник, я больше не занимаюсь криминальными делами.
— А чем, Гарри?
— Спокойной ночи, Ник.
Я положил трубку. Затем отыскал свой экземпляр контракта и, конечно же, обнаружил там статью, гласящую, что я полностью отказываюсь от любых требований, исков или процессуальных действий, находящихся в судопроизводстве, в адрес любого члена компании, выпускающей телефильм. Я перелистнул несколько страниц и узнал, что Френсис Мульдер состоит в компании на должности капитана катера и отвечает за своевременное предоставление и исправное состояние всех плавучих средств, участвующих в съемках фильма.
И все это время Беннистер утверждал, что не знает, где Мульдер. Все время.
Хромая, я подошел к окну, стараясь при этом максимально опираться на правую ногу, одновременно убеждая себя, что она не подогнется. Таким образом я пытался доказать себе, что у меня достаточно сил для одиночного плавания в никуда. Стоя у окна, я смотрел в темноту и размышлял об искусстве втягивать в драку людей, желающих этого менее всего. Вы заманиваете их, посулив легкую победу, а затем избиваете со всей злостью, которая была скрыта в вас.
И вот сейчас меня избили.
Узнать лондонский адрес Беннистера не составляло труда — достаточно было просмотреть бумаги в его кабинете. Я хотел позвонить ему, но передумал, ибо предупрежденный враг — это враг во всеоружии.
Утром я сел на первый лондонский поезд, но все равно доехал до Ричмонд-Грин только к одиннадцати, а в двенадцать уже должен был забрать детей у черного входа в дом Мелиссы в Кенсингтоне. Времени было в обрез, и я торопился. Спина по-прежнему болела, но не так сильно, как вчера, может быть, сказывалась погода: стоял чудесный весенний день, теплый, напоенный ароматами цветения. Весь сад перед домом Беннистера устилали лепестки вишни. Дом был дорогой, о чем свидетельствовала сигнализация, установленная по его внушительному фасаду. Окна первого этажа были наглухо закрыты ставнями.
Я поднялся по ступенькам и позвонил. Молоко и газеты все еще лежали на площадке. Я еще раз надавил кнопку звонка и не отпускал ее до тех пор, пока не услышал грохот отодвигаемых засовов и цепочки. Мне отворил худой лысеющий мужчина в черных брюках и жилетке. С оскорбленным видом он открыл было рот, но я не дал ему времени на возмущение.
— Господин Беннистер дома? — резко спросил я.
Прежде чем ответить, он оглядел меня с ног до головы. Мой вид не производил должного впечатления: на мне были старые джинсы, дырявые туфли и поношенная охотничья куртка.
— Господин Беннистер еще не проснулся, сэр.
Он говорил с надменной сдержанностью хорошо вышколенного слуги, и, хотя и обратился ко мне «сэр», рука его потянулась к потайной кнопке, оповещающей полицию о том, что незваный гость, обманув его доверие, проник в дом через парадную дверь.
— Я — капитан Николас Сендмен, кавалер ордена Крест Виктории. — Говоря всю эту чушь, я придал голосу самый блестящий акцент, и это сработало — дворецкий убрал руку с кнопки. — Вообще-то я хотел бы увидеть Фанни Мульдера.
— К господину Мульдеру можно пройти через гараж.
— Но ведь я уже здесь, — возразил я, — так что пришлите его сюда. Где я могу подождать?
— Конечно, сэр. — Он проводил меня в комнату с высоким потолком, раздвинул занавески на окнах и распахнул ставни. — Я думаю, господин Мульдер тоже еще спит, сэр. Вам придется немного подождать. Кофе?
— Большую чашку, пожалуйста, с молоком и без сахара.
— Я сообщу господину Мульдеру, что вы здесь, сэр. — Изобразив намек на поклон, дворецкий удалился.
Я осмотрелся. Комната была великолепно обставлена. Над камином висела чудесная картина какого-то импрессиониста, а противоположную стену сплошь покрывали акварели. На столике стояла прелестная фотография Надежны, а за ней — всякая электроника, вроде той, что я видел у Беннистера в Девоне. Перед камином расположился дорогой кофейный столик со стеклянной крышкой размером не меньше двенадцати футов. Стекло было дымчатым, с очень изящной фаской по краям. В ожидании кофе я просмотрел вчерашнюю газету, лежавшую на столике. Уже месяц длилась забастовка горняков, и полиция вступила в решающую схватку с забастовщиками у коксохранилищ и шахт.
— Ваш кофе, сэр. — Слуга поставил на стол большой серебряный кувшин-термос. — Я сообщил господину Мульдеру о вашем приходе, сэр, и он скоро выйдет к вам. Не хотите ли сегодняшнюю газету?
— Нет. А у вас здесь есть задняя калитка?
Он заколебался, но все же отрицательно покачал головой. Значит, если Мульдер захочет избежать нашей встречи, ему придется воспользоваться передней калиткой и я непременно увижу его. В этом случае я позвоню в полицию.
Но Мульдер не пытался сбежать. Он заставил меня ждать десять минут и наконец явился, одетый в джинсы и спортивный свитер с крупной надписью «Уайлдтрек». Он навис надо мной, мрачный и огромный, как скала. Руки его напоминали мельничные жернова, а лицо было обветрено морскими ветрами и обожжено солнцем. Он держался уверенно, под стать своим гигантским габаритам.
— В чем дело? — отрывисто поинтересовался он.
— Ты слышал, Фанни, что я забрал свой иск против тебя?
