Пассажир - Гранже Жан-Кристоф (бесплатная регистрация книга txt) 📗

В безумии Туанена прослеживалась какая-то извращенная логика. Когда же наступит развязка? Быть может, прямо сейчас. Вне времени и пространства, в глубинах бункера. Но каким бы ни был исход, Кубела хотел получить ответ на каждый свой вопрос.

— Ты убивал своих жертв большой дозой героина. Где ты взял наркотик?

— Я сам его приготовил. Героин — производное морфина, а его у меня в клинике сколько угодно. Вот уже тридцать лет, как я создаю лекарства. Очистить героин для меня детская забава.

— Расскажи мне о Патрике Бонфисе. Как он оказался на вокзале в Бордо?

— Издержки нашей работы. Бонфис — из первого поколения испытуемых. Он стабилизировался в своей личности рыбака, и все о нем забыли. Но ему хотелось узнать о своем прошлом. Хотелось понять. Предпринятые им шаги привели его в мою клинику в Вандее, где он лечился уже не впервые. Я запланировал операцию, чтобы извлечь имплантат, предварительно введя ему большую дозу препарата. Таким образом я спасал ему жизнь.

— Но при этом он терял все. Свои воспоминания. Подругу. Работу.

— И что с того? За несколько часов до операции он впал в панику и сбежал, ранив нескольких санитаров.

— Телефонным справочником и разводным ключом.

— Дальше — почти смешно. Бонфис спрятался в грузовичке, том самом, которым я пользовался для своих жертвоприношений. И так, сам того не зная, я привез его в Бордо. Он гнался за мной по рельсам. Мы схватились в яме, мне удалось его уколоть. Я оставил его в смазочной, возле железнодорожных путей.

Все складывалось в более-менее связную картину, но недоставало главного звена.

— Почему ты во что бы то ни стало хотел спасти мне жизнь? Только потому, что я был твоим лучшим подопытным?

— Раз ты задаешь подобный вопрос, главного ты так и не понял. По-твоему, почему я выбрал мифы об Уране, Икаре и Минотавре?

— Понятия не имею.

— Каждый из них — это история сына. Сына-чудовища, разрушителя, неудачника.

Рев океана стал еще оглушительнее. Волны вздымались все выше, все сильнее. В конце концов они разнесут бункер. Из этого вихря вдруг возникла ошеломляющая истина.

— Ты хочешь сказать…

— Ты мой сын, Франсуа. В те времена, в диспансере, я был еще тот бабник, уж поверь мне. Не пропускал ни одной пациентки. Иногда я делал им аборты. А бывало, ставил опыты над зародышами. Вводил им свои препараты и смотрел, что получится. Хочешь, чтобы дело было сделано хорошо, — сделай его сам!

Кубела уже не слушал. Последняя матрешка разломилась у него в пальцах. Он предпринял отчаянную попытку ускользнуть от самого страшного из кошмаров:

— А почему я не могу быть сыном Анджея Кубела?

— Посмотри на себя в зеркало, и получишь ответ. Потому-то Анджей и порвал со мной, когда тебе было восемь. Из-за нашего сходства. Думаю, он все понял, но воспитал тебя как родного сына.

Теперь вся история приобретала иной смысл. Жан-Пьер Туанен считал себя богом. В сыне он видел полубога, наподобие Геракла или Миноса. В сыне, который постоянно от него ускользал, который пытался разрушить его творение. В сыне-разрушителе и неудачнике. Он был Минотавром Туанена, его тайным и чудовищным отпрыском. Его Икаром, захотевшим вознестись слишком близко к солнцу. Кроном, возжелавшим убить его, лишив силы…

Старик приблизился и схватил Кубела за затылок:

— Эти убийства — вроде жертвоприношений, сынок. У меня есть уникальные снимки…

Он замолчал: Кубела выхватил пистолет и ткнул дулом в складки его дождевика.

Туанен снисходительно усмехнулся:

— Если ты это сделаешь, она умрет.

— Мы и так все умрем.

— Нет.

— Нет? — Кубела снял палец со спуска.

— Я не собираюсь вас убивать. Вы можете спастись.

— На каких условиях?

— Если будете играть по правилам.

— Остался один выход, чтобы выбраться отсюда. На том конце базы, с южной стороны. Чтобы туда попасть, придется пересечь все десять ячеек, построенных немцами во время войны.

— Каких еще ячеек?

— Доков для немецких подводных лодок. Для знаменитых «U-boot».

Туанен потянул на себя дверцу, вырезанную в высоких металлических воротах. И тут же язык морской пены хлестнул ему в лицо. Не обращая внимания на брызги, он распахнул дверь пошире. Кубела увидел длинный водоем с платформами по краям. Над ним на десятиметровой высоте тянулся выкрашенный в белый цвет бетонный мостик, а чуть выше скрещивались металлические конструкции, поддерживающие крышу.

— Вы пойдете прямо по этому мостику, никуда не сворачивая. Он проходит над каждым доком: если вам хоть немного повезет, вы достигнете противоположного края бункера.

— Вы?

— Ты и Анаис. Единственная трудность — это море. Сегодня ночью волны заполняют доки почти целиком, но, как видишь, здесь есть поручень, за который можно держаться.

— Ты дашь нам уйти?

— При одном условии. Ты пойдешь впереди, Анаис — за тобой. Если ты хоть раз обернешься, чтобы убедиться, там ли она, ей конец.

«Я называю ее Эвридикой». Ему и в самом деле выпала роль Орфея. Он мгновенно припомнил историю музыканта и его жены, погибшей от укуса гадюки. Орфей, вооруженный лишь своей лирой, перебрался через Стикс, очаровал Цербера и уговорил Аида, владыку подземного мира, отпустить Эвридику. Бог согласился, но при одном условии: на обратном пути Орфей будет идти впереди Эвридики и ни разу не обернется.

Конец всем известен. У самого выхода из царства мертвых Орфей не выдержал и оглянулся. Эвридика следовала за ним, но было поздно. Герой не сдержал клятву. Его возлюбленная навсегда исчезла в преисподней.

— А ты?

— Если сдержишь слово, я исчезну.

— Значит, здесь все и кончится?

— Для меня — да. А ты разберешься со своими проблемами в мире живых.

Наклонившись, Туанен взял с пола толстую папку, герметически упакованную в пластик.

— Твоя страховка на будущее. Выдержки из программы «Матрешка». Даты. Жертвы. Препараты. Ответственные.

— Полиция замнет это дело.

— Ну еще бы. Но только не СМИ. Смотри не разглашай эти сведения. Просто извести «Метис» о том, что доказательства у тебя. И что они хранятся в надежном месте.

— А твои убийства?

— В этой папке есть и мои признания.

— Никто им не поверит.

— Я перечислил кое-какие детали, известные лишь полиции и убийце. И приложил документы, подтверждающие, где и как я раздобыл материалы для каждой инсценировки. А еще там указано тайное место, где спрятаны мои дагеротипы.

— Что-что твое?

— Анаис тебе объяснит. Если выживет, то есть если ты будешь играть по правилам.

Кубела покачал головой:

— С самого начала этой истории двое преследовали меня, чтобы убить. В конце концов я их одолел. Но их место займут другие.

— Поверь, все уляжется.

— Ты больше не намерен меня защищать? Засунуть в тюрьму или психушку?

— Ты все еще жив. Значит, тебе суждено выжить — со мной или без меня.

Кубела взвесил папку в руке. Может, там и правда есть все необходимое, чтобы вернуться к нормальной жизни. Не считая одной детали, самой существенной.

— А как же моя болезнь?

— Ты вытащил имплантат, так что препарат больше на тебя не действует. Нет причин, чтобы у тебя снова случилось диссоциативное бегство. Хотя ни в чем нельзя быть уверенным. Ты — незаконченный эксперимент. Спасай свою шкуру, Франсуа. И жизнь Эвридики. Пока это твоя главная забота.

Туанен направился к Анаис. Кубела понял, что старик не блефует. Он в самом деле готов их освободить. Бог-олимпиец, дарующий отсрочку двум смертным.

— А нельзя было начать с этой папки? — Он повысил голос, стараясь перекричать волны. — Остались бы живы ни в чем не повинные люди.

— Не забывай о страсти богов к игре. И крови.

Туанен сорвал с Анаис капюшон. Казалось, ее губы обожжены раскаленным железом. От клея рот распух, кожа вокруг него была раздражена. Анаис походила на изуродованного клоуна. Тело расслаблено — она не в обмороке, просто дремлет.