Рукопись из тайной комнаты. Книга вторая - Корджева Елена (книги бесплатно без онлайн TXT) 📗
Густа чувствовала на себе взгляды домашних. Она понимала, что от неё, как от самой учёной, ждут каких-то разъяснений или указаний. Ночи летом слишком светлы, чтобы не видеть, с какой надеждой смотрит на тебя твой папа, замирая у радио. Но Густа молчала. Слишком быстро происходили события, слишком много было неизвестных.
В конце концов, устав от неизвестности, она решилась.
Достала из шкафа любимое синее платье, которое не надевалось вот уже почти два года, аккуратно собрала узлом на затылке свои длинные светлые косы и, завернув от греха подальше свидетельство о браке, в котором значилось, что она не кто иная, как Августа фон Дистелрой, отправилась в город. Густа была полна решимости выяснить, во-первых, как на самом деле обстоят дела, и чего можно ждать от новой власти, и, во-вторых, она просто обязана была узнать хоть что-нибудь о до сих пор молчавшем Георге и о сыне.
Отмыв и оттерев добела почерневшие от крестьянской работы руки, она отправилась в город.
Управу она нашла сразу. Собственно, искать не приходилось, мэрия всегда располагалась возле старого замка, власти оставалось только менять таблички. Теперь на табличке значилось, что в здании находится военная комендатура и служба безопасности. У входа стоял караул, а в дверь входили и выходили люди в военной форме.
Прежде чем входить, Густа решила присмотреться – люди в форме пугали. Наконец, набравшись храбрости, она приблизилась к военному у входа.
– Куда? – оклик, обращённый к ней, звучал грубо.
– Я хочу навести справку.
Правильная речь, похоже, произвела впечатление. Осмотрев девушку, солдат сделал шаг в сторону, пропуская её к двери:
– В приёмной дежурный офицер, фройляйн.
Отворив тяжёлую дверь, Густа вошла в приёмную. За столом, смотревшимся инородным телом в почти пустом фойе, действительно сидел офицер. Прижимая к уху трубку большого чёрного телефона, он что-то записывал в лежащий перед ним блокнот и никак не обозначил, что видит посетительницу. Густа робко остановилась перед столом.
Закончив разговор лаконичным «Jawohl» и положив трубку, офицер уставился на Густу. Он молчал, глядя в упор водянистыми рыбьими глазами, и было непонятно, видит он её вообще, или нет.
– Здравствуйте, герр офицер, я бы хотела узнать, как я могу получить информацию о герре фон Дистелрое.
– В нашей комендатуре такого офицера нет. – Ответ был лаконичен.
– Он не офицер…
Густа даже не успела закончить предложение, как мужчина её перебил:
– Гражданскому населению справок не даём.
– Но…
– Никаких «но»! Обращайтесь к местным гражданским властям.
И, поднявшись, офицер показал ей на дверь.
Доставать тщательно завёрнутое свидетельство было бесполезно. Густа ясно видела в этих рыбьих глазах мутную брезгливость и полное безразличие.
Выйдя из комендатуры, она повертела головой в поисках местного самоуправления. Действительно, как же она сразу не заметила – у соседнего флигеля белела бумажная вывеска. Густа остановилась в нерешительности, нужно ли ей идти туда, или нет. Выходило, что – нет. Ответ на первый вопрос она уже получила – город полностью перешёл к немцам, и они, если судить по капитальной табличке комендатуры и бумажной – управления, явно имеют власть. Идти туда, чтобы получить подтверждение, вовсе не требовалось. И тем более не имело смысла спрашивать о судьбе фон Дистелроя. Уж если немец не хочет, а скорее, и не может помочь, то откуда местным знать, кто, где и как пропал.
Пока Густа размышляла, к самоуправлению подъехал фурман. Он высадил двух мужчин с винтовками, и они быстрым шагом поднялись на крыльцо. Девушка в ужасе прижала ко рту ладонь, чтобы не закричать – один из вошедших был знаком. Даже слишком хорошо знаком. Один из той тройки, что год назад напала на их одинокий хутор и сломала им жизнь. Да, точно, это был тот самый, длинный, главарь. Здесь он тоже держался уверенно и, как видно, чувствовал себя в своей тарелке.
Потеряв от страха голову, Густа едва не бросилась прочь со всех ног. Но вовремя сообразила, что, улепетывая, лишь привлечёт к себе вовсе ей не нужное внимание. Неторопливым шагом выйдя со двора, она остановилась неподалёку, делая вид, что что-то ищет в своей сумочке. Ей хотелось убедиться, что она не ошиблась.
Ждать пришлось недолго, длинный, а с ним ещё двое появились из дверей и, пройдя по двору, вышли на улицу. У всех троих на плече висели винтовки. Мужчины шли не торопясь, что-то весело обсуждая между собой. На Густу они не обратили ни малейшего внимания, так сильно их занимал разговор.
Подождав, пока троица скроется за углом, Густа направилась домой. Всё было ясно. Прежняя власть грозилась отнять землю и скот, и даже выслала в Сибирь Юриса с семьёй, да и не только Юриса. Власть была жестокой. Но надежда, что новая власть будет лучше, не оправдалась – эти немцы, в отличие от герра Шварца, дружественными точно не были. И то, что у местной власти в почёте бандиты, которым разрешено вооружёнными ходить по улицам, ситуацию не улучшало.
15
Ночью Густа никак не могла уснуть.
Казалось бы, наработавшись за день, только-то и остаётся, что голову до подушки донести. Но с тех пор, как её Эмилия стала Эмилией Неймане и переехала в комнату Марты, сон приходил трудно. С трудом уснув, она вдруг подхватилась, разбуженная неясным звуком, похожим на треск сбившегося с волны радио. Сердце почему-то забухало, как большой барабан в оркестре, разгоняя по телу тревогу. О том, чтобы вновь уснуть, не могло быть и речи. В конце концов непонятная тревога выгнала Густу из постели.
Тихонько, чтобы не разбудить домашних, выскользнув из дома, она вышла во двор и прислушалась.
Из хлева доносились ночные звуки спящей живности, шумно дышала корова, возились и шуршали во сне куры и кролики, кто-то там даже подхрапывал. Шум мешал услышать треск, разбудивший её. Но что-то продолжало звучать где-то на краю сознания и требовало внимания.
Густа вышла за ворота и пошла, прислушиваясь, по тропинке в сторону леса, пока ещё молчаливого, не озвученного гомоном птиц.
И вдруг, подхватив юбку, она побежала что есть духу, распознав в ночной тишине то, чего там никак не должно было быть. Она не смогла бы объяснить словами, что это было, но сердце стучало уже едва ли не у горла, отбивая ему одному понятный, но очень чёткий ритм:
– Ско-рей! Ско-рей!
Лес, с детства знакомый до мельчайшего кустика, Густу не пугал. Она бы не заблудилась и в кромешной тьме, не то, что в сумерках. Легко пробираясь через подлесок, она почему-то двигалась не к усадьбе, а в глубину, туда, где большой черничник. У старой берёзы остановилась передохнуть, опершись рукой на ствол, где от шершавых краёв отслаивалась колечками тоненькая гладкая береста. Когда барабан в ушах, наконец, замолк, Густа услышала странный, незнакомый доселе звук. На всякий случай теперь она двигалась вперёд тихонько.
В просветах между деревьями вдруг открылось жёлтое пространство. Жёлтого там не должно было быть, черничник всегда рос, пробиваясь через бурый слой старой хвои и перегнивших листьев. Но это жёлто-бело-бурое пространство, как магнитом притягивало Густу. Очень осторожно она подобралась поближе.
То, что открылось её глазам, освещённое ранней-ранней рассветной зорькой, было столь невозможным, что разум отказывался верить. Бывший черничник был полностью перекопан. Зачем-то разрытая – и глубоко разрытая – земля теперь вновь была насыпана обратно большим жёлтым пространством, шуршащим, шевелящимся и издающим резкий сладковатый запах крови. Что-то страшное произошло здесь и было укрыто от посторонних глаз этим жёлтым песчаником, с шелестом осыпающимся под собственной тяжестью.
Густа стояла, укрывшись в кустарнике, боясь выйти в это дышащее смертью пространство. Вдруг она почувствовала, что она здесь не одна. С испугу закрыв рот рукой, чтобы не закричать, она стала вглядываться в эту жёлтую насыпь. Но Густа напрасно смотрела, звук, выдававший чьё-то присутствие, раздался из кустарника совсем неподалёку. «Зверь», – мелькнула мысль, а взгляд метнулся вверх, высматривая, можно ли спасаясь влезть на дерево. Запах крови был так силен, что хищники не заставят себя ждать, а встречаться ни с волком, ни с рысью Густе точно не хотелось. Но нет, это был не зверь. Во всяком случае, нога, торчащая из куста, точно была человеческой. Точнее – детской. В кустах прятался ребёнок. Он, как видно, тоже услышал её присутствие и попытался втянуть ногу поглубже, но места ему явно не хватало. Под раздвинутыми ветками обнаружился мальчик лет десяти, свернувшийся в комок, из которого на Густу смотрели огромные испуганные глазищи.
