На нашей улице (На улице, где ты живёшь) (Другой перевод) - Кларк Мэри Хиггинс (книги бесплатно читать без TXT) 📗
— Я только хотел убедиться, что с тобой все в порядке, — сказал он.
Они немного поболтали и договорились созвониться снова. Эмили открыла окно, и в комнату ворвался холодный просоленный воздух. Потом она пошла к двери, хотя точно помнила, что заперла ее на два замка. Прекрати, остановила она себя. Ты уже проверяла, перед тем как принять душ.
Такой осторожной и пугливой она стала из-за человека, который ее преследовал. Ей никогда не забыть, как она вернулась однажды домой и поняла, что он там был. У ночника она тогда обнаружила фотографию — на ней Эмили стояла на кухне в одной ночной рубашке. Снимок этот она видела впервые.
Затем последовало еще несколько инцидентов, и все с фотографиями: она дома, на улице, в кабинете. Снимки появлялись в почтовом ящике, их засовывали под дворники ее машины, вкладывали в утреннюю газету, которую разносчик оставлял на крыльце. Больше года полиция не могла отыскать ее преследователя.
— С вашей помощью было оправдано немало людей, обвинявшихся в тяжких преступлениях, — говорил ей старший следователь Марти Бровски. — Вполне возможно, вас преследует родственник одной из жертв. Или же кто-то узнал, что вы получили кучу денег, и мучается завистью.
Тогда-то камера и сняла Неда Келера — сына женщины, предполагаемого убийцу которой она с успехом защищала, — ошивавшегося около ее дома. Но он давно уже не разгуливает на свободе, успокаивала себя Эмили, а находится на лечении в психиатрической клинике. К тому же это не Олбани, а Спринг-Лейк. Она легла в кровать, укрылась одеялом и щелкнула выключателем.
Мужчина, стоявший в тени дерева на противоположной стороне Оушен-авеню, увидел, что в комнате погас свет.
— Спокойной ночи, Эмили, — прошептал он.
21 марта, среда
Глава вторая
Уилл Стаффорд, сунув под мышку портфель, прошел через боковую дверь своего дома в бывший каретный сарай, который, как и большинство сохранившихся в Спринг-Лейке подобных строений, теперь служил гаражом. Снег перестал идти еще ночью, и ветер поутих. Но тем не менее первый день весны выдался морозным.
Стаффорд должен был встретиться с Эмили Грэм в кафе «Кто на третьей базе», самом стильном в Спринг-Лейке. Оттуда они собирались пойти еще раз взглянуть на дом, который она решила купить, а потом — к нему в офис, заключить сделку.
Выезжая на джипе на улицу, Уилл подумал, что денек мало чем отличается от того дня в конце декабря, когда Эмили Грэм впервые пришла к нему в офис.
— Я только что внесла задаток за дом, — сообщила она. — И попросила агента порекомендовать мне хорошего юриста по сделкам с недвижимостью. Она назвала ваше имя.
Эмили была так воодушевлена предстоящей покупкой, что даже забыла представиться, с улыбкой вспомнил Уилл. Ее имя он узнал из подписи на соглашении — Эмили Ш. Грэм. Хорошеньких женщин, которые могут выложить за дом два миллиона, не так уж и много.
Он пришел на десять минут раньше, но она уже сидела за столиком и пила кофе.
Во время их первой встречи в декабре он, узнав, что Эмили посмотрела всего один дом, сказал:
— Не люблю отказываться от работы, но позвольте: неужели вы действительно видели дом впервые?
Тогда-то она и сказала, что некогда дом принадлежал ее семье и инициал «Ш.» в ее имени означает Шейпли.
Эмили заказала виноградный сок, омлет из одного яйца и тост. Пока Уилл Стаффорд изучал меню, она изучала Уилла и вполне его одобрила. Весьма привлекательный мужчина: рослый, худощавый, широкоплечий, с соломенными волосами и ярко-синими глазами.
При первой встрече ей понравились и его дружелюбие, и ненавязчивая внимательность. Не каждый юрист решится отговаривать клиента от сделки, подумала тогда она.
Кьернаны, которые продавали дом, приобрели его три года назад и все это время занимались ремонтом. А когда осталась только внутренняя отделка, Уэйну Кьернану предложили хорошую должность в Лондоне. В январе Эмили прошлась с ними по всем комнатам и купила викторианскую мебель и ковры. Владения были обширные, подрядчик только что закончил строительство летнего павильона и собирался рыть бассейн. Всей бумажной работой занимался Уилл Стаффорд.
А он, оказывается, умеет слушать, заметила она, с удивлением поймав себя на том, что рассказывает Уиллу о своем детстве, прошедшем в Чикаго.
— Моя бабушка по материнской линии живет в Олбани. Я училась в Скидморском колледже в Саратога-Спрингс — это совсем рядом, поэтому я много времени проводила у нее. А ее бабушка была младшей сестрой Мадлен Шейпли, той самой девушки, которая пропала в восемьсот девяносто первом году.
Уилл заметил, что по лицу Эмили пробежала легкая тень.
— Впрочем, — добавила она со вздохом, — это было так давно.
— Очень давно, — согласился Уилл. — Вы намерены сразу же переехать или будете наведываться сюда на выходные?
Эмили улыбнулась:
— Я собираюсь заселиться, как только подпишем купчую. Там есть все необходимое, вплоть до кастрюль со сковородками. А мебельный фургон из Олбани приедет сегодня к вечеру.
— У вас остался дом в Олбани?
— Вчера я там ночевала в последний раз. Я все еще обставляю свою квартиру на Манхэттене, поэтому до первого мая буду ездить туда-сюда. А потом я приступаю к работе в фирме «Тодд, Скэнлон, Кляйн и Тодд». И тогда буду появляться здесь только на выходные.
— В городе вами очень интересуются, — сказал Уилл. — И хочу вас предупредить: о том, что вы потомок семьи Шейпли, разболтал не я.
Официантка принесла еду. Эмили не стала дожидаться, пока она отойдет, и сказала:
— Уилл, я из этого секрета не делаю. Мне скрывать нечего.
Он весело усмехнулся:
— А вы и не производите впечатления человека, которому есть что скрывать. Что же касается меня, — продолжал Стаффорд, — вы хоть и не спрашивали, но я скажу. Родился я в часе езды отсюда, в Принстоне. Мой отец был генеральным директором «Лайонел фармасьютикалс». Они с матерью расстались, когда я был подростком. Отец с тех пор много путешествовал, а мы с матерью переехали в Денвер, там я окончил школу и поступил в университет.
Он доел сосиску, взглянул на часы:
— Уже половина десятого. Не будем заставлять Кьернанов ждать. — Попросив счет, Уилл сказал: — В завершение рассказа о моей не слишком увлекательной жизни скажу, что сразу после университета я женился. Через год мы поняли, что совершили ошибку.
— Вам повезло, — заметила Эмили. — Окажись я такой же сообразительной, моя жизнь была бы намного легче.
— Я вернулся на восток и подписал контракт с «Кэнон и Роудз», крупной фирмой, занимающейся недвижимостью на Манхэттене. Работа была интересная, но отнимала много сил. Я искал место, где можно было бы отдохнуть в выходные, заехал сюда и купил старый дом.
— А почему именно в Спринг-Лейке?
— Когда я был маленьким, мы каждое лето проводили пару недель в отеле «Эссекс и Суссекс». Счастливое было время.
Официантка принесла счет, Уилл достал бумажник.
— И вот двенадцать лет назад я понял, что мне нравится жить в Спринг-Лейке и не нравится работать в Нью-Йорке, поэтому я открыл здесь собственное дело. Работы много — и с частными клиентами, и с фирмами. Кстати, о работе — пора к Кьернанам.
Но Кьернаны, как выяснилось, уже уехали из Спринг-Лейка. Их поверенный сообщил, что ему переданы права на заключение сделки. Эмили прошлась вместе с ним по дому.
— Замечательно, что все в таком прекрасном состоянии, — сказала она.
Ей не терпелось поскорее подписать бумаги и остаться в доме одной, побродить по комнатам, переставить мебель в гостиной. Ей нужно было сделать что-то, чтобы дом стал по-настоящему ее. Свой дом в Олбани она всегда считала перевалочным пунктом, хотя прожила в нем три года — с тех пор, как, вернувшись на день раньше из Чикаго, застала супруга в объятиях своей лучшей подруги. Она собрала вещи, села в машину и отправилась в отель. А через неделю сняла дом.
