Год Людоеда. Время стрелять - Кожевников Пётр Валерьевич (читать полностью бесплатно хорошие книги TXT) 📗
— С-ст-а-а-анислав Е-е-ег-горович, если я не о-о-ошибаюсь? — прервал перечисление охранника хрипловатый мужской голос, обладатель которого мучительно заикался. — М-м-мы-ы, к-кажется, где-то встречались, н-не так ли?
— Простите?! — Весовой обернулся и приветливо улыбнулся: — Никита, какими судьбами? Столько лет от тебя ни слуху ни духу, и вот какая встреча! Да главное дело, в столь знаменитом месте! Ну прямо как в кино!
— Д-да-а-а вот готовлюсь к за-а-аслуженной пенсии! — мужчина в военной форме шел навстречу Станиславу и протягивал ему свою крупную кисть. Они с силой пожали друг другу руки и даже обнялись. — Б-б-блю-юдем покой серийных ма-а-аньяков! В-в-в н-не-екотором роде на-ачальник охраны!
— Никита Вадимович Шишкин, я вам про него ни разу не рассказывал? — Весовой повернулся к своим спутникам. — Мы вместе с ним служили в Афганистане.
— Да, Стас, — кивнула Морошкина. — Я помню.
— А-а-а ч-что вас к нам, уважаемые, е-е-если не секрет, п-привело? — Шишкину со штурмом и запоминающейся паузой давались только первые слоги задуманного им предложения, позже же он говорил, почти не запинаясь, лишь по-детски шмыгая носом, что, возможно, также было каким-то образом связано с его тяжелым заиканием. — У-у-у на-ас тут, знаете, к-кого только не бывает: и-и-и д-депутаты, и киношники, и в-врачи м-мира, хотя место, п-прямо скажем, н-не самое веселое!
Все это время дежурный продолжал стоять и молча, без определенного выражения, смотрел на говорящих.
— Это вы имеете в виду, они здесь все как больные лежат, да? — воодушевился Следов. — Вот это коллекция!
— А-а-а к-к-стати, б-бывает и так! — вроде бы даже чему-то вдруг обрадовался Никита Вадимович. — Т-ту-у-ут, м-между прочим, бывали очень известные люди. К-ка-а-ак го-о-оворится, от тюрьмы да от су-у-умы!..
— Вы знаете, у нас сейчас тоже не самое счастливое время, — скрипнул своим кожаным пальто Борона, доставая в очередной раз пачку паспортов.
— Точно, точно! — поддержала его Софья. — Иной раз думаешь — не отсидеться ли в таком заведении?
— Н-не-е-е знаю, н-на-а-асколько бы вам здесь понравилось. В-вы-ы бы здесь в к-каком качестве хотели на-а-а-ходиться: врача, больного, о-о-охранника? — с сомнением улыбнулся или просто сгримасничал из-за заикания Шишкин и почти неразличимо для слуха гостей шепнул дежурному: — Вызови-ка сюда Девкину.
Дежурный прикрыл застекленное окошко, обратился к телефону и начал что-то негромко говорить.
— Наверное, лучше всего в роли шеф-повара, правда, Морошка? — предложил Станислав. — По крайней мере, в армии я часто жалел о том, что моя рука не приспособлена для котла и черпака!
— Т-а-а-ак вы в больницу вчетвером по-о-ойдете? П-п-прямо ц-це-елая э-экскурсия! — Никита скосил глаза на пачку паспортов.
— А что, это много, да? — Весовой тепло смотрел на людей в форме, которую сам не так давно сменил на гражданский костюм.
— Д-да-а-а нет, у нас и по два-а-адцать человек бывает, м-места пока на-а всех хватает! — махнул костистой рукой начальник охраны и привлек внимание гостей к вошедшей со стороны больницы женщины в военной форме. — Нина За-а-ахаровна Девкина, м-мо-ой за-аместитель!
— Очень приятно, — учтиво склонил голову Борона. — Сонечка, а вы с Ниной Захаровной, случаем, нигде не соприкасались? А то видишь, как все у нас гладко идет, словно в романе: мы с Герой Деменцевым кореша, Стас вместе с Никитой Вадимовичем интернациональный долг исполняли, — вспомни, может, вы когда-нибудь на курсах повышения квалификации общались?
— К сожалению, нет, — Морошкина пожала Девкиной руку. — Хотя мне, пожалуй, какие-нибудь курсы очень пошли бы на пользу.
— А не лучше ли санаторий? — Весовой понял, что уже можно проходить через КПП и пропустил вперед Софью: — Только после вас!
Нина замыкала процессию. У нее были осветленные, темные у корней волосы, большие выпуклые глаза со светло-голубыми, почти белыми зрачками и запоминающийся монументальный нос со своеобразным раздвоенным набалдашником на конце.
После проверки документов они вышли из административного здания и оказались в глухом дворе метров десять на десять: с двух сторон здесь высились стены, впереди находился такой же архитектуры, но гораздо более значительных размеров дом, а над их головами была натянута проволока. Никита открыл дверь в здание больницы и гостеприимным жестом пригласил всех внутрь. Они прошли и поднялись по лестнице на второй этаж.
— Простите, а у вас тут какой-нибудь туалет существует? — с дрожью в голосе спросил Следов. — Я совсем ненадолго.
— У-у-у н-нас тут не к-какой-нибудь, а впо-олне цивильный туалет. И-и-и п-пользуйтесь им, с-сколько ва-а-ам угодно! — начальник охраны указал рукой в обратном направлении. — С-с-спуститесь к-к главному входу, там, где мы во-о-ошли, потом на-а-алево и по коридору — до упора. А там у-увидите, т-то есть у-уч-чуете!
— Боря, я к тебе присоединюсь! — взял молодого человека под локоть Весовой. — Чем-чем, а таким шансом надо пользоваться всегда!
Стас и Боря спустились вниз, прошли по коридору вперед, потом направо, дошли до того места, где возникает глухая стена, — все, как объяснил им начальник охраны, — и оказались перед местным санузлом. На стене напротив дверей в уборную был изображен пейзаж: березы, трава, небо.
— Это, наверное, такая психотерапия? Да, Станислав Егорович? — остановился, чтобы подробнее рассмотреть роспись, Следов. — Наверное, это сделано для того, чтобы люди забывали о своих преступлениях и вообще как-то исправлялись, да? Ну, вместо лекарств, что ли?
— Вполне возможно, чтобы они тут себя действительно вели поспокойнее. Хотя я так полагаю, что здесь им особо не дадут дебоширить. Я знаю Шишкина как человека дисциплинированного и требовательного, — заключил Весовой и мечтательно посмотрел на деревенский пейзаж, не очень грамотно и с преобладанием оранжевых и лиловых тонов запечатленный на стене. — Если бы такие люди стояли в руководстве страны лет десять — пятнадцать назад, уверен, все бы у нас тогда сложилось иначе.
Глава 10
НЕПРИКАСАЕМЫЙ
Да если бы этот таджик ему сейчас, да нет, не только сейчас, а и десять лет тому назад попался — он бы от него в течение полугода по вот такому малюсенькому кусочку отрезал и потом самого себя в сыром виде жрать заставлял! Вот уж обманщик так обманщик! Так его объегорил! Говорит, что ты, брат, земляк, — да я никому ни слова, мамой клянусь, для нас, на Востоке, — это самые святые слова, нас же с тобой обоих за это дело на смех подымут, да еще и накажут потом по полной программе! Да нет, обещает, глаза свои темные, как две пуговицы без зрачков, таращит — это пустяшное дело по гроб жизни так между нами двумя только и останется. Навеки! Мамой клянусь! Ах ты, шкода такая! Мамой!!! Право слово, креста на нем нет!
А как все это началось? С таких вот тихих, безобидных разговорчиков. Зона-то была ментовская, там особо-то и не побалакаешь — и слева краснопогонные уши, и справа та же звукозапись на автопилоте, то, что называется «как учили», — уж что-что, а это дело было у них в этом каземате по высшему разряду поставлено! Мало того что ломили всех подряд, да еще в этом позорном ремесле для себя ничего зазорного не усматривали! Ну и сам он, чего греха таить, ничем среди всех тихарей особо не выделялся — дул в ту же дуду!
Это, ему помнится, они так в детстве в прятки играли: все защерятся, кто где придумает, а один, которому выпало быть водой, то бишь водящим, зенки закрывает и кричит как можно быстрее (чтобы они, мерзавцы, надежно затаиться не успели!): «Раз-два-три-четыре-пять! Я иду искать! Кто не спрятался — я не виноват!» А если кого потом увидит, то сразу бежит на свой КПП, бьет по стене ладошкой и повторяет: «Палочка за такого-то и такого-то!» То есть запятнал! Все, теперь ты — вода следующий!
А по правде, и сам Корней много чего лишнего в те времена болтал. Как ему потом говорил его прыщавый следак: «Мы, гражданин Ремнев, узнаем о вас и вашей жизни в основном только то, что вы сами о себе рассказываете!»
