Тайны Удольфского замка. Том 2 - Рэдклиф Анна (серии книг читать онлайн бесплатно полностью .txt) 📗

Мосье Дюпон оказался старым знакомым графа, и они встретились радостно и дружески; затем Эмилию представили, назвав ее фамилию, семье графа, гостеприимное радушие которой рассеяло небольшую неловкость, которую она чувствовала, очутившись в чужом доме. Все общество вскоре село за ужин. Непринужденная доброта Бланш и горячая радость, выражаемая ею по поводу спасения путешественников, судьбой которых она так заинтересовалась, постепенно оживили томную Эмилию. Дюпон, избавившись от своих страхов за нее и за себя, живо ощущал резкий контраст между своим недавним положением среди разъяренного океана и теперешним — в приветливом замке, где его окружали изобилие, изящество и ласковый привет.

Аннета, тем временем, повествовала в людской о всех вынесенных ею опасностях и так искренне радовалась своему спасению от смерти во время кораблекрушения, а также всем теперешним благам, что оглашала стены замка взрывами веселого хохота.

Настроение Людовико было не менее веселое, но он умел сдерживать себя и часто старался угомонить расходившуюся Аннету, однако безуспешно; наконец ее смех донесся до спальни самой графини. Та прислала узнать, что там за шум, и велела замолчать.

Эмилия удалилась рано на покой, в котором так сильно нуждалась, но долго не могла сомкнуть глаз. При возвращении на родину у нее пробудилось много интересных воспоминаний; все события и страдания, пережитые ею с тех пор, как она покинула родной край, длинной вереницей пронеслись в ее воображении, пока их не заслонил образ Валанкура. Она испытывала невыразимую радость при одной мысли, что снова очутилась в той стране, где он живет, после долгой жестокой разлуки; но тотчас же радость ее снова затуманилась тоской и опасениями. Ей думалось, как много времени протекло с тех пор, что они обменялись последними письмами, и как многое могло за этот промежуток времени случиться угрожающего для ее грядущего счастья! Но мысль о том, что Валанкура, может быть, уже нет в живых, и если он и жив, то позабыл ее, была так ужасна для ее сердца, что она почти не в силах была остановиться на этом предположении. Она решилась завтра же уведомить его о своем возвращении во Францию, — ведь он не мог бы узнать о ней ни откуда, как из ее письма. Успокоив свою душу надеждой в скором времени услышать, что он жив, здоров и не изменился в чувствах своих к ней, она наконец погрузилась в сон.

ГЛАВА XXXVII

Бланш так сильно заинтересовалась Эмилией, узнав о ее намерении поселиться в соседнем монастыре, что попросила графа пригласить ее подольше погостить в замке.

— Ты знаешь, милый отец, — говорила Бланш, — как я буду рада такой подруге; теперь мне не с кем ни гулять, ни читать; ведь м-ль Беарн состоит компаньонкой исключительно при маме.

Граф улыбнулся юношеской горячности, с какой дочь его поддавалась первым впечатлениям, и хотя он считал своим долгом предостерегать ее против опасности, однако в душе радовался великодушному сердцу, которое способно было так быстро довериться совсем незнакомой личности. Накануне вечером он наблюдал Эмилию со вниманием, и она произвела на него самое приятное впечатление, насколько можно было судить о человеке по такому короткому знакомству. Отзыв о ней Дюпона также совпадал с личным впечатлением; но крайне осторожный в выборе лиц, которых он допускал сближаться со своей дочерью и узнав, что Эмилия не чужая в монастыре св.Клары, он решился повидаться с аббатисой, и если ее отзыв окажется благоприятным, то пригласить Эмилию погостить некоторое время в замке. При этом им руководило скорее соображение о пользе и удовольствии своей дочери, чем желание приютить и обласкать бедную сироту, Эмилию, судьба которой, впрочем, очень интересовала его.

На другое утро Эмилия чувствовала себя слишком утомленной, чтобы появиться к столу; но Дюпон уже сидел за завтраком, когда вошел граф; он стал упрашивать своего гостя, как давнишнего знакомого и сына старого друга, продлить свое пребывание в замке. Дюпон охотно принял это приглашение, так как оно давало ему возможность пожить близ Эмилии; хотя он не питал надежды, что она когда-нибудь ответит ему взаимностью, однако не находил в себе достаточно твердости духа, чтобы побороть свою несчастную страсть.

Оправившись, Эмилия пошла со своей новой подругой гулять по садам, окружавшим замок; окрестности привели ее в восхищение, как о том и мечтала Бланш. Увидав из-за леса башни монастыря, Эмилия заметила, что в этой самой обители она и намерена поселиться.

— Ах, неужели? — с изумлением отозвалась Бланш. — Вот я только что вырвалась из монастыря, а вы хотите туда поступить? Если бы вы знали, с каким наслаждением я брожу здесь на воле, любуюсь небом, полями, лесами, вы, наверное, не захотели бы запереться в монастырских стенах!

Эмилия улыбнулась горячности Бланш и возразила ей, что она не намерена заточить себя в монастырь на всю жизнь.

— Теперь у вас, конечно, нет такого намерения, — сказала Бланш, — но вы не подозреваете, как искусно монахини сумеют оплести вас, для этого они притворяются такими добрыми, ласковыми: я уже много раз наблюдала их козни…

Когда девушки вернулись в замок, Бланш повела Эмилию в свою любимую башенку; оттуда они пошли бродить по старинным хоромам, которые Бланш посешала уже раньше. Эмилию забавляло рассматривать эти старосветские хоромы, фасоны старинной, но все еще великолепной мебели, и сравнивать их с хоромами в Удольфском замке, пожалуй еще более старинном и оригинальном. Она заинтересовалась также и экономкой, Доротеей, сопровождавшей их; вид ее был такой же почти ветхий, как окружающая обстановка; старуха со своей стороны заинтересовалась Эмилией. Она пристально поглядывала на нее, с таким глубоким вниманием, что даже не слышала, что ей говорят.

Эмилия, выглянув из окна, была поражена, увидев местность, уже знакомую ей по памяти; вот поля, леса и сверкающий поток, мимо которого она проходила однажды вечером с Лавуазеном, вскоре после смерти Сент Обера, направляясь из монастыря в хижину приютившего их крестьянина; теперь она убедилась, что находится в том самом замке, который Лавуазен тщательно старался обойти и о котором проронила какие-то странные намеки.

Пораженная этим открытием, хотя сама не сознавая почему, Эмилия простояла некоторое время в молчании, и тут вспомнила волнение, обнаруженное ее отцом, когда он узнал, что находится неподалеку от замка, и еще некоторые другие подробности его тогдашних поступков. Это сильно заинтересовало ее. Вспомнилась ей и музыка, которую она когда-то слышала и по поводу которой Лавуазен давал такие странные объяснения. Желая узнать о ней что-нибудь определенное, она спросила Доротею— не слышится ли музыка по ночам, как бывало прежде, и не узнали ли наконец, кто музыканты?

— Как же, как же, барышня, — отвечала Доротея, — музыка и по сию пору иногда слышится; но музыканта так и не разыскали, да никогда и не разыщут, хотя у многих тут являются догадки.

— В самом деле? — сказала Эмилия, — в таком случае отчего же не постараются разузнать?

— Ах, милая моя молодая госпожа! и раньше до этого допытывались, да разве же можно уловить духа?

Эмилия улыбнулась и вспомнила, как еще недавно она сама поддавалась суевериям, зато теперь она решилась устоять против их заразительного действия. Тем не менее, вопреки всем своим усилиям, она почувствовала некоторый трепет с примесью любопытства; Бланш, до тех пор слушавшая в молчании, полюбопытствовала, что это за музыка и как давно она стала раздаваться.

— С самой смерти покойницы барыни, — отвечала Доротея.

— Так неужели же здесь духи водятся? — проговорила Бланш, не то шутя, не то серьезно.

— Я слышала музыку только после смерти моей дорогой госпожи, — продолжала Доротея, — а раньше никогда. Но это еще ничто в сравнении с другими вещами, которые я могла бы рассказать.