Свинцовый шторм - Корнуэлл Бернард (книги полностью бесплатно .txt) 📗
И тут я увидел свою шлюпку, пришвартованную к правому борту «Уайлдтрека-2». Хотя краска кое-где и облупилась, на транце ясно читалась надпись: "Плавучая база «Сикоракс», — что подтверждало мои права. Эта деревянная шлюпка, обшитая внакрой, моя шлюпка, была пришвартована к этой кичливой быстроходной яхте Беннистера!
Думаю, именно его уродство и убедило меня окончательно в причастности Беннистера. Владелец столь броской, аляповатой посудины вряд ли мог быть тем чутким и внимательным человеком, каким тот себя изображал. И он вдруг стал для меня просто еще одним из тех богатых подонков, которые воображают, что деньги ставят их выше закона.
Стало быть, этот ублюдок искорежил мою яхту и спер мой причал. Но я не допущу, черт побери, чтобы он стащил и мою шлюпку! Я решил: заберу-ка я ее и с приливной волной сам доберусь на ней до кафе.
— Эй! — крикнул я на всякий случай. Никто не отозвался. Я громко стукнул по гулкому борту, но баржа, похоже, была безлюдна.
На яхту можно было попасть либо с реки, либо через единственную калитку, ведущую из сада. Я решил воспользоваться калиткой, но на ней висел замок. Я заколебался, взвешивая законность своих действий, но в конце концов исключил возможность того, что Беннистер спас мою шлюпку и хранит ее до моего возвращения. Присутствие его мерзкой баржи у моего причала убеждало в обратном, и я решил сбить замок.
Я поднял увесистый булыжник, и, пока колотил им по медному замку, спина у меня разрывалась от боли. Звуки ударов разносились по всему аккуратно подстриженному газону, спускавшемуся от нашего дома. Мне пришлось ударить раз шесть, прежде чем скобы выскочили из дерева. Калитка открылась, и я вошел.
Передо мной плавно покачивался «Уайлдтрек-2». Вся его палуба, от лобового стекла до двух мощных моторов на корме, была забрана зеленым брезентом. Форштевень был словно носовая игла реактивного истребителя. Этот монстр сочетал в себе вульгарность и жадность, моему отцу он пришелся бы по душе.
Я обошел место швартовки. Мои паруса, упакованные в мешки, были свалены у борта рядом с моим же рыболовецким якорем. Зашипев от боли, я наклонился и пощупал мешки. Они были влажными. «Черт бы побрал этого Беннистера с его жадностью!» — подумал я.
Найдя два весла, я кинул их в шлюпку и осторожно полез через поручни из нержавеющей стали на «Уайлдтрек-2». Когда я ступил на палубу, яхта закачалась. Канаты, которыми была привязана моя шлюпка, уходили куда-то под брезент. Я отвязал его, скатал от лобового стекла к корме и направился к черному кожаному креслу рулевого.
И тут я увидел собственные медные люки.
Здесь же обнаружились оба моих приемника, высокочастотный и коротковолновый, из которых торчали обрезанные провода.
Приемники лежали в куче прочих вещей, в основном с других кораблей, сваленных в два ящика из-под чая, спрятанных под брезентом. Эхолоты и электронные лаги, высокочастотные приемники и компасы, даже лебедки Льюмара, — короче говоря, все, что когда-то было украдено с палуб других судов, валялось здесь. В Англии нет смысла воровать сами катера, потому что их регистрация ведется очень тщательно, гораздо выгоднее грабить с них все ценное. Я уставился на содержимое ящиков и прикинул, что на черном рынке его можно продать за три-четыре тысячи фунтов. А теперь кто мне объяснит, зачем такому человеку, как Беннистер, связываться с подобной мелочевкой?
— Не двигаться! — Голос шел от калитки, которую я взломал. Я обернулся.
— Я сказал, не двигаться, ублюдок!
Именно так кричали мы в Северной Ирландии, высадив прикладами двери и врываясь в дома. Первая команда заставляла человека испуганно вскочить, а после второго окрика он застывал на месте.
Я тоже застыл.
В дверном проеме маячил мужской силуэт. Я стоял против солнца и поэтому не мог разглядеть лица. Я видел только, что передо мной крупный мужчина, ростом более шести футов, с мускулистыми руками и скошенным черепом. Безусловно, это был не Беннистер. Прямо в грудь мне смотрело двухствольное ружье с коротким прикладом.
— Чем это ты тут занимаешься? — Голос у него был резкий и хриплый, и при этом он чеканил каждое слово. Акцент выдавал в нем выходца из Южной Африки.
— Забираю то, что принадлежит мне, — ответил я.
— Взломал калитку и вошел, — удовлетворенно отметил южноафриканец. — Ты просто грязный вор, вот ты кто. Подойди сюда. — В подкрепление своих слов он резко вскинул ружье.
— Отвали-ка, братец, — учитывая мое состояние, мне не стоило проявлять агрессивность, но я был слишком зол.
Тогда он прыгнул на нос, яхту сильно качнуло, и, чтобы не упасть, я ухватился за радарную дугу, а мой противник — за ветровое стекло, но я поймал его руку и инстинктивно дернул, чтобы вывести его из равновесия.
Но я забыл про свои ноги. Правое колено подвернулось, я зашатался и опрокинулся на ящики из-под чая. Южноафриканец захохотал и занес надо мной медный приклад своего ружья.
Потеряв равновесие, я был не в состоянии защититься, и приклад со страшной силой врезался мне в ребра. Я попытался ткнуть пальцами в глаза этой скотине, но координация у меня была полностью нарушена. Второй удар отбросил меня назад, а затем южноафриканец презрительно ухватил меня за пиджак и выволок из кубрика.
Я услышал свой вопль, когда громила протащил меня по ветровому стеклу. Я ударил его, и ему это, наверное, показалось забавным, потому что он залился смехом, но каким-то бабским, писклявым, а затем отшвырнул меня, словно дохлую птичку. Я растянулся на своих же мешках с парусиной, но они оказались не слишком мягкими, и по моим ногам разлилась жгучая боль.
Южноафриканец отбросил ружье, видя, что я укрощен.
— Встать! — коротко приказал он.
— Иди ты... — Я попытался встать, но боль в спине была такая, словно меня пронзило пулей. Я задохнулся и снова упал. Вообще-то я намеревался, может, конечно, не слишком вежливо, уговорить громилу помочь мне забрать мои вещи, но от боли лишился дара речи.
Он слегка забеспокоился, увидев мое подергивающееся тело и услышав мое прерывающееся дыхание.
— Встать! — повторил он уже не так уверенно. — Не прикидывайся, красавчик! — Но в голосе его звучала тревога. — Я же тебя не поранил. Да я едва дотронулся до тебя. — Похоже, он и сам в это не верил.
Потом он, должно быть, наклонился надо мной, и я помню, что он рывком постарался придать мне вертикальное положение, но едва он отпустил меня, я перенес основную тяжесть на правую ногу, и та оказалась как ватная. Я опять упал, и на этот раз моя спина напоролась на лапу якоря.
Я заорал и потерял сознание.
Придя в себя, я увидел без единой трещинки кремовый потолок, на котором вовсю горели две люминесцентные лампы, несмотря на то что через большое окно в комнату вливался дневной свет. Попискивал кардиограф. Слева стояла капельница с физраствором, и в мою левую ноздрю была вставлена толстая трубка. Над кроватью склонялись два озабоченных лица. Одно принадлежало медсестре, а другое — врачу, который прижимал к моей груди стетоскоп.
— О Боже, — прошептал я.
— Не разговаривайте. — Врач убрал стетоскоп и принялся ощупывать мои ребра.
— О Господи! — Я опять почувствовал боль, но не старую, привычную, а какую-то новую, в груди.
— Я же сказал, не разговаривайте. — Врач носил очки, по форме напоминающие полумесяц. — Ну-ка, попробуйте пошевелить пальцами правой руки.
Я попробовал, и у меня, наверное, получилось, потому что он удовлетворенно кивнул.
— А теперь левой. Вот так, хорошо. — Но его лицо не выражало оптимизма, звучащего в его словах. — Если вы захотите что-то сказать, — предупредил он, — делайте это очень осторожно. Вы можете назвать нам свое имя?
— Мое имя? — Я был словно в тумане.
— Когда вас нашли, при вас не было никаких документов. Сейчас вы находитесь в Главной больнице Южного Девона. Можете вы вспомнить свое имя?
— Сендмен. Ник Сендмен.
Мое имя доктору ни о чем не говорило.
