Игры патриотов - Клэнси Том (серии книг читать бесплатно .txt) 📗
Так или иначе, ни ВГИРА, ни ИНОА никогда не совершали террористических акций в Америке. Никогда. Ни разу.
«Но Джимми прав, — рассуждал Мюррей, — Армия Освобождения Ольстера без колебаний шла на нарушение правил. Королевское семейство никогда не было чьей-либо мишенью, однако АОО замахнулась на него. ВГИРА и ИНОА всегда рекламируют свои акции. Как и все террористические группы. Но не АОО.» — Мюррей покачал головой:
«Впрочем, пока нет доказательств, что они нарушили это правило. Быть может, они пока ещё не выступили с заявлением? С такого рода предположениями расследование не начнёшь», — подумал он и сказал вслух: «Но что у них на уме?»
Этого никто не знал. «Даже название их организации, — продолжал размышлять Мюррей, — было аномалией. Почему они назвали себя Армией освобождения Ольстера?»
Ирландские националисты всегда делают упор на слове «Ирландия», тогда как название АОО строится на слове «Ольстер» и его всегда используют реакционные протестантские группировки. Террористы вовсе не обязаны вносить полную ясность во все свои действия, но хоть какой-то смысл в каждом из этих действий все же должен быть. Все относящееся к АОО, — аномалия. Они делают то, что никто иной не стал бы делать, они называют себя так, как никто себя не назвал бы. Они делают то, что никто другой не делает". Вот что, насколько понимал Мюррей, грызло Джимми. Почему они действуют столь странным образом? Должна тому быть какая-то причина. При всём своём безумии, террористы — в рамках собственных критериев — вполне рациональные люди. Сколь бы извращённой ни казалась их аргументация со стороны, она покоилась на своей внутренней логике. У «Временных» и Национальной армии была такая логика. Они заявили о своей цели, и действия их вполне соответствовали этой цели. Они собирались превратить Северную Ирландию в страну, которой невозможно управлять. Если им это удастся, британцам в конце концов надоест все это, и они уйдут оттуда. Следовательно, их задачей является постоянно подогревать в стране конфликтные ситуации, вынуждая другую сторону к уходу.
Это всё-таки некая концепция.
Но АОО ни разу не заявляла о своих целях. Почему? Почему эти цели должны храниться в тайне? Почему вообще, черт побери, существование террористической группы должно быть тайной… если они осуществляют операции, то какой же тут секрет? И потом — почему они никогда не заявляли о создании своей группировки?
Заявили об этом только в пределах самого сообщества террористов — ВГИРА — ИНОА.
«Что-то за этим должно скрываться, — напомнил он себе. — Они слишком эффективны, чтобы предполагать, что в основе каждого их шага не лежит некий резон».
«Черт!» — выругался Мюррей. Ответ был где-то тут. Мюррей чувствовал, что ответ этот скользит где-то по краю сознания, и не было никакой возможности ухватить его. Мюррей вышел из своего кабинета. По коридору уже вышагивали два морских пехотинца, проверяя, все ли двери заперты. Махнув им на прощанье рукой, он устремился к лифту. Голова его была занята все тем же — попыткой свести воедино обрывки сведений. Жаль, что Оуинс уже ушёл. Хорошо бы ещё раз потолковать обо всём этом с ним. Вдвоём, может быть, удалось бы разгадать эту загадку. Нет, не «может быть», а наверняка. Отгадка была где-то тут, рядом.
«Миллер, наверняка, знал», — подумал Мюррей.
— Что за кошмарное место, — сказал Син Миллер. Закат был величественным, почти как на море. Небо было чистым, не то что городское, и солнце медленно заваливалось за зубчатую линию дюн на горизонте. Непривычными были тут, конечно, и перепады температуры. Днём она достигала девяносто двух — для здешних это прохладный денёк! — а после захода солнца подымается холодный ветер и начинается холодрыга. Песок не удерживает дневное тепло, и что ни ночь отдаёт его назад, звёздам.
Миллер устал. Целый день ученья. Он не прикасался к оружию почти два месяца, так что надо было освежить в памяти навыки. Реакция стала хуже, сноровки как не бывало. Правда, физически он чувствовал себя неплохо. В тюрьме он даже, к удивлению своему, прибавил в весе. Но через недельку жирок этот уйдёт. Пустыня для этого самое подходящее место. Подобно всем, родившимся в северных широтах, ему трудно было приноровиться к здешнему климату. Аппетит при такой жаре пропадал, зато всё время хотелось пить. Так что он ограничивался лишь водой. Значит, он тут быстро спустит лишний вес и обретёт хорошую физическую форму, — то, что ему и нужно. Но место это он всё равно не мог полюбить.
Кроме него, тут ещё были четверо их людей, а остальные члены спасательной группы тут же вылетели домой — через Рим и Брюссель.
— Это тебе не Ирландия, — согласился О'Доннелл. Его нос поморщился от запаха пыли и собственного пота. Не то что дома. Ни запаха тумана, ни запаха от угля, тлеющего в камине, ни запаха алкогольных испарений в местной пивнушке.
Что особенно раздражало, так это отсутствие выпивки. У здешних начался очередной приступ фанатизма, и они решили, что даже международная революционная община обязана соблюдать установления Аллаха. «Экая, черт бы их драл, досада!»
Нельзя сказать, что этот лагерь был типовым. Шесть строений, одно из которых — гараж. Площадка для вертолёта, дорога, наполовину заметённая во время последнего шторма песком. Колодец. Стрельбище. И все. В былые времена через этот лагерь проходили за раз по пятьдесят человек. Но не теперь. Теперь это был собственный лагерь АОО — в стороне от лагерей, которые использовались другими группами. И каждый тут усвоил значение вопроса о маскировке. На доске в бараке номер один висел график, на котором указывалось время, в которое над этими местами проходили американские спутники-шпионы. Так что каждый тут знал, когда надо было исчезнуть из поля зрения. Все машины тоже были под навесами.
На горизонте появился и начал приближаться свет фар. О'Доннелл заметил этот свет, но ничего не сказал. Горизонт был далеко. Не спуская глаз с этих пучков света, шаривших то справа, то слева, скользя по верхушкам дюн, — он засунул руки в рукава куртки, отгораживаясь от щупальцев вечернего холода.
Шофёр не спешил. Здешний климат не располагал к спешке. Можно все сделать и завтра, если на то будет воля Аллаха. Один «коллега» из Латинской Америки как-то объяснил ему, что инш Алла значит «завтра», что в сущности было весьма необязательным понятием.
Это была «тойота лэнд крузер», с четырьмя ведущими. Она почти везде уже вытеснила «лэнд-ровер». Водитель сразу вкатил в гараж. О'Доннелл взглянул на часы — очередной спутник появится тут через тридцать минут. Довольно скоро. Он встал и направился к бараку номер три. Миллер, приветственно махнув рукой новоприбывшему, последовал за ним. Не обращая на них внимания, солдат из состава охраны лагеря закрыл гараж.
— Рад тебя видеть, Син, — сказал тот, что приехал. В руках у него была небольшого объёма сумка.
— Спасибо, Шамус.
О'Доннелл, открыв дверь, придержал её — он не любил всяких таких церемоний.
— Спасибо, Кевин.
— Вы прямо к ужину, — сказал начальник АОО.
— Значит, в этот раз мне повезло, — сказал Шамус Падрэг Коннолли. Он осмотрелся. — Этих, чернявеньких, тут, надеюсь, нет?
— Здесь нет, — заверил его О'Доннелл.
— Ну и слава Богу, — Коннолли открыл сумку и извлёк оттуда две бутылки. Я подумал, что вы не откажетесь от капли чистенького., — Как это тебе удалось одурачить этих ублюдков? — спросил Миллер.
— Я слышал об этом запрете. Конечно, я сказал им, что у меня в сумке револьвер.
Они рассмеялись. Потом Миллер принёс стаканы и лёд. В здешних местах без льда никак нельзя.
— Когда тебе надо быть в лагере? — спросил О'Доннелл, имея в виду лагерь ВГИРА, в сорока милях отсюда.
— У меня неполадки с машиной, и я вынужден провести ночь с нашими одетыми в форму друзьями. Жаль только, что они конфисковали моё виски.
— Чёртовы дикари! — рассмеялся Миллер. Они подняли стаканы.
— Как было в тюряге, Син? — спросил Коннолли.
