Доктор Смерть - Келлерман Джонатан (чтение книг txt) 📗
Отсутствие органических остатков могло указывать на то, что игрушка недавно попала на место преступления; с другой стороны, их могли смыть дожди. Я дочитал до конца дело Бонпейн. Никаких указаний на то, что кто-то обратил внимание на игрушечный шприц. Я вновь просмотрел материалы всех остальных преступлений, совершенных в штате Вашингтон. Больше никаких упоминаний о медицинских игрушках.
Марисса Бонпейн была последней из четырех жертв в Вашингтоне. Ее труп был обнаружен 2 июля, однако убийство предположительно было совершено 17 июня. Опять листать страницы. Майкл Берк получил диплом врача 12 июня.
Выпускной вечер?
Я стал врачом, вот мой шприц! Я врач!
Стетоскоп, шприц. Одна игрушка сломанная, другая целая. Я знал, что ответит на это Майло. Занятно, и что с того?
Возможно, он прав — пока что он всегда оказывался прав, черт его дери. И в действительности игрушку оставил в лесу какой-то малыш, гулявший с родителями.
И все же я не мог не строить догадок.
Послание... еще одно послание.
Мариссе: я врач.
Мейту: я врач, а ты нет.
Я перечитал заново примечания Фаско. Никаких упоминаний о шприце.
Возможно, следует сообщить об игрушке Майло. Если, конечно, у нас появится возможность поговорить.
Я снова раскрыл первую тетрадь, внимательно вгляделся в фотографии различных перевоплощений Майкла Берка. У меня в голове звучали слова дурацкой песенки: «Я узнаю тебя, узнаю все про тебя». Увы, Берк по-прежнему оставался незнакомцем.
Психопат с высоким интеллектом, похотливый убийца, мастер эвтаназии. Утешающий смертельно больных женщин, жестоко расправляющийся со здоровыми девушками. Между ними четкая грань. Такое помогает не только убийце, но и политику.
Или бизнесмену. Специалисту по недвижимости, по проблемной недвижимости.
У Майло заслуживающий доверия свидетель, у меня две игрушки. И все же характер ран одинаков. К тому же, Майло сам просил меня ознакомиться с папкой Фаско.
Отныне ты не у дел, и я занимаю твое место.
Разговаривая с Алисой Зогби, мы спросили, не было ли у Мейта сообщников, и она, практически признав их существование, небрежно отмахнулась от предположения, что доктора Смерть убил кто-нибудь из близких.
Элдон был гений. Он не стал бы доверять первому встречному.
Но Мейту пришлась бы по душе мысль взять в помощники профессионального врача. Это еще больше возвысило бы его в собственных глазах — практикант набирается опыта, следит за прекращением клеточной жизнедеятельности.
Стоит еще раз встретиться с Зогби. Она боготворила Мейта и хочет наказать его убийцу. Теперь я могу подбросить ей фамилию, общее описание внешности, и посмотреть, какой будет ее реакция. Чем я рискую? Надо будет позвонить ей сегодня же утром. В худшем случае она пошлет меня ко всем чертям.
Если же мне повезет, возможно, у нас появится новый подозреваемый.
Отличный от Ричарда. Кто угодно, только не Ричард.
Вытянувшись на старом кожаном диване, я накрылся шерстяным пледом и уставился в потолок, понимая, что больше не засну.
Когда я проснулся, было уже семь часов. Надо мной стояла Робин.
— Только посмотрите, — сказала она, — этот мужчина уходит на отдельный диван даже тогда, когда ни в чем не провинился.
Присев на край подушки, она погладила меня по голове.
— Доброе утро, — сказал я.
Робин недовольно посмотрела на папку.
— Готовишься к важному экзамену?
— Ну что я могу сказать? Покой нам только снится.
— И смотри, куда тебя это завело.
— Куда?
— К богатству, славе. Ко мне. К восходу и закату. Приходи в себя, чтобы я смогла о тебе позаботиться — в последнее время, кажется, я только этим и занимаюсь, а?
Душ и бритье придали мне внешний лоск, но мой желудок возмутился при одной мысли о завтраке. Я сидел и смотрел, как Робин поглощает тосты, яйца и грейпфрут. Мы мило провели в обществе друг друга полчаса, и я решил, что пришел в норму. Когда Робин ушла в студию, было уже восемь, и я включил выпуск утренних новостей. Повторение рассказа о Доссе, но ничего свежего.
В двадцать минут девятого я позвонил Алисе Зогби и выслушал сообщение автоответчика. Не успел я положить трубку, как позвонила моя секретарша.
— Доброе утро, доктор Делавэр. Вам звонит некий Джозеф Сейфер.
Адвокат Ричарда.
— Соедините.
— Доктор Делавэр? Говорит Джо Сейфер. Я адвокат по уголовным делам, представляю интересы вашего пациента Ричарда Досса.
Сочный баритон. Неторопливый, но уверенный. Голос пожилого человека — размеренный, отеческий, успокаивающий.
— Как дела Ричарда? — спросил я.
— Ну-у, — протянул Сейфер, — он до сих пор под стражей, так что вряд ли его дела можно назвать хорошими. Однако к вечеру все разрешится.
— Бумажная волокита?
— Доктор Делавэр, не подумайте, будто у меня мания преследования, но мне все же кажется, что ребята в синих мундирах умышленно затягивают дело.
— Упаси Господи.
— Вы человек религиозный?
— По-моему, когда становится жарко, о Боге вспоминают все.
Сейфер усмехнулся.
— Это вы верно подметили. Но к делу. Я звоню вам, чтобы сказать: как только Ричард выйдет на свободу, ему бы хотелось поговорить с вами о своих детях. О том, как сделать так, чтобы для них все прошло как можно безболезненнее.
— Разумеется, — согласился я.
— Это так ужасно. Будем держать связь.
Голос веселый. Словно мы договариваемся насчет похода на пикник.
— Мистер Сейфер, что угрожает Ричарду?
— Зовите меня Джо... Ну-у, так сразу сказать трудно... Но поскольку мы оба в своем роде пользуемся доверием мистера Досса, буду с вами откровенен. Лично я не думаю, что у полиции есть какие-то серьезные улики. Если, конечно, во время обыска ничего не будет обнаружено, но я в это не верю... Доктор Делавэр, в части конфиденциальности у вас больший простор...
— Что вы имеете в виду?
— Если только ваш пациент не страдает синдромом Тарасова, вы не обязаны раскрывать врачебную тайну. Я, с другой стороны... Есть вопросы, которые я предпочитаю не задавать.
Он дал мне понять, что не хочет знать, виновен ли его клиент. А я, если мне это известно, должен держать язык за зубами.
— Понятно, — сказал я.
— Вот и замечательно... Что ж, теперь давайте поговорим о Стейси и Эрике. По-моему, это замечательные дети. Умные, поразительно умные, это не вызывает сомнений даже несмотря на печальные обстоятельства. Но с проблемами — что совсем не удивительно. Я рад, что в случае необходимости на вас можно рассчитывать.
— Тут не все так просто. Эрик зол на меня. Он убежден, что я заодно с полицией. Считает, что поскольку я дружен с одним из...
— С Майло Стерджисом, — перебил меня Сейфер. — Очень способный следователь — мне известно о вашей дружбе с мистером Стерджисом. Весьма похвально.
— То есть?
— Дружеские отношения гетеросексуала с гомосексуалистом. Один из моих сыновей был голубым. Это научило меня подходить к таким вещам непредвзято. Увы, учился я недостаточно быстро.
Прошедшее время. Голос стал тише.
— Юношеская бескомпромиссность, — продолжал Сейфер. — Я говорю об Эрике. У меня пятеро детей и тринадцать внуков. Если точнее, четверо детей. Мой сын Дениэл умер в прошлом году. Его болезнь подтолкнула меня учиться быстрее.
— Я сожалею.
— О, это было ужасно. Теперь жизнь больше не будет той, что была прежде... но хватит об этом. По поводу несговорчивости Эрика: я с ним поговорю. И Ричард тоже. Ну, а Стейси? Я еще не успел в ней разобраться. Она все время молчит, предоставляя говорить Эрику. Стейси очень напомнила мне Дениэла. Он был мой первенец. Всегда брал на себя роль миротворца — улаживал конфликты между мной, женой и остальными детьми.
Он вздохнул.
— Стейси замечательная девушка, — сказал я. — С ней я начал заниматься с первой. С Эриком у нас состоялся только один сеанс, да и то не полный. Не успели мы закончить, как появилась полиция и забрала Ричарда.
