Точка отсчета - Корнуэлл Патрисия (прочитать книгу TXT) 📗

Я повесила трубку и попыталась привести в порядок разбегающиеся мысли. Все жертвы были привлекательны физически и имели отношение к телевидению или рекламе. Игнорировать такой общий знаменатель я не могла. Получалось, что Марлен Фарбер, Остин Харт, Клер Роули и Келли Шепард были выбраны жертвами по некоей очень важной для убийцы причине. Именно здесь лежал ключ к разгадке. Серийный убийца всегда выбирает жертв, следуя собственной логике. Банди [20], например, убивал женщин с длинными прямыми волосами, напоминавшими ему бывшую подружку. Но при чем здесь Кэрри Гризен? Первые три убийства произошли, когда она находилась в «Кирби». Да и почерк не ее.

Мое расследование зашло в тупик.

Я немного поспала в кресле, но в шесть вечера проснулась. Шея затекла от долгого пребывания в неудобной позе, спина болела. Я медленно встала и потянулась, уже понимая, что нужно сделать, но не зная как. При одной мысли о предстоящем меня охватил ужас, сердце заколотилось. Взгляд переместился на бумажные мешки, оставленные Марино перед книжным шкафом, заполненным книгами по юриспруденции и папками с отчетами по делам, которыми занимался Бентон. Каждая была заклеена скотчем и снабжена ярлычком. Я собрала их и вышла в коридор.

Обычно мы проводили ночи в моей спальне, но вообще второе крыло дома было закреплено за Бентоном. Там он работал, там хранил свои вещи, потому что с годами мы все больше убеждались в том, что именно пространство — наш самый надежный друг. Крови проливается куда меньше, если схватившиеся стороны имеют возможность отступить, а дневные разлуки добавляют пикантности вечерним воссоединениям. Дверь комнаты была открыта — так он ее оставил. Свет выключен, шторы задернуты. У порога я замерла, не смея сделать шаг вперед, всматриваясь в пустоту. Мне пришлось собрать всю смелость, чтобы повернуть выключатель.

Кровать с синим покрывалом была аккуратно заправлена, потому что Бентон всегда отличался любовью к порядку, педантичностью и никогда ничего не упускал, даже если спешил. Он не ждал, пока я сменю ему постельное белье или отнесу в стирку рубашки, и в этом проявлялись свойственные ему независимость и чувство достоинства, которые наблюдались в отношении ко всем, не исключая и меня. Он всегда шел своей дорогой, и в этом отношении мы походили друг на друга до такой степени, что порой я удивлялась, как это мы еще ухитряемся жить вместе.

Оглядевшись, я взяла с туалетного столика щетку для волос, которая могла понадобиться для проведения идентификации по ДНК, и перешла к маленькому прикроватному столику, чтобы взглянуть на лежащие на нем книги и папки.

В свой последний вечер здесь Бентон читал «Холодную гору», пользуясь в качестве закладки оторванным клапаном конверта. Рядом с книгой лежали листки с его замечаниями по поводу последнего справочника-классификатора преступлений, за редактирование которого он взялся совсем недавно. Я осторожно перевернула страницу, испещренную знакомым мелким почерком, провела пальцами по летящим строчкам, и слова задрожали и расплылись в призме накативших слез.

Потом я положила на кровать бумажные мешки и развязала первый из них.

Полицейские, работавшие в номере отеля, спешили, а потому второпях собрали все, что нашли в ящиках стола и в шкафу, и запихали это в мешки. Я достала, развернула и аккуратно повесила на спинку стула белые рубашки из чистого хлопка, три галстука и две пары подтяжек. Бентон брал с собой два легких летних костюма, и оба обнаружились теперь на дне мешка, смятые, будто куски гофрированной бумаги. В другом мешке были туфли, спортивный костюм, носки и шорты. Но мое внимание привлек несессер с бритвенными принадлежностями.

Кто-то уже открывал его. Кто-то методично перебрал era содержимое, предмет за предметом. Кто-то отвинтил крышечку с флакона «Дживанши III» и оставил его открытым. Знакомый резкий мужской запах отозвался приливом чувств и воспоминаний. Я как будто ощутила прикосновение чисто выбритой, гладкой теплой щеки и вдруг увидела его за столом в кабинете Академии ФБР. Четкие, выразительные черты его лица, тщательно отутюженный костюм, его запах — все, что запомнилось с той волшебной поры, когда я безнадежно влюблялась в него, но еще не сознавала этого.

Сложенная стопка одежды перекочевала на стол, а за вторым мешком пришла очередь третьего. Покончив с ним, я положила на кровать черный кожаный дипломат и откинула крышку.

Мне сразу бросилось в глаза отсутствие «кольта-мустанга» тридцать восьмого калибра, который Бентон иногда носил на лодыжке. То, что в день смерти он взял этот пистолет с собой, показалось мне примечательным. Стандартный девятимиллиметровый всегда лежал у него в плечевой кобуре, но «кольт» Бентон брал лишь тогда, когда ситуация представлялась потенциально опасной. Уже одно это указывало на то, что после посещения места пожара он отправился отнюдь не на прогулку. Я склонялась к предположению, что Бентон собирался встретиться с кем-то, но не могла понять, почему он не известил никого о своих планах. Безответственность и беззаботность не были его слабостями.

В надежде отыскать хоть какую-то зацепку я пролистала его записную книжку в потертом кожаном переплете. В ней значились визит к дантисту, посещение парикмахерской, расписание поездок на ближайшие дни, но ничего такого, что появилось бы в последний момент и могло бы указать на внезапно открывшееся обстоятельство, заставившее его изменить свои планы. Единственная запись, не имевшая отношения к привычной повседневной рутине, касалась дня рождения его дочери, Мишель. Я представила его бывшую жену Конни и дочерей, и мне стало не по себе. Рано или поздно мне предстоит встретиться с ними и разделить их боль и печаль, независимо от того, как они относились к той, ради кого Бентон оставил их.

Листая записную книжку, я наткнулась на заметки, касавшиеся Кэрри Гризен, чудовища, ставшего причиной его смерти. Вероятно, Бентон потратил немало времени в попытке проанализировать поведение Кэрри, чтобы предугадать ее дальнейшие действия. Занимаясь этим, он, несомненно, думал о том, что Кэрри не выпускает его из виду. У меня уже не осталось ни малейших сомнений в существовании некоего дьявольски изощренного плана, разработанного ею в «Кирби» и осуществляемого сейчас. В этом плане были и пожар в округе Лихай, и видеопленка.

Мое внимание привлекли подчеркнутые фразы: отношения преступник — жертва/фиксация, слияние личности/эротомания, жертва воспринимается как существо более высокого статуса. На другой стороне страницы он написал: жизнь после. Выбор жертв? «Кирби». Подход к Клер Роули? Никакого. Несоответствие. Другой преступник? Сообщник? Голт. Бонни и Клайд. Изначальный МО [21]. Обратить внимание. Кэрри не одна. Белый мужчина от 28 до 45. Белый вертолет?

Холодок пробежал по спине, когда я поняла, о чем думал Бентон в морге, наблюдая за нашей с Гердом работой. То, о чем он начал догадываться, предстало вдруг передо мной со всей очевидностью. Кэрри была не одна. Она обзавелась напарником, партнером. И сделала это, вероятно, в «Кирби». Я уже не сомневалась, что зловещий союз сложился до ее побега. Не исключено, что именно там она встретила еще одного пациента-психопата, который освободился раньше. Возможно, Кэрри общалась ним, делая это так же свободно и дерзко, как общалась с прессой и со мной.

Примечательно было и то, что дипломат, который Бентон брал с собой в морг, оказался в номере отеля. Это означало, что после посещения места пожара он еще возвращался в свою комнату. Куда и почему Бентон отправился потом, оставалось загадкой. Я снова вернулась к записям, посвященным убийству Келли Шепард. Подчеркнутыми оказались слова: резня, исступление, потерял контроль, неожиданная реакция жертвы. Нарушение ритуала. Так не должно было случиться. Ярость. Скоро убьет снова.

Я закрыла дипломат, положила его на кровать, вышла из спальни и захлопнула дверь, зная, что в следующий раз приду сюда, чтобы убрать из шкафов и ящиков вещи Бентона.