Последняя инстанция - Корнуэлл Патрисия (книги бесплатно читать без TXT, FB2) 📗
— Да, не слишком удачное заявление. Однако оно еще не доказывает, что ты ее убила, — говорит Макговерн.
— В самую точку, куда уж неудачнее, — бормочет про себя Марино. — Эх, надеюсь, Анна не додумалась сказать Райтеру, будто ты рада, что Брэй укокошили.
— Идиотизм какой-то...
— Ну-у, — цедит капитан, — и да и нет, док.
— Не надо так со мной разговаривать, Марино, — отвечаю ему. — Хоть себя-то не компрометируй.
— Опять двадцать пять! — сердится он. — Конечно, не убивала ты эту чертовку. Просто сама подумай, как со стороны все смотрится. Она строила тебе козни, пыталась добиться твоего увольнения. А надо сказать, после смерти Бентона ты вообще нос задрала. По крайней мере так люди говорят, верно? На парковке вы поссорились. Кое-кто считает, что ты завидовала этой новой леди-полисменше. Она выставляла тебя в неприглядном свете, жаловалась на тебя. Поэтому наша умница судмедэксперт ее убила и все выставила так, будто это дело рук маньяка, который замочил Ким Льонг. Уж тебе-то все карты в руки, согласна? Кто еще способен совершить идеальное убийство? У тебя и доступ есть — все улики сразу тебе везут. Ты могла забить ее до смерти, а потом усыпать шерстью этой образины и даже мазки поменять, чтобы ДНК совпала. И то, что ты забрала из парижского морга улики и сюда привезла, тоже не в твою пользу. И пробы воды. А Райтер решил, что у тебя крышу повело, как ни прискорбно. И еще надо добавить, он тебя всегда на дух не переносил, с самого начала. Наш кастратик вообще сильных женщин не любит. Кстати говоря, Анна в ту же категорию попадает. И чертову Бергер он пригласил, чтобы на тебе отыграться.
Все молчат.
— Я вот думаю, уж не ждать ли и мне повестки, — говорит Люси.
Глава 20
— Уж в чем я с Райтером согласен, так это в том, что ты тоже у нас сумасшедшая, — сообщает Марино моей племяннице.
— Так есть вероятность, что Рокки повязан с семейством Шандонне? — интересуется Макговерн. — Или был в прошлом? Вы всерьез сказали, что это вам уже в голову приходило?
— Хм, — крякнул Марино. — Рокки большую часть своей никчемной жизни водится с бандитами. Где он коротает дни, я не в курсе, конечно; на Библии не поклянусь. Просто знаю, какая он мразь. Ублюдок. Видно, не мой сын.
— Нет уж, ты его породил, — говорю я.
— Да не в меня пошел отпрыск. В нашей семье была поганая ветвь, вот он как раз в них, — настаивает Пит. — Марино еще в Нью-Джерси разделялись на плохих и хороших. Один дядька у меня с поганью якшался, а второй копом служил. Родные братья, а разные как день и ночь. Когда мне исполнилось четырнадцать, дядюшка Луи, чтобы ему провалиться, пришил братца-то. Так и не стало у меня дядьки-полицейского... Его тоже Питом звали. Меня и нарекли-то в честь дяди. Пристрелили беднягу у собственного порога. Называется, сходил газету забрать. Доказать, что это дело рук дядюшки Луи, не смогли, да все и так знали. И я до сих пор в этом убежден.
— А где сейчас твой дядя Луи пребывает? — спрашивает Люси, как раз когда входит Анна с выпивкой для Марино.
— Да вроде загнулся он пару лет назад. Мы не поддерживали отношений. Я не хотел иметь с ним ничего общего. — Принимает бокал из рук хозяйки. — Зато Рокки вылитый дядюшка получился. Сорванец даже внешне на него походил, с самого первого дня был вралем. С чего, по-вашему, он взял фамилию Каджиано? Это девичья фамилия моей матери: нет лучшего способа мне досадить, чем изгадить доброе имя мамы. Да что уж, горбатого могила исправит. Просто, бывает, люди рождаются плохими. И не спрашивайте почему. Что мы с Дорис для парня ни делали — все не впрок. Отправили в военное училище — так он во вкус вошел, стал такое там с другими ребятами выделывать... Понравилось ему над людьми издеваться. Он-то сам крупным вырос, как я, никто к нему не цеплялся.
— Так чем руководствуется Рокки, берясь за это дело? — Я знаю, что сказала Бергер. Просто мне хочется услышать версию самого Марино. — Желанием напакостить папаше?
— Он балдеет от внимания, а тут скоро такой балаган начнется! — Марино не хочется признавать очевидное: Рокки мечтает унизить отца, хоть в чем-нибудь его переплюнуть.
— Он вас ненавидит? — спрашивает Макговерн.
Марино снова фыркает, и тут начинает вибрировать его пейджер.
— Так что с ним дальше-то было? — интересуюсь я. — Вы отправили его в военное училище, а потом?
— Вышвырнули гаденыша из дома. Я заявил, что, если он не хочет жить по моим правилам, пусть выметается. Это было на первом году его учебы в училище. И знаешь, что сопляк сделал? — Марино смотрит на дисплей пейджера и поднимается с места. — Подался в Джерси, стал жить с этим мафиози, дядюшкой Луи. А потом у него хватило наглости вернуться сюда учиться. Поступил на юрфак университета.
— Так он присягал в Виргинии? — спрашиваю я.
— Присягал здесь, практикует повсюду. Я семнадцать лет сына не видел. Анна, можно позвонить? По сотовому с этим тугодумом общаться... — В дверях гостиной бросает взгляд на меня. — Стэнфилдом.
— Так насчет удостоверения личности что-нибудь выяснили? — спрашиваю я.
— Надеюсь, он как раз нам сообщит, — отвечает Марино. — Час от часу не легче.
Пока Марино разговаривал, хозяйка исчезла из гостиной. Я предположила поначалу, что Анна отлучилась в уборную. Возвращаться она не торопилась; могу только представить, каково ей сейчас. В некотором отношении о ней, пожалуй, я беспокоюсь даже больше, чем о себе. Теперь, когда я наслышана о печальных подробностях ее жизни, ясно, насколько Анна уязвимый, тонкий человек и насколько жестоко изуродован ее эмоциональный ландшафт.
— Так нечестно, — начинаю терять самообладание. — Это несправедливо по отношению ко всем. — Все, что накопилось за последние дни, готово выплеснуться, обрушиться лавиной. — Кто-нибудь, объясните же наконец, как такое произошло? Я что, в чем-то провинилась в прошлой жизни? Неужели я заслужила подобное обращение?
Люси с Макговерн молча слушают, как я возмущаюсь. У них наверняка имеются собственные мысли и планы, но пока делиться ими они не намерены.
— Ну же, не молчите. Давайте высказывайтесь. — Главным образом я рассчитываю на племяшку. — Вся жизнь насмарку. Я все провалила, за что ни бралась. Простите меня. — К глазам подступили слезы, вот-вот расплачусь. — Покурить бы сейчас. Ни у кого сигаретки не найдется?
Курево всегда есть у Марино, но он на кухне, висит на телефоне, а я ни за какие коврижки не потащусь туда, перебивать его разговор своей сигареткой, будто используя ее как предлог.
— Знаете, что больнее всего? Когда тебя обвиняют в том, чему ты самый непримиримый враг. Я не злоупотребляю служебным положением, черт побери. И никогда не смогла бы хладнокровно расправиться с живым существом, — продолжаю я. — Мне ненавистна сама смерть. То, с чем я сталкиваюсь каждый божий день. И теперь все будут думать, что я способна на убийство? Начали профессиональное расследование, будто я могла поднять руку на человека? — Вопрос повисает в комнате. Люси с Макговерн молчат.
С кухни доносится зычный голос Марино, такой же мощный и пробивной, как и он сам. Наш капитан из тех людей, кто действует силой, а не убеждением, кто скорее упрется лбом, чем пойдет на попятную.
— Это точно его любовница? — гремит смачный голос. По всей видимости, беседует с детективом Стэнфилдом. — Либо просто друзья? Почем тебе знать? Так, так. Угу. Что я должен был получить? Нет же, Стэнфилд, ничего мне не присылали. Совсем не вяжется, полная галиматья. — Марино беспокойно курсирует по кухне, крепко прижав к уху трубку. Такое впечатление, что он готов собеседнику голову открутить. — Знаешь, что я обычно отвечаю таким, как ты, Стэнфилд? — рявкает капитан. — Не лезь под руку, зашибу. И плевать я хотел на твоего шурина, понял? Я ему язык знаешь куда засуну? Вот то-то же. — По всей видимости, детектив пытается вклинить в горячую тираду Марино хоть пару словечек — безрезультатно.
— Ну и угораздило, — вполголоса замечает Макговерн. — Он что, расследует гибель тех двоих, которых запытали до смерти? Ну, тот, с кем Марино разговаривает?
