Перекресток одиночества 4 (СИ) - Михайлов Руслан Алексеевич "Дем Михайлов" (читаем книги онлайн txt, fb2) 📗

— Но я тебя не хвалю. Я просто тебя оцениваю. Отсюда и вопрос — откуда такая хваткость и умение перебороть себя?

— В свое время увлекался долгими пешими походами по всяким лесным дебрям. К сожалению, никогда не был один.

— К сожалению?

— Так бы научился куда большему — улыбнулся я.

— А сломай ногу в дебрях?

— Вот поэтому и не ходил один — кивнул я — Но Милене вон куда хуже пришлось. И ведь выползла девчонка.

— Выползла — согласился Михаил Данилович — То есть в пеших своих походах стойкости душевной научился?

— В том числе и в них. Еще я увлекался выживанием. Изучал способы выживания в условиях дикой пресеченной местности. Кое-что пробовал сам — в том числе методики по поднятию духа и усмирению страхов. Много общался с реально понимающими в выживании и опасностях бывалыми людьми. Ради встреч с некоторыми из них порой забирался в такую глухомань… Понятно, что все это несравнимо с реальностью, но кое-что мне все же дало.

— Теперь понятно — старик задумчиво кивнул — Получается ты накопил солидный такой теоретический багаж знаний. Большой так чемодан наполнил теорией, а попав сюда, все это начал подкреплять практикой.

— А ведь да… так и есть на самом то деле.

— Вот такой тебе тогда вопрос — а зачем?

— Что зачем?

— Ну зачем тебе это все надо было? Изучать выживание, бродить по лесам,

— А это как-то относится к…

— Может да. А может я просто любопытный старик, пытающийся отвлечься от не слишком радостных мыслей. Ответишь?

— Не было никакой действительно веской причины. Первоначальный толчок — да, был. Все началось с того, что я просто побоялся оказаться на месте Сережи Бурнова. Сразу проясню — он мой бывший одноклассник. И один из тех немногих в моей жизни, про кого я мог сказать — друг. Хороший друг.

— И что же случилось с твоим другом?

— Он ехал на дачу. И где-то километрах в ста от Москвы свернул с федеральной трассы, проехал еще с десяток км по все сужающейся дороге и прямо на его глазах идущую перед ним машину ударил Камаз. Легковушку снесло с дорогу, пару раз перевернуло. Камаз воткнулся кабиной в склон и тоже замер — позднее выяснится, что у водителя случился микроинсульт. А Сережа… он ударил по тормозам, вывернул руль, выскочил и бросился к легковой машине — до этого видел, что там внутри были дети, корчившие ему рожицы в заднее стекло, поэтому рванул именно к ней. Опять же там грузовик стальной, а здесь пластмассовая современная машина… Он почти подбежал… и машина полыхнула. Там визг детский, женский крик… люди бьются внутри, пытаясь выбраться из полыхающей клетки.

— Боже…

— А Сергей… он…

— Убежал?

— Почти. Метнулся в испуге назад. Потом снова развернулся, бросился к горящей машине, но не добежал шагов десять и опять остановился, держась за голову. Потом оббежал кругом, полез для чего-то на склон — но все время держал один и тот же радиус. Потому он начал себя бить по лицу — кулаком, сильно, в кровь. И это подействовало — он наконец добрался до машины, ударил в боковое стекло рукой и не разбил. Начал метаться вокруг, хватать какие-то мелкие палки… Затем в машине что-то зашипело, Сергея опять отбросило назад…

— Ты так описываешься, как будто был там — тихо заметил Михаил Данилович.

— В каком-то роде — кивнул я — Сергей не заглушил машину и в ней остался работающий видеорегистратор. Я просмотрел ту запись раз двадцать, наверное. Много раз видел его метания в испуге, пригибания, прыжки… На моих глазах он раз за разом боролся сам с собой, со своим ужасом, со стразом умереть во взрыве…

— Он справился?

— Справился. Вытащил из машины женщину и двух детей. Мужчина за рулем погиб. Погибла малышка в детском кресле. Одного из спасенных детей пришлось откачивать, но с этим помогли подоспевшие люди из подъехавших машин — еще повезло, что дорога не совсем глухая. Эти же люди забили тряпками и залили огнетушителями загоревшуюся траву, не допустив лесного пожара. Потом уже занялись водителем грузовика. Но последние действия уже без Сергея — а он просто вернулся к машине, встал перед ней, опустив голову, уронив обожженные руки на капот и… просто молчал.

— М-да…

— Я не смогу описать его лица в тот момент — медленно произнес я — Слишком уж много там было эмоций, но все они бились где-то там внутри, под неподвижной застывшей кожей. Позднее выяснится, что мужчину за рулем, отца семейства, было уже не спасти — он погиб еще при ударе. А вот малышку вроде как можно было бы — не промедли он. Сергея это подкосило. Он начал пить и продолжал это дело, пока не допился до сердечного приступа. Я сам нашел его тело в квартире — когда он перестал отвечать на звонки. Правда, чесаться я начал далеко не сразу, дело было в августе, тело лежало там почти неделю и уже соседи жаловаться начали на сладковатую и удивительно мерзкую вонь. Там я нашел и его сбивчивый дневник — он начал вести его после случившегося и на каждой странице пытался разобраться в себе. А последние страницы сплошь забиты мелкими-мелкими одинаковыми фразами: «Я ведь не трус!».

— Но ведь он спас троих…

— Я так ему и сказал.

— Он преодолел свои страхи. Сам себя победил.

— И это я ему говорил. Не помогло. В общем, тогда-то я и задумался — а как бы я поступил в подобной ситуации? Вот если по-честному? Спроси любого мужика — бросился бы? Полез бы могущую взорваться вот-вот пылающую тачку с чужими тебе людьми? — и все как один ответят утвердительно. Ведь там дети. Там горят заживо люди. Конечно, бросятся на помощь!

— Так ведь так есть!

— Но ведь это всего лишь слова. Ничем не подкрепленные. Сергей в своем дневнике писал, что он никогда не считал себя трусом, никогда даже не подозревал. И я, живой свидетель, подтверждаю это — он не был трусом. Умный, начитанный парень. И вот с тех пор я и начал себя проверять и тренировать. Начал подвергать пусть мелким, но испытаниям на прочность и смелость. Стал овладевать могущими оказаться полезными в экстремальных ситуациях знаниями. Как разбить стекло в машине, если рядом нет камня? Я нашел ответ на этот вопрос. Стал возить в бардачке подходящий инструмент, повесил на ключи подходящий брелок, в багажнике закрепил на специальных креплениях топор и монтировку, плюс дополнительный нормальный огнетушитель, резко увеличил объем бортовой аптечки — я невольно рассмеялся и посетовал — Мне бы сюда ту машину.

— Мы от нее тоже не отказались — хохотнул Михаил Данилович — Что ж… я почти понял твои мотивы. Все мы боимся однажды оказаться трусами… Но как по мне — Сергей трусом не был.

Я тяжело вздохнул:

— Сюда бы не мою машину, а Сергея Бурнова сразу после той аварии. Здесь у него бы не было времени на алкоголь и попытки разобраться в себе…

— Тоже верно.

— Так к чему были вопросы про службу и тюрьму?

— Да просто ты судишь жизнь и ее обстоятельства как взрослый деловой человек. Вот только жизнь несправедлива. И в этой жизни хватает глупой алчности и наживы. Забыл про Бункер Старого Капитана, где подлая старуха взяла, да и потравила всех, кто мешал стать ей королевой?

— Такое не забыть.

— А я знаю истории похлеще! Нападения случаются и здесь, Охотник — встав, Михаил Данилович дошел до карты на стене, поискал глазами и ткнул пальцем в крохотную точку — Вот здесь, в двадцати с небольшим километрах от нас находилось убежище Земляника.

— Находилось?

— Находилось. В один ничем не примечательный зимний день вечной ночи туда пришел некто с ружьем и убил всех семерых тамошних обитателей. Убил — и ушел в ночь на лыжах. Это было давно и в те времена я еще покидал Бункер. Я сам видел эти тела и понимал, что их застали врасплох — они сами пустили чужака, а он выждал подходящий момент и открыл стрельбу. Знаешь, что забрал убийца?

— Еду? Лекарства?

— Мешочек с золотом и серебром — цепочки, зубы, монетки… Вырвал из ушей старух сережки простенькие, что были ими сбережены за годы отсидки.

— Зверье…

— Хуже зверья! Так плохо может поступить только человек! Ты пойми, Охотник — здесь всякое может случиться. Мы просто перестанем выходить на связь. И однажды кто-то забредет сюда и отыщет только трупы. Или обглоданные медведями кости… И ведь это был не единичный случай! Знаешь что бывает, когда к маленькому убежищу приползают выгнанные стужей и голодом из какой-нибудь землянки десять умирающих стариков и просят впустить их внутрь, а ты не пускаешь, зная, что припасов и размеров убежища не хватит на всех?