Сирены - ван Ластбадер Эрик (книги без сокращений TXT) 📗
Дайна, истолковавшая слова Бонстила как предвестие плохих новостей, поспешила допить вино из своего бокала. Однако лейтенант тотчас заказал еще вина для них обоих, словно только и ждал удобного предлога.
– Что произошло? – не выдержала в конце концов Дайна.
Бонстил походил на сжатую до предела пружину, и, увидев его таким. Дайна едва не испугалась. Она прикоснулась к его запястью, чуть повыше браслета золотых часов «Ролекс». Он резко повернул голову и так пристально уставился на нее, словно видел первый раз в жизни.
– В чем дело, Бобби? – спросила она. – Неужели это так ужасно?
– Да, – ответил он грустным и безжизненным голосом, точно человек, находящийся под гипнозом. – Это действительно ужасно. – Он подождал пока официант поставит перед ними полные бокалы, и, наклонившись вперед, произнес. – Все изменилось. Теперь мы знаем, что Модред непричастен к убийству Мэгги.
Дайна почувствовала легкий озноб, будто Бонстил плеснул ей в лицо ледяной водой.
– Означает ли это, что вы знаете, кто убил ее?
Пауза, последовавшая за вопросом, показалась Дайне невыносимо долгой. Бонстил безмолвно разглядывал светлые крапинки на рукаве своего пиджака по мере того, как солнце на западе клонилось к горизонту. Дайна представила разбухший диск, сползающий в пучину безмятежного Тихого океана.
Наконец пятнышки света исчезли совсем, и Бонстил поднял взгляд на Дайну. Она пыталась прочитать в нем, о чем думает лейтенант, но тщетно. Эти серые с сиреневым отливом глаза не выдавали секретов, хранившихся за ними.
– Вчера вечером произошло событие, заставившее нас в корне пересмотреть нашу версию. Случилось то, что в Хайлэнд Парке мы обнаружили труп молодой женщины.
– Знак Модреда присутствовал?
– Да.
– Прошло совсем немного времени с того дня, когда Мэгги... не стало.
– Немного – не то слово. Психиатры говорят, что Модред не может быть повинен в обоих убийствах, принимая во внимание его особенности. Слишком короткий промежуток для него.
– Я полагала, что вы не особенно прислушиваетесь к их мнению.
Он пожал плечами.
– Да, в тех случаях, когда они не могут предложить ничего путного и мямлят что-то невнятное, обращаясь к самим себе. Теперь ситуация изменилась, и у них в руках бездна информации.
Дайна ждала продолжения и, не дождавшись, поинтересовалась.
– Вы собираетесь завершить рассказ?
Бонстил взглянул ей прямо в глаза.
– Вы непременно хотите знать? Вряд ли вам понравится то, что у меня есть.
– Вовсе не обязательно, чтобы мне это нравилось. Я просто хочу знать и все.
– Да, – согласился он. – Я знаю, что так оно и есть. – Дайне показалось, что в его тоне промелькнуло сдержанное уважение. – Слова психиатров натолкнули меня на мысль попытаться сравнить эмблемы. В результате мы установили, что рисунок из квартиры Мэгги не совпадает с тем, который мы нашли на теле девушки, убитой в Хайлэнд Парке. – Он потер пальцами ножку бокала. – Все обнаруженные нами эмблемы похожи одна на другую, и лишь та на панели колонки отличается от прочих.
Дайна заметила, что он внимательно следит за выражением на ее лице, будто раздумывая, стоит продолжать рассказ или нет.
– Оглядываясь назад, – продолжал он, – легко найти объяснение. Кто-то очень тонко рассчитал убийство Мэгги, стараясь представить его работой Модреда. – Он оттолкнул от себя бокал. – Ужасно то, что если б Модред сам не вышел на охоту, мы бы никогда не догадались.
У Дайны быстро забилось сердце. Она инстинктивно чувствовала, что Бонстил на грани того, чтобы сообщить ей нечто очень важное для нее. Наклонившись вперед она, вместо того, чтобы задать прямой вопрос, неожиданно сказала:
– Вы говорили, что вам пригодится моя помощь.
– Дайна, – он положил свою руку поверх ее, – мой капитан пинком бы выпроводил меня за дверь, если б услышал, что я разговариваю с посторонним человеком вот так, как с вами, но... Мне представляется, что ваша помощь необходима, чтобы я смог поймать убийцу Мэгги. – Какая-то мысль мелькнула в мозгу Дайны, но та решила не обращать на нее внимание, целиком сосредоточившись на рассказе лейтенанта.
Странное спокойствие вдруг снизошло на него, и он наконец-то расслабился.
– Почти не приходится сомневаться в том, – заявил он, – что тот, кто убил вашу подругу непосредственно связан с группой.
Внезапно ей показалось, что она ослышалась.
– Группой? – повторила она. – Какой группой?
– "Хартбитс".
При этих словах кровь бросилась в голову Дайны, и она почувствовала головокружение. Она больше не могла сидеть здесь и молча внимать словам Бонстила.
– Давайте уедем отсюда, – охрипшим голосом сказала она вставая.
Не говоря ни слова, Бонстил, не дожидаясь счета, залез в карман и, вынув оттуда несколько банкнот, положил их на стол.
Океан казался темным. Длинные серые с красноватым отливом воды лениво катились по поверхности. «Где они, волны, спешащие наперегонки к скалистому берегу, высокие белые барашки пены, грохот и эхо прибоя? – с тоской подумала Дайна. – За три тысячи миль отсюда на такой далекой Атлантике». Она пожалела теперь, что не может поехать в Нью-Йорк вместе с Рубенсом. Однако это была чисто деловая поездка, и Дайна понимала, почему он не мог взять ее с собой. Тем не менее на уик-энд съемок не намечалось, и можно было отправиться куда-нибудь еще.
Бонстил первым нарушил молчание, однако заговорил он вовсе не об убийстве Мэгги. Дайна несколько раз пыталась повернуть разговор к этой теме, но лейтенант упорно не желал уступать.
– Я родился в Сан-Франциско, – говорил он, ведя спутницу вдоль Пасифик Палисайд. – Поэтому я часто думаю о море. – Они спустились на пляж Санта-Моника, миновав по пути группу любителей кататься на «скейтах» и коньках.
– Переехав сюда, я похоже превратился в белую ворону в своей семье. Мои родственники поразительно узколобы, когда речь заходит о подобных вещах. Они сочли мой переезд предательством.
– Почему вы переехали?
– Я приехал вслед за женщиной. – Они шагали по темному песку, направляясь к передвижному знаку, отмечавшему самую высокую точку прилива. – Я встретил ее на вечеринке в «Президио» и мгновенно влюбился. – Бонстил засунул руки в карманы, и Дайна тут же вспомнила позу, которую он принял в момент их первой встречи. – Разумеется, я ее ничуть не заинтересовал. Сама она жила здесь и, когда она вернулась домой, я полетел вслед за ней.
– Ну и что дальше?
– Я преследовал ее до тех пор, пока не уломал ее, и она не вышла за меня замуж.
Вдалеке, на самом горизонте маячил черный силуэт судна. Дайна сколько не прищуривала глаза, не могла разобрать в сумерках, принадлежал ли он танкеру или киту, выскочившему на поверхность.
– Теперь, – продолжал Бонстил, – я жду не дождусь, когда нас разведут. Она – владелица «Ньюмакс» в Беверли Хиллз, – добавил он, точно этот факт мог объяснить Дайне, почему Бонстил хочет избавиться от жены.
Он издал резкий короткий смешок.
– Теперь ты знаешь, что я не врал, говоря, будто состою на содержании.
Дайна неожиданно для себя открыла в характере Бонстила черту, существование которой несколько дней назад показалось бы ей невозможным. Лейтенант в эти мгновения походил на маленького мальчика, пытаясь скрыть под маской яростного желания расстаться с женой свою любовь к ней. Дайна, однако, видела в этом не проявление слабости, но скорее ценное качество, сближающее ее с Бонстилом. Она не хотела торопить его, зная, что ей предстоит узнать еще многое относительно того, что случилось с Мэгги. Однако причастность к делу кого-то из «Хартбитс»? «Невероятно, – думала она. – Он наверняка ошибается».
– Это не имеет значения, – сказала она и в ту же секунду поняла, что совершила ошибку. Он резко повернул голову.
– Значение? – переспросил он. – Конечно, это имеет значение. Именно поэтому мы и разводимся. – Сонная волна медленно подкралась к их ногам и откатилась назад, еле слышно журча. Бонстил устремил взгляд вдаль туда, где у самой линии горизонта в небе плыл самолет. Голубые огни на его крыльях мигали в сгущающейся темноте, точно подавая какие-то сигналы. – Когда-то мне казалось, что у меня есть достаточно серьезное основание, чтобы жениться на ней. Возможно, она напоминала мне кого-то или что-то, чего у меня никогда не было. Но, – он сделал паузу и опять повернулся к Дайне, – имелась и другая причина. Не знаю почему, но мне кажется, если я открою ее тебе, то ты поймешь меня.
