Сирены - ван Ластбадер Эрик (книги без сокращений TXT) 📗
– Всякое учение укрепляет мозги человека, – возразила Дайна.
Бонстил пристально посмотрел на нее и несколько раз моргнул. У Дайны вновь возникло ощущение, будто он видит ее впервые в жизни.
– Вы знаете, вы совсем не такая, какой я вас представлял.
– Я не слишком испорчена? – она улыбнулась. Он рассмеялся.
– Нет, совсем нет, – внезапно он отвернулся, точно вспомнив нечто важное. – Я должен объяснить причину – иную причину – по которой женился на Карин.
Он подошел к строгому и аккуратному письменному столу, стоявшему в дальнем углу гостиной в тени какого-то высокого растения. Еще до того, как он протянул Дайне то, что достал из ящика стола, она уже знала, что это такое.
Пока она читала, он тихо вышел на кухню и приготовил превосходный салат из рыбы, тропических овощей и лука с помидорами. Затем он пригласил Дайну к столу и, поставив тарелку только перед ней, открыл бутылку белого вина. Они выпили вместе.
– Рукопись очень хороша, Бобби, – сказала она. – В ней есть злость и энергия. Она очень похожа на игру Сары на пианино. – Последнее обстоятельство особенно поразило Дайну. – В ней есть страсть.
– И Карин была моим счастливым билетом, – сказал он. – Я любил ее, а у нее было много денег. Как чудесно, думал я, мне удастся посвящать перу столько времени, сколько понадобится. Но писательский труд не укладывается в рамки обычного рабочего дня: с девяти до пяти. – Он подлил еще вина им обоим. – Человек, который сам никогда не пробовал писать, не в состоянии понять это, и Карин, не разбирающаяся ни в чем, кроме своего бизнеса, не являлась исключением. Она постоянно требовала ответа, почему я не могу работать в те же часы, что и она. А эти уик-энды! Они должны были быть всегда свободны и посвящены выполнению ее светских обязанностей.
– Другими словами, вы попади в золоченую клетку. – Дайна отодвинула тарелку от себя. – Но как получилось, что вы стали полицейским?
Он пожал плечами.
– В моей семье сильны военные традиции. Так что мой выбор был вполне естественный. – Что-то изменилось в его взгляде. – Ну, а вскоре я обнаружил, что получаю удовольствие от этой работы.
– От расследования убийств?
– От восстановления справедливости и правосудия. – Он с размаху хлопнул ладонью по столу. Законы должны соблюдаться. Тех, кто нарушает их, должна настичь кара. Негодяи бродят по этому городу – так же как и по любому другому – и совершают преступления, словно чувствуют свою безнаказанность. Им чуждо всякое уважение к человеческой жизни. Их жестокость не знает границ, и безразличие, с которым они взирают на собственные деяния, худшее из зол.
Дайна была поражена: вечно сонный голос Бонстила изменил тембр и звучал гораздо громче, точно лейтенант читал гневную проповедь с кафедры.
Наступила пауза. Бонстил не смотрел на Дайну, стыдясь того, что позволил своим чувствам вырваться наружу. Наконец он, откашлявшись, произнес:
– Мы нашли целый склад наркотиков в доме Криса: кокаин, героин низкой очистки. – Он заметил выражение, появившееся в глазах у Дайны. – Что касается меня, то я плевать хотел на это. От рок-музыкантов приходится ожидать чего-то подобного. Некоторые из них, – он пожал плечами, – живут исключительно на этой дряни. – Он допил вино из бокала. – Вы бы удивились, узнав, как много может выдержать человеческое тело, прежде чем разрушиться окончательно.
– Это не похоже на Мэгги, – промолвила Дайна. – Конечно, она время от времени баловалась кокаином. – Эта маленькая ложь не могла никому повредить теперь, – Но героин... – Она покачала головой. – Я бы знала об этом.
Бонстил задумчиво постучал вилкой по бокалу, отозвавшемся хрустальным звоном.
– Вы говорите, она не употребляла героин.
– Да, – она заметила особый блеск в его глазах. – О чем вы думаете?
– О заключении медицинской экспертизы. – Он внимательно посмотрел на Дайну. – Мэгги умирала тяжело. Для начала ее накачали героином.
– Накачали? – недоуменно повторила она вслед за Бонстилом. – Вы хотите сказать, что не верите, будто она сама вколола его себе?
– Нет, не верю.
– Слава богу. Однако, вы говорили, что нашли героин в доме.
Он кивнул.
– Я отправил его в лабораторию на анализ. Выяснилось, что это порошок отборного качества.
Что-то в его словах заставило Дайну насторожиться опять.
– А что написано в заключении эксперта? Бонстил вздохнул.
– В дряни, вколотой в тело Мэгги Макдонелл, содержался стрихнин.
– Горячая доза, – слова сорвались с губ Дайны, прежде чем она успела подумать.
– Так, так, так. – Он склонил голову набок. – Позвольте узнать, в какой мерзкой книжонке вы почерпнули подобное выражение?
Дайна немного перевела дух, услышав из его уст это ошибочное предположение. Бонстил, между тем, продолжал.
– В обычном случае вы были бы правы. Однако в Мэгги впрыснули дьявольскую смесь, даже еще пострашней, чем просто «горячая доза». Дело в том, что содержание стрихнина в порошке было недостаточным для мгновенной смерти. Некоторое время ей... пришлось помучиться. – Он накрыл ладонь Дайны своею. – Мне жаль. – Эти слова прозвучали точно так же, как несколько минут назад, когда она произнесла их, обращаясь к Бонстилу.
– Боже милостивый, – выдохнула она. – Я ничего не понимаю.
Бонстил по-прежнему не выпускал ее руку.
– Кто-то впрыснул ей дозу, а потом изнасиловал и безжалостно избил.
– Изнасиловал? – Дайне показалось, что кровь застыла у нее в жилах. Она дрожала. – Откуда вы знаете?
– Я думаю, что нет необходимости...
– Зато я так не думаю! – яростно перебила она его. Она впилась в него глазами. – Теперь я должна узнать все до конца.
Бонстил несколько секунд молча смотрел на нее, затем покорно кивнул.
– В самом кратком изложении это можно выразить так: медицинская экспертиза обнаружила следы крови и спермы во влагалище и прямой кишке.
– О, боже мой, – она вздрогнула.
Бонстил крепко сжимал ее ладонь, точно стараясь влить в тело Дайны часть собственной силы. Наступило молчание, в котором внезапно раздался бой изящных старинных французских часов, стоявших на серванте из красного дерева в футляре из золота и стекла. Когда они перестали звонить, Бонстил тихо произнес:
– Это еще не все.
Дайна безжизненно взглянула на него.
– Еще не все? Еще не все? – хрипло проговорила она. – Что может быть еще?
– Статистика утверждает, что более девяносто процентов раскрытых убийств совершают люди, близко знавшие погибшего: члены семьи, близкие друзья или соседи. То есть те, у кого имелись серьезные личные мотивы для совершения преступления.
– Однако в случае с Мэгги я даже представить себе не могу, кто бы мог желать ее смерти.
Бонстил на мгновение зажмурил глаза и еще сильнее сжал ладонь Дайны. Когда он открыл глаза, его лицо было смертельно бледным.
– Я сказал вам, что есть еще кое-что, – прошептал он, – Знали ли вы, что ваша подруга находилась на третьем месяце беременности?
Некоторое время Дайна невидящими глазами смотрела на Бонстила. Перед ее взором вновь предстала исковерканная масса из костей, мяса, порванной кожи, в глубине которой скрывался... Наконец, ее губы задрожали, и Бонстил, из всех сил напрягая слух, услышал:
– Боже мой, Мэгги, во что ты впуталась?
– Вы действительно готовы пройти через все это? Его глаз не было видно в полумраке, и Дайна поймала себя на мысли о том, что без их помощи невозможно понять его настроения. Она еще раз отметила про себя поразительное умение скрывать свои чувства. Но тем не менее, он все же плакал, слушая запись Сары, играющей Моцарта, на кассете, проделавшей путь в девять тысяч миль.
Дайна молча вглядывалась в неподвижную фигуру Бонстила. Вначале, услышав какой именно помощи он ждет от нее, она колебалась. Но в тот момент она все еще пребывала в шоке от его рассказа. Теперь, успокоившись, она приняла решение.
– Я хочу найти того, кто убил Мэгги, – голос Дайны звучал слишком резко даже для ее собственных ушей. Она не могла отвлечься от мыслей о ребенке, таком хрупком и... невинном. Она хорошо знала Мэгги: та никогда не согласилась бы на аборт. Это было бы невозможно отчасти из-за ее воспитания, а также собственных взглядов на жизнь.
