При реках Вавилонских - Демилль Нельсон (читать книги полностью .TXT) 📗
Стамбул разговаривал с Афинами. В Афинах по-турецки говорили лучше, чем в Стамбуле по-гречески. Потом Стамбул вступил в разговор с Бейрутом. Бейрут же обошел Дамаск и заговорил непосредственно с Багдадом. Хиллах уже не держал связь, и поэтому Багдад разговаривал непосредственно с Вавилоном.
– Афины на связи.
– Спасибо.
Последний афинский оператор говорил по-турецки, но потом генерала автоматически переключили на арабо-язычную связь:
– Ваш номер, пожалуйста?
Интересно, остался ли кто-нибудь из исламских операторов на линии? Генерал хотел попросить англоязычного оператора, но не хотел больше вызывать суету вокруг своей особы. Он выдержал паузу, чтобы дать возможность лишним слушателям отключиться. Операторы – народ любопытный и будут продолжать подслушивать до тех пор, пока их не вызовут снова или же пока им не надоест.
– Это Афины? – спросил он по-арабски.
– Да, сэр. Ваш номер, пожалуйста.
– Не могли бы вы узнать для меня номер?
– Разумеется, сэр. Кто конкретно вам нужен?
Добкин помолчал. Он вспомнил о своем знакомом по одной из археологических экспедиций.
– Доктор Адамандиос Стататос. Он живет в районе Кипсели. – Он медленно произнес по буквам имя и фамилию.
– Подождите, пожалуйста.
Теперь генерал уже успокоился относительно арабских операторов – они наверняка отключились, – но оставался шанс, что на одной из линий сидит и внимательно слушает кто-то из «серых» людей. Международные телефонные переговоры – не такое уж частое дело в этой части света, особенно в это время суток. Даже в Израиле международные звонки регистрируются службами безопасности.
Оператор вернулся к нему:
– Доктор Стататос в Кипсели. Я набираю номер.
– Отмените, пожалуйста.
– Сэр?
– Отмените звонок. Я только что вспомнил другой номер.
Он, конечно, мог поговорить с доктором Стататосом и этим, возможно, завершить свою миссию, но больше всего на свете Добкину хотелось поговорить непосредственно с Тель-Авивом, который казался таким близким.
– Отмените этот звонок!
Дама-оператор в Афинах не стала набирать заказанный номер, но капризы клиента ее явно очень раздражали.
– Хорошо, сэр.
– Соедините меня… с Тель-Авивом.
– Тель-Авив?
Здесь наступила пауза, как уже случалось и раньше. Оператора это не касалось, поскольку Греция и Израиль сохраняли хорошие отношения, а политика – дело глупое и неблагодарное. Однако этот несчастный очень и очень рискует, вызывая Тель-Авив из Ирака.
– Оставайтесь на линии, сэр.
Последовала еще одна смена операторов, а после нее – щелканье, жужжание, гудение и звон в телефонном пространстве.
Появился новый голос, который произнес:
– Тель-Авив на линии, сэр.
Молодой женский голос, деловитый и живой, где-то очень далеко заговорил на иврите:
– Ваш номер, пожалуйста.
Добкин постарался взять под контроль свой голос:
– Подождите секундочку, пожалуйста. – У него в запасе находилось несколько номеров. Например, его собственный домашний телефон. Но жена, конечно, окажется у кого-нибудь из своих многочисленных родственников. Есть и много других номеров – друзья, офицеры, политики. Но если он сейчас поговорит с посредником, то потом возникнет ненужная суета при связи с правительством.
– Сэр, вы будете заказывать номер?
– Кабинет премьер-министра в Тель-Авиве. – Добкин не мог дать особый номер международной линии, и поэтому ему придется говорить с обычным оператором министерства. Интересно, находится ли правительство в Иерусалиме или Тель-Авиве? Но в любом случае в Тель-Авиве он сможет поговорить с дежурным офицером министерства. В коридоре вновь раздались голоса. Всего лишь вопрос времени, причем недолгого, пока они не обнаружат исчезнувшего Касыма. В телефонной трубке слышались звонки на линии.
– Кабинет премьер-министра, пожалуйста, – произнес любезный голос оператора.
– Алло! Собрание Совета безопасности проходит здесь или в Иерусалиме?
Наступила долгая пауза. Эта информация печаталась в газетах, поэтому не было причины не давать ответа на вопрос. И все-таки…
– Будьте добры, кто это?
– Генерал… – Он не знал, какова будет реакция на его имя этой телефонной дамы. – Генерал Коэн.
Она помолчала, потом продолжила:
– Я вас соединю через оператора в Тель-Авиве с оператором в Иерусалиме, генерал.
– Спасибо. – Он услышал сигнал «занято».
Должно быть, весь Израиль сейчас звонит премьер-министру, излагая свои жалобы и советы. Так случается во время каждого кризиса. Каждый израильтянин считает себя основным помощником министра.
– Все линии в Иерусалиме заняты, сэр.
– Но я звоню издалека. Дело государственной важности. Пожалуйста, продублируйте вот этим номером.
Он назвал особый запасной номер Иерусалима.
Телефон зазвонил почти сразу.
– Да, – ответил усталый мужской голос, не назвавший ни себя, ни место службы. – Кто говорит?
Вдалеке Добкин слышал голоса операторов на линии. Да уж, ночка выдалась горячая. Осознание этого принесло некоторое успокоение.
– Выслушайте меня внимательно и не вешайте трубку.
– Разумеется, сэр.
За эти вечер и ночь дежурный принял немало звонков, и почти все они не несли ничего приятного, но он даже и не помышлял о том, чтобы положить трубку, не дослушав сообщение по особой линии.
– Я генерал Бенджамин Добкин. – Он дал свое кодовое имя и номер.
– Да, сэр.
Человек нажал кнопку, и в соседней комнате трубку снял один из офицеров безопасности.
– Я звоню из Вавилона, из Ирака, оттуда, где совершил вынужденную посадку «конкорд».
– Да, сэр.
– Вы определили мой код?
– Да, сэр.
– Но, очевидно, вы все-таки не верите, что я тот, за кого себя выдаю?
– Нет, сэр.
Добкин заговорил медленно и отчетливо, хотя и не слишком громко:
– Запишите фамилии этих генералов. Если хоть один из них здесь, дайте ему возможность идентифицировать мой голос.
– Хорошо, сэр.
Добкин выпалил фамилии дюжины армейских и авиационных генералов.
– Если вы пригласите хотя бы одного из них, то он наверняка сможет идентифицировать мой голос.
Интересно, окажется ли связь прерванной где-то на линии? Будет ли оператор слушать – хотя бы для того, чтобы удостовериться, что он, этот странный генерал, все еще здесь и говорит на иврите? Как он поведет себя?
– Вы согласны, молодой человек?
– Да, сэр.
Человек из службы безопасности разговаривал по линии международной связи с одним из помощников премьер-министра в конференц-зале, в то время как сам он прослушивал разговор.
Помощник быстро нацарапал записку и передал ее премьер-министру.
Тедди Ласков открыл свой портфель и вынул оттуда шесть фотографий, на каждой из которых оказалась различима в разной степени расплывшаяся и стертая Звезда Давида, вставленная туда искусной рукой фотомастера. Он ощущал в душе какое-то странное спокойствие, скорее даже безразличие в отношении того, что он намеревался сейчас сделать. Так или иначе, подделка будет обнаружена, причем довольно скоро. Карьера Ласкова уже завершена, но после этого имя его окажется опозоренным, и он непременно попадет в тюрьму. Но поскольку обман обнаружится лишь после операции по спасению, ему все это абсолютно безразлично. Возможно ли, что ничего не всплывет и все поверят, будто эти фотографии – иллюзия или чудо? На самом деле в каком-то смысле так и есть: чудо, что его осенило – они в Вавилоне; чудо, что он до сих пор так уверен в этом настолько, что готов рисковать своей свободой и даже жизнью, не говоря уже о репутации, чтобы заставить поверить в это и других.
Ласков подровнял и без того аккуратно сложенную на столе стопку фотографий. Взгляд его задержался на Талмане, стоящем в другом конце комнаты. Тот выглядел грустным, а вернее, даже потерянным, испуганным, запутавшимся и виноватым. Но Талман не отвел глаз от лица товарища и даже попытался изобразить некое подобие улыбки, кивнув в знак солидарности.
