Летчик для особых поручений (с илл.) - Крапивин Владислав Петрович (книги хорошего качества .txt) 📗
Сейчас ветер звал не Алёшку. Он звал кораблик. Паруса надулись, и клипер тянулся из ладоней. Не к Машиному дому — далеко, за ворота…
До сих пор Алёшка считал, что кораблик надо всё-таки подарить Маше. Но сейчас подумал: «А куда она его поставит?»
Может быть, она поставит клипер на полку рядом с аквариумом, где живут ленивые круглые рыбы, которые вывелись в стеклянной банке и никогда не видели даже маленького пруда, а не то что моря. А может быть, на стол, где лежит раковина с торчащими окурками?
Как он будет жить там — отважный фрегат, знающий Ветер и Дорогу?
Шёпотом Алёшка сказал:
— Эх ты, Машка-ромашка…
И зашагал на улицу. Он знал, куда идти.
Домик Софьи Александровны ещё больше покосился за эти дни. Угол совсем навис над оврагом. Окна были крест-накрест забиты досками. От размытой завалинки убегало в овраг высохшее русло потока.
По этому руслу Алёшка стал спускаться к ручью. Хватал его за локти репейник, зло кусались колючие травы, глина острыми комками набивалась в сандалии. Но Алёшка поднял над головой кораблик и пробивался вниз без задержки, как пущенный с откоса камень. И наконец оказался на берегу.
Он встал коленями прямо в воду и подтолкнул к середине ручья кораблик.
— Плыви. Ты ведь знаешь путь.
Клипер вздрогнул и побежал в журчащей струе. А у поворота, за кустом смородины, его подхватил ветер.
Алёшка поднялся и сел на корягу — она валялась у воды. Ему стало немного спокойнее: он исправил одну ошибку.
Но как быть с другими ошибками? Ведь он столько наделал их во время путешествия. На каждом перекрёстке, на любой тропинке, во всех переулках Ветрогорска его ждали сказки. Все, кого он встречал (даже кот!), обещали ему приключения. И старик в будке говорил: от непонятных случаев, от загадок не беги, сказка без них не обходится. А он прошёл мимо, не послушался Голоса Дороги.
Этот Голос теперь не давал ему покоя, звенела тревожная струна. Но что мог сделать Алёшка?
«Я не виноват, — сказал он сам себе, — Я же не знал, что неправильно выбрал путь».
«Нет, виноват».
«Почему?»
«А ты не знаешь?»
«Нет!»
«А почему тебя грызёт совесть?»
«Я не знаю… Я ошибся, но от этого никто не пострадал. Мне одному плохо. Да ещё кораблику. Но кораблик я отпустил».
«При чём здесь кораблик…»
«Тогда я не знаю».
«Врёшь».
«Нет!!»
«А Л ё т ч и к?»
Да, Алёшка. А Лётчик? Ты сейчас даже вспомнить боишься, как он сидел у колеса, закутавшись в твою куртку. И вслед смотрел. Ему очень нужен был в полётах постоянный спутник. И не просто спутник. Ты это знал, но повторял одно и то же: «У меня другая дорога».
Только никакой дорогой, даже самой правильной, нельзя проходить мимо того, кому нужен друг. А ты…
«А я послал ему вместо себя бродячего кота», — горько подумал Алёшка. И в досаде трахнул себя кулаком по колену. Колено было мокрое, кулак срикошетил и ударился о корягу. Красные капельки выступили на ссадине, и Алёшка вспомнил Машины бусы. Те, что видел на ней недавно. И подумал: «Наверно, всё ещё ждёт, что приду. Ну и пусть. А может, думает, что обиделся из-за Принца?»
Но ведь если бы вообще не было никакого Принца, и если бы Маша встретила Алёшку как героя, и если бы она удивлённо и радостно слушала его рассказ про Дорогу, и если бы как самое большое сокровище взяла в руки кораблик, разве смог бы Алёшка сказать себе: «Всё хорошо»? Ведь в глубине души он всё равно помнил: «Лётчик… Лётчик… Лётчик…»
Что же случилось? Или там, в поле у Ветрогорска, Алёшка выбрал не ту дорогу?
Лётчику нужен был друг. Но не только Лётчику. Алёшке — тоже. Смелый, весёлый, добрый — маленький лётчик Антошка.
Алёшка встал и сказал себе:
«Я пойду».
«Куда?»
«Пойду. По ручью. Вслед за корабликом. Раз он уплыл — значит, есть Дорога. Я дойду до Ветрогорска, встречу Хранителя и узнаю, как отыскать Лётчика».
Алёшка, не снимая сандалий, зашёл в воду и зашагал вниз по течению. Но скоро ноги стали вязнуть в иле. А потом скрытая под водой проволока зацепила сандалию и оторвала подошву.
Алёшка выбрался из воды и стал пробираться по берегу. Но колючие кусты и ядовитая трава переплелись в такую чащу, что даже неба не стало видно. Только гудели в душном воздухе сытые шмели, да под ногами шастали скользкие лягушки.
Алёшка продрался наверх, на край оврага, и пошёл по кромке откоса. Но тропинку загородил серый косой забор. Алёшка перелез. Дальше были ещё заборы, какие-то гряды, битые стёкла и ржавая колючая проволока.
Алёшка выбрался в переулок. Здесь уже непонятно было, где овраг, где ручей, куда надо идти. Алёшка стоял в раздумье.
«То ли дело с Зелёным Билетом, — вспомнил Алёшка. — Все дороги были открыты. А сейчас любой забор, — , как гора на пути».
Но ведь Зелёный Билет — не один на свете! Почему. Алёшка раньше не догадался? Билет даётся тому, у кого Очень Важное Дело! А разве сейчас у Алёшки оно не важное? В тысячу раз важнее, чем кораблик для Маши! Он ищет друга. Лётчик сказал: «Самая лучшая сказка — когда найдёшь друга». Но ведь Алёшка ещё не нашёл Лётчика. Значит, сказка не окончена.
«Посоветуюсь в справочном бюро у дедушки», — решил Алёшка. И, щёлкая оторванной подошвой, помчался на знакомый перекрёсток.
Сапожная будка была открыта. Но сидел в ней не старичок, а розовощёкий парень. Стучал молотком в посвистывал.
— А где же дедушка? — спросил запыхавшийся Алёшка. — Он здесь работал.
— Привет! Дедушка? Дедушка на пенсию ушёл.
— На пенсию? — глупо повторил Алёшка.
— Угу. А ты его знакомый?
— Знакомый… — тихо сказал Алёшка.
— Ну, не беда. Я тебе не хуже дедушки помогу.
Не успел Алёшка мигнуть, как парень сдёрнул с его ноги сандалию, раз-два — и подмётка оказалась на месте. Как новенькая.
— Вот и всё. Гуляй, не горюй.
— Спасибо, — шёпотом сказал Алёшка. И отошёл.
Но скоро он подумал, что не всё потеряно. Можно добежать до Транспортного Агентства и всё объяснить кассирше. Наверно, она поймёт и выдаст новый Зелёный Билет. И Алёшка побежал опять.
Через дыру в заборе он пролез на стадион. «Если не достану Билета, вернусь сюда и попрошу лошадей, — подумал Алёшка. — Пусть отвезут к тому аэродрому. Они ведь знают все волшебные дороги».
Но лошадей не было. А на трибунах плотники разбивали дощатые скамьи и лесенки. Один из них сказал Алёшке:
— Нечего тут ходить…
Алёшка не оглянулся.
Он пересёк поле, вышел на улицу Полярных Капитанов и заспешил к Агентству.
Агентство было закрыто.
Синюю вывеску сняли и торчком прислонили к стене. На запертых дверях мелом было написано:
РЕМОНТ
Вот и всё.
Что оставалось делать?
Вернуться домой?
Пойти к Маше на день рожденья?
Сесть прямо здесь на штакетник и заплакать?
Алёшка повернулся и зашагал прочь.
Запутанными переулками, мимо старой церкви и нового кинотеатра, он вышел на улицу Дальнюю.
И всё было как раньше. Сначала деревянные домики по краям улицы, потом одинокий дощатый тротуар среди заросших канав. Так же трещали кузнечики и цвели одуванчики в канаве. И разбитые стёкла разбрасывали солнечные вспышки. Шагать бы да радоваться. Но Алёшка знал, что идёт он зря.
Не будет парохода.
А сам он не найдёт и не осилит дорогу на аэродром. И всё-таки Алёшка шёл. Потому что Голос Дороги звучал в нём настойчиво и беспокойно: «А помнишь? А помнишь?..» Сейчас ничего другого и не оставалось — только идти и вспоминать.
Тротуар оборвался, и побежала тропинка. Зашелестела у ног трава, и опять показалось Алёшке, что плывёт он по зелёному морю. И качалось над ним небо с маленькими белыми облаками.
Тропинка тянулась и тянулась. В прошлый раз она показалась Алёшке гораздо короче, а сейчас он шёл больше часа и не видел реки.
«Что случилось? — думал Алёшка. — Дедушка ушёл на пенсию, Транспортное Агентство закрыли на ремонт, но куда девалась река?»
Ему очень хотелось дойти до реки. Отыскать на берегах следы пароходных колёс, постоять в том месте, где упал трап, вспомнить всё, как было. Ведь, когда вспоминаешь о хорошем, делается легче.
