Через Гоби и Хинган - Плиев Исса Александрович (бесплатные онлайн книги читаем полные TXT) 📗
Двигались всю ночь. Сильный передовой отряд 59-й кавалерийской дивизии захватил перевал за деревней Даинцзы и, дважды форсировав бурную горную речку, к пяти часам спустился к деревне Гуаньди. Здесь он закрепился в ожидании подхода главных сил.
Пройдены 80 труднейших километров. Нам пришлось преодолевать не только естественные, но и искусственные препятствия, которые создавали наемные банды хунхузов и «кадровые» диверсионные группы. По заданию японской диверсионно-разведывательной службы они разрушали на пути следования советских войск мосты, переправы, устраивали завалы, обстреливали наши подразделения и части в узких дефиле.
Несколько столкновений с диверсантами выдержал передовой отряд, которым командовал заместитель командира 252-го полка майор Р. Г. Кудаков.
После одной из схваток отряд был сменен. Солдатам разрешили привести себя в порядок.
Воспользовавшись этим, я пригласил майора в машину, чтобы расспросить о встречах с противником.
«Виллис» сердито урчал, медленно взбираясь на крутой подъем. Нас мерно покачивало, и только на резких поворотах отжимало то вправо, то влево.
– Ну что там у вас произошло? – громко спросил я Кудакова, чтобы пересилить шум дождя и рокот мотора.
– Ничего особенного, товарищ командующий, – улыбнулся он. – Встретились с одной из террористических банд, которые рыскают в наших тылах. Не думал, что они окажутся на поверку такими жидкими…
Кудаков рассказал, как его бойцы спасли от разрушения каменный мост. Отряд двигался впереди главных сил дивизии. Поднявшись на гребень, солдаты заметили внизу суетившихся у моста людей в необычной [120] одежде, наряд которых состоял из халатов и надетых на голову мешков. Один из них, отойдя на несколько шагов, воткнул в землю металлический штырь с чем-то белевшим на конце. Еще два человека забивали под мостом колья в расщелины между плитами, а третий держал в руках небольшой прямоугольный тючок зеленого цвета. «Тол», – подумал командир отряда. Позади минеров он заметил сидевших на корточках человек двадцать диверсантов. Под оттопырившимися халатами явно было укрыто от дождя оружие.
Майор подозвал командира автоматчиков старшего сержанта Бурова:
– Незаметно обойди мост по лощине и спрячься с той стороны. Жди моего сигнала. Мы обстреляем диверсантов, нагоним на них панику. А как увидишь зеленую ракету, атакуй.
Сверху майор видел, как пробирались, укрываясь за камнями, автоматчики Бурова. К тому времени, когда они обошли диверсантов, Кудаков распределил цели между оставшимися с ним бойцами.
Первые очереди свалили нескольких бандитов. Остальных словно ветром сдуло. Из-за громадных валунов, за которыми укрылись хунхузы из группы прикрытия, послышались ответные выстрелы.
Зеленая ракета подняла в атаку группу Бурова. С криками «ура», стреляя на ходу и бросая гранаты, его автоматчики навалились на диверсантов сзади. Бандиты не ожидали такого оборота. Они поспешно бросили оружие и подняли руки. Выстрелы продолжали щелкать только из-под моста. Трое солдат из группы Бурова получили ранения.
Наши бросили под мост гранату. Когда пленные уже строились на дороге, бойцы вытащили из воды вымокшего главаря банды.
– Вот и все, – закончил рассказ Кудаков. – Да, чуть не забыл. На штыре болтался лист бумаги с какими-то каракулями.
– Где он? – нетерпеливо спросил Чернозубенко.
– У меня. – Майор достал из полевой сумки вчетверо сложенный листок, протянул подполковнику: – Пожалуйста.
Чернозубенко склонился над запиской, с трудом разбирая размытые дождем строки. [121]
– Что, Михаил Дмитриевич, не разберешь?
– Ничего, товарищ командующий, понять можно. Странно, но стиль тот же, что и в записке, которую нашли у колодца в Цзун-Хучит. И подпись та же. Вот послушайте:
«Вы не пройдете! Боги низвергнут вас в ущелья и пропасти Большого Хингана. Вы прошли через мертвую пустыню Шамо только потому, что обманным путем, ночью, захватили наши колодцы. Но через гневные потоки рек вас не перенесет никакая сила. Мосты исчезнут. Пусть погибнут русские, но монгольские воины должны вернуться назад, чтобы жить. Их славные предки видели светлоликого, всепобеждающего Тимучина. Пусть это великое имя хранит их от бед и несчастий. Это говорю вам я, потомок Дудэ, который был стремянным Джучи, сына Тимучина, я – Тимур-Дудэ».
– Обратите внимание, какая железная логика, – рассмеялся Чернозубенко. – Мы, видите ли, обманным путем добывали себе воду, чтобы не погибнуть от жажды, а он, честный бандит, отравлял колодцы стрихнином. Каков прохвост! Как только его земля носит!
– Между прочим, подполковник, земля носит его по твоей милости. Кто обещал мне поймать этого потомка Чингисхана?
– Что и говорить, оплошали мы с этим делом…
– Товарищ командующий, товарищ подполковник, – воскликнул вдруг Кудаков, – а ведь штырь с запиской ставил сам атаман хунхузов. Я отлично запомнил. Может, он и есть Тимур?
– Это мысль, – согласился Чернозубенко. – Если разрешите, товарищ командующий, я догоню пленных и допрошу атамана…
Подполковник Чернозубенко вернулся через несколько часов.
– Вот я и сдержал свое слово, – докладывал возбужденный Михаил Дмитриевич. – Человек, которого мы разыскивали, нашелся. Только оказался он вовсе не тем, за кого себя выдавал. Никакой это не потомок Джучи и даже не монгол, а самый настоящий русский. Сын ротмистра Темирханова, служившего в личной [122] охране царя. После разгрома Колчака укрылся в Маньчжурии. Здесь его и завербовала японская разведка.
…Передовые отряды с боями продвигались в глубь Хинган. На пути все чаще встречались нам группы пленных.
Из докладов офицеров связи было известно, что наступление идет успешно. 8-я монгольская кавалерийская дивизия, наступавшая по левому направлению, форсировала реки Луаньхэ, Шандухэ и захватила перевал Улахалин. Ее части прошли около 60 километров.
Рассвет открыл нам величественную панораму. Сквозь матовую завесу дождя проглядывались крутые стены гор. Прохода нигде не было видно, даже там, куда убегали дорога и бурная Шандухэ.
На вершинах окружающих гор еще ночью закрепились подразделения авангардного 252-го кавалерийского полка под командованием подполковника И. Ф. Осадчука. Теперь их сменили новые передовые части, выдвинутые от главных сил дивизий. Подполковник Осадчук получил задачу продолжать наступление, выйти к городу Фыннину и на рассвете 18 августа внезапным ударом овладеть им. Захватив радиоцентр, телефонный узел и радиостанцию, полк должен был перекрыть выходы из города на юг.
С утра, после кратковременной паузы, войска в труднейшей обстановке возобновили наступление. Десятки километров, пройденные через горные перевалы, и семь переправ через Шандухэ легли тяжелым грузом на плечи солдат. Размытая ливневыми дождями, разбитая танками и машинами, дорога узкой лентой вилась по крутым скатам гор. Она то делала резкие повороты, за которыми ничего не было видно, то нависала над бездонной пропастью.
У деревни Годзятунь долина Шандухэ вдруг стала просторнее: взбудораженная река, вырвавшись из теснины, понесла свои воды в Луаньхэ. Здесь, недалеко от слияния рек, мы остановились, чтобы привести в порядок части и подтянуть технику. Дождь лил не переставая, но повара, пользуясь паузой, уже готовили пищу. Однако конникам было не до еды. Спешившись, они валились прямо на камни и засыпали, не выпуская из рук поводьев. [123]
В тот день нам предстояли еще два трудных испытания: форсировать Луаньхэ в месте ее слияния с Шандухэ и преодолеть перевал Дабэйлян, который, как считают жители, стоит на половине пути от Долоннора к Жэхэ.
Хотя Годзятунь удалось взять с ходу и сохранить мост, перебраться через Луаньхэ оказалось не так-то просто. Разлив рек затруднил подходы к мосту. И снова нам на помощь пришли китайские крестьяне. Их собралось несколько тысяч из окрестных деревень, и каждый предлагал свои услуги.
Я подошел к крестьянину, руководившему работой. Хорошо запомнилось его дубленное солнцем и ветром лицо, сутулые, но могучие плечи, загорелые жилистые руки. Нестарое лицо покрывали глубокие морщинки. Если бы не характерный разрез глаз, этого человека можно было принять за жителя Северного Кавказа.
