Аксель и Кри в Потустороннем замке - Саксон Леонид (чтение книг .TXT) 📗

Мышь, видимо, трудилась над этими строчками уже не первый час и изрядно устала. Перед машинкой были разбросаны кипы испорченной бумаги и драные копировальные листы. Наконец, когда машинка издала особенно суматошную трель, Амалия лениво глянула вниз и, свесив лапу с бака, дала мыши шлепка. Та, кувыркнувшись в воздухе, перелетела в стойло Беттины, ударилась головой о её бак и с минуту лежала без чувств. (Кри, любившая животных, негодующе охнула.) Очнувшись, бедняга устало заковыляла к машинке и вставила в неё новые листы и копирки. Затем мышь с такой дикой яростью разодрала старые, что казалось: мысленно она дерёт вовсе не их… И принялась прыгать опять.

— Вот тебе и ещё одно прозвище, — шепнул Аксель сестре. — «Профессор Фффххх»… Пошли отсюда, а то ещё привяжутся.

Они осторожно приблизились к сеновалу. Там, огромной тёмной глыбой, положив мохнатую голову на лапы, дремал Шворк. При виде детей он слабо шевельнулся, вяло махнул хвостом — но и только.

— Не болен ли он? — забеспокоилась Кри. — Вставай, пёсик, к тебе гости!

— Грустит из-за неволи, — вздохнул Аксель. — Проглоти-ка нас, дружище…

Пёс тяжело вздохнул и нехотя поднялся — весь в соломе и комках свалявшейся шерсти. Но молния, поглотившая Кри, была ничуть не слабее, чем прежде. Ещё пара секунд — и Аксель последовал за ней в «салон желудка». После освещённого факелами подвала им показалось, что в недрах Шворка царит полная тьма. Когда глаза детей привыкли к полумраку, они различили уже знакомую обстановку. «Салон» был пуст. Кри, плюхнув пакет с едой на одно из кресел, подбежала к двери туалета и легонько постучала. Дверь приоткрылась, замерла на несколько секунд, и из-за неё выскользнула тёмная фигура, держащая руку в кармане. Фигура спокойно обогнула сначала Кри, потом Акселя, подошла к креслу рядом с иллюминатором и села.

— Придвигайтесь поближе, — тихо сказал знакомый мальчику голос. — Не будем терять времени.

— Я принесла вам еду, — робко прошептала Кри. — И чаю… Но можно заказать кофе и всё, что хотите, раз уж мы здесь!

— Не уверен, что твои предосторожности помогут, девочка, — ответил Хоф, чьё лицо с трудом можно было различить в темноте, — но подкрепиться не мешает. Здравствуй, Аксель!

— Здравствуйте… — ещё более робко, чем Кри, сказал Аксель. — Вы очень сердитесь?

— Очень, — спокойно ответил Хоф. — Ну, заказывай чёрный кофе, Кри, и начнём.

— Простите меня, — глухо пробормотал Аксель, — я совсем не знал, как быть…

— Но я сержусь вовсе не на тебя, — вздохнул комиссар, откидываясь в кресле, — а на тех, кто заварил всю эту кашу. Ты как раз молодец, и я приношу извинения за моё недоверие к тебе и за советы не вмешиваться в следствие…

У Акселя гора с плеч свалилась! И преждевременно…

— Добавлю, однако, — продолжал Хоф таким тоном, словно они беседовали у него в кабинете, — что приношу извинения лишь от себя лично, но ни в коем случае не от мюнхенской полиции. Официально ты подверг опасности ещё двух человек, кроме потерпевшей. В том числе представителя закона, которого ты похитил при исполнении им служебных обязанностей, за что заслуживаешь самого сурового осуждения! Вот что ты должен помнить, если мы выберемся отсюда, а всё остальное имеет значение только для нас двоих. Ты понял?

Аксель понуро кивнул.

— Я бы ещё и не то тебе сказал… спасибо, Кри, без сахара… но уж больно случай уникальный! Вероятно, даже единственный в своём роде случай, когда опыт полиции бессилен, а одиннадцатилетний мальчуган и впрямь сумел сделать невозможное. Невозможное, над которым смеялся мой помощник Вальтер…

— Это красноглазый? — вмешалась Кри. — То есть… простите… это у которого красные очки?

— Да, это красноглазый, и вдобавок тупоумный, — усмехнулся Хоф. — Я-то сразу почуял, что мы ещё услышим о твоём братце… — Но сказано это было так, что Аксель опять воспрял духом.

— Ещё бы! — гордо заявила Кри. — Аксель ведь у нас — Спросивший Смерть! Так решил Пралине, а он зря не скажет!

Хоф резко дёрнулся в кресле.

— Та-ак… Что ты ещё успел натворить, друг? — Аксель снова понурился и уже не знал, облегчение он чувствует или стыд. Пожалуй, лучше вообще об этом не думать, а то свихнёшься! Видимо, комиссар пришёл к тому же выводу, поскольку добавил: — Ладно, давайте по порядку! Большой Внутрисобачий Совет объявляю открытым!

Кри и Аксель прыснули, и комиссар продолжал:

— Когда вы в следующий раз пожелаете меня похитить, прошу по возможности всё-таки согласовывать это со мной. Я выслеживал довольно гадкого типа… что это? Спасибо… и имел серьёзные шансы на успех, но тут мне на голову свалилась ваша зверюга! Я, кстати, сэкономил ей массу полётного времени, потому что как раз выехал из Мюнхена в вашу сторону — в Мурнау. Там, на берегу Штаффельзее, этот ваш Шворк меня и накрыл. И никто из опергруппы его не увидел, хотя люди стояли в двух метрах от меня. Чудовищно! — И он с аппетитом начал жевать клёцку. Аксель восхищённо следил за этим жеванием, поражаясь подобным нервам. Но вдруг его мозг кольнула какая-то странная мысль.

— А как же я… — вымолвил он, — как же я-то его увидел, когда он утащил Кри?

— Интересный вопрос, — признал Хоф. — И не единственный! Твоя сестра сообщила мне, что ты сразу угадал имя собаки. Ты уверен, что вы с этим пуделем — не старые знакомые?

— Что вы! — замахал руками мальчик. — Да разве я забыл бы?

— И всё-таки расскажи мне по порядку сам, что произошло с момента твоей второй встречи со Шворком. Не упускай ни одной, даже самой мелкой, странности наряду с самыми потрясающими событиями. О’кей?

Аксель добросовестно выполнил его просьбу, тем более, что Кри, уже обо всём знавшая, проявляла не меньший интерес, чем комиссар. Из-за неё мальчик не упомянул про эпизод с чудовищем в телевизоре, решив рассказать об этом как-нибудь наедине. Хоф, слушая, плотно поужинал и, не замечая этого, съел две добавки, которые по своей инициативе заказала Кри. Время от времени он перебивал и задавал уточняющие вопросы. Он потребовал показать ему чек на триста тысяч и, рассмотрев его, молча сунул в карман. К удивлению детей, его особенно интересовали взаимоотношения Фибаха с Пралине. И ещё — навязчивые сны о дедушке Гуго и его тетрадь. Аксель всё же рассказал ему про рисунок, только придумал, что вместо морды был нарисован Шворк.

— Да-а-а… — протянул Хоф, когда час спустя Аксель наконец умолк. — Это дело действительно не для слабонервных… Но хуже всего то, что мы можем рассчитывать только на себя. Особенно я!

— Что вы хотите этим сказать? — тревожно спросил Аксель.

— Объясню позже. У вас в комнате. Большой Внутрисобачий Совет срочно переносится туда и в связи с этим будет переименован… ну, например, в Совет Непонятной Вазы! А потом я со всеми удобствами поживу у вас в туалете, молодые люди. Хватит с меня барских привычек… Что-то не так?

— Всё так, — промямлил Аксель. — Мы вам очень рады, и втроём нам всем будет уютней, но… может, вам безопаснее остаться здесь? (Кри, пользуясь темнотой, больно ущипнула его, и он дёрнулся).

— Не думаю, — к великому облегчению девочки, покачал головой комиссар. — Главной целью профессора Фибаха — если только он вправду профессор и действительно Фибах — в ближайшие дни станет Шворк. Он вывернет пса наизнанку, пытаясь понять причины его непослушания, которые лично мне, кажется, уже ясны… Влезет ему в память. Возможно, прокрутит какие-то видеозаписи, где засняты все ваши приключения и наш теперешний разговор впридачу. И, уж конечно, обследует внутренние камеры пса, в том числе мой скромный приют. Не то чтобы мне не о чем было побеседовать с герром профессором… и даже, может быть, с его крокодилообразным другом. Но не сейчас! Не завтра. А хотя бы через пару деньков. И на это время я попытаюсь остаться незамеченным. В вашей комнате у меня ещё есть слабенький шанс. Здесь — никакого.

— Почему? — спросила Кри, вытянув шею от любопытства. — Почему через пару деньков? Вы ждёте полицию, да?