Аксель и Кри в Потустороннем замке - Саксон Леонид (чтение книг .TXT) 📗
— Увы, нет, девочка… Мой «хэнди» молчит, и, боюсь, я знаю причину. Как и вы. Я объясню вам мои планы в вашем новом жилище.
— Так, может, и начинать Большой Внутрисобачий Совет здесь не стоило? — не унималась Кри. Аксель в свою очередь ущипнул её — не больно, но основательно.
— Кого ты учишь! — прошипел он.
— Пусть спрашивает, — успокоил его Хоф. — Это полезно… Ты абсолютно права, Кри, но, видишь ли, я не уверен, что благополучно доберусь до вашей квартиры. Да и там — мало ли сюрпризов? А так я хоть буду знать, что произошло к моменту моей альпийской командировки…
— Ну, тогда в путь! — вздохнул Аксель, уныло вспоминая сумрачную каменную спираль, где на каждом шагу кишат несвежие привидения и заботливые чудовища. Заметит кто-то Хофа — и что тогда? А хоть бы и проскочил — ну разве он сможет спать в крохотном туалетике? Пожалуй, придётся делать пи-пи в колодец, на голову Пралине, или заказывать ночные горшки…
— Погоди, — остановил его Хоф. — Вам, кажется, показывали, как стать невидимками?
— Нам не показывали! — встрепенулся Аксель. — Но я запомнил! Сейчас попробую… — Он щёлкнул пальцами и произнёс: — Оне Ауген!
И исчез.
— Здорово! — с восхищением и некоторой тревогой прошептала Кри. — Ой! — Что-то щёлкнуло её по носу.
— Это я, — хихикнула пустота. — Что, страшно?
— Ну погоди у меня! — рявкнула Кри, прищёлкнула и с возгласом «Оне Ауген!» растворилась в воздухе. До Хофа тут же донёсся топот ног, пыхтенье и шум короткой, но энергичной схватки.
— Так-так! — усмехнулся он. — Стало быть, невидимки видят друг друга… Впрочем, проверю сам. — И, применив заклинание, тут же увидел, что его тело превратилось в статую из богемского стекла. А на ковровой дорожке перед собой — очень красивого хрустального Акселя, лежащего навзничь. На нём сидела такая же хрустальная Кри, словно произведение великого мастера-стеклодува, и ожесточённо щипала брата.
— Я немного мутнее вас, — хмыкнул Хоф. — Обидно… Но позвольте, уважаемые волшебники, вы, кажется, говорили, что, когда вас заклинал наш общий друг питекантроп, вы не могли видеть друг друга?
— В-верно, — пробормотал Аксель, садясь. — Может, из-за темноты?
— А может, ты чего-то не умеешь? — досадливо сказала Кри.
— Но лучше так, чем никак! — подвёл итог комиссар. — Авось для всяких там птерокур сойдёт… Я больше всего опасаюсь их, ведь они, как я понял, птицы-шпионы?
— Да, — закивал Аксель. — Особенно там есть такая Элоиза… это кошмар! Вы только не сойдите с ума с непривычки, — подбодрил он Хофа. — Мы вот с Кри уже начинаем привыкать…
— Ой, смотрите! — ахнула девочка, словно опровергая его слова. — Чудеса-то какие! Я взяла чашку из-под кофе, немножко подержала её в руке, и она тоже стала невидимой! Без всяких заклятий…
— Ничего странного, — сказал комиссар. — Просто, как пишут в рекламе, «качество заклинания гарантировано!» Ведь иначе всё, что я только что с удовольствием скушал, но ещё не переварил, тоже сейчас виднелось бы в воздухе на месте моего желудка…
— Так идём?
— Идём. И сразу же проверим, замечает ли нас в таком виде Шворк! Вообще, пока не выберемся из подвала, — ни слова, у этих животных, вероятно, фантастический слух. Шагайте как можно тише…
«Вот голова! Я это знал, но подумал об этом ОН!» — восхитился Аксель. Тем временем Кри окликнула пса и велела ему выплюнуть всех присутствующих. Тот сделал своё дело без задержки, но, когда трое невидимок очутились у него перед носом, недоумённо заворочался. Он чуял их, втягивая воздух огромным влажным носом прямо перед лицами детей и Хофа, и явно не видел! Комиссар наклонился, вырвал у него из лапы клочок шерсти и спрятал в прозрачный пакетик, вынув его из прозрачного кармана. Пёс вяло отмахнулся от невидимой мухи и продолжал глядеть сквозь него. Тогда Хоф молча поманил Акселя и Кри за собой, и они двинулись к выходу из подвала.
Перед стойлами Амалии и Беттины комиссар задержался и довольно долго разглядывал Академию изящных искусств. Мышь всё так же тарахтела на машинке, а Амалия самозабвенно писала этюд. Но теперь он явно изображал Беттину в труде. Та не теряла времени зря: перед ней в большой лохани высилась гора зелёного и резко пахнущего вещества, которое невозможно было с чем-либо спутать. Орудуя совковой лопатой, Беттина метала увесистые лепёшки в приоткрытый бак.
Убедившись, что горящие глазки птиц не замечают ни его, ни детей, Хоф уступил роль проводника Акселю. Молча дошли они до лестницы, и мальчик, не решаясь погасить факелы, чтоб не привлечь внимания птиц, шепнул: «Цершеллен!» Как ни тихо открылась плита в потолке, обе зловещих твари встрепенулись и уставились прямо на невидимок. Но затем они, видно, решили, что к ним крадётся начальство с проверкой. Амалия ещё быстрей заработала кистью, а Беттина фон Краймбах-Каульбах с такой энергией принялась швырять помёт, что обычная точность изменила ей. Увесистый зелёный блин, перелетев через цель, врезался в голову Амалии, заляпав и этюд, и художницу. Через секунду обе птерокурицы слились в воющий клубок клювов и лап. Мышь, спасая свою жизнь, ринулась на крюк, причём успела выхватить из машинки последний лист. Но сама машинка была растоптана в пыль. С удовольствием убедившись в этом, мышь насадила лист на крюк, повисла сама, спрятала голову в крылья и уснула. А давящиеся от смеха Аксель и Кри вывели комиссара в холл, и плита закрылась за ними.
Наверное, дети расхохотались бы теперь во весь голос, но Хоф, наслышанный об Элоизе, предостерегающе помотал головой, указав на дверь приёмной. Затем он заглянул в бездонный колодец и, подойдя к парадному выходу из замка, осторожно коснулся массивной дверной ручки. (Она была сделана в форме известного уже чудовища — старшего духа, как сообразил теперь Аксель.) Бесполезно! Комиссар потянул сильнее, изо всех сил — то же самое. Хоф вернулся к детям, и невидимки устремились в тёмный коридор. Пройдя пару поворотов, комиссар вполголоса скомандовал:
— Стоп!
Аксель и Кри непонимающе уставились на него.
— Большой Внесобачий Совет продолжается, — пояснил Хоф.
— Как? Здесь? Почему? — хором спросили дети.
— Потому что в вашей комнате могут подслушать!
— Но вы же сами хотели… — начал Аксель.
— Я это сказал на случай, если всё, что говорится внутри Шворка, записывается на плёнку. Ни о чём важном ни в одной комнате этого логова говорить нельзя!
— Но Пралине… — начала Кри.
— А почему я должен ему верить?
Дети молча переглянулись. Было ясно, что комиссар прав.
— Тем более что мечтает это милое существо лишь об одном, — быстро и тихо продолжал Хоф. — И это очень важно! Это пригодится, когда я буду допрашивать Фибаха… Не перебивайте, дорога каждая секунда! Да, допрашивать, и как можно скорее, пока не прибыл главарь. К этому моменту профессор должен расколоться…
— Расколоться? — непонимающе повторил Аксель.
— Признаться! — шепнула ему Кри. — Какой ты глупый, Акси!
— Нет, он умница, — возразил комиссар. — Ты вот догадалась запоминать заклятья? А твой брат запомнил… и, надеюсь, это поможет мне незримо присутствовать на обеде в Гобеленовой комнате. Я бы с удовольствием нанёс визит герру профессору прямо сейчас. Но вы говорите, он болтун…
— Ещё какой! — с жаром воскликнул Аксель.
— Фантастический! — поддержала Кри.
— Вот поэтому я пойду на риск и буду ждать чуть ли не сутки, чтобы послушать его в свободной, так сказать, творческой обстановке. Он обязательно наговорит лишнего, особенно если вы начнёте им восхищаться…
— Можете не сомневаться! — радостно заверил Аксель.
— Уж мы начнём! — поддержала Кри.
— А в нужную минуту мы его припугнём его же речами, — кивнул Хоф. — Вряд ли у главаря нрав мягче, чем у Пралине, а? И уж он не погладит профессора по головке за длинный язык! Тот и так, судя по всему, наделал дел. Сначала Шворк, потом вы…
— Но, может, если он нас поизучает, ему простят Шворка? — предположила Кри.
— Сомневаюсь я, что у него что-то выйдет с вами. А главное, вы притащили сюда одного полицейского… Надеюсь, это станет последней каплей, и наш Фибах начнёт заботиться не о планах шайки, а о своей собственной шкуре. Планы же у них явно нешуточные!
