Абарат. Абсолютная полночь - Баркер Клайв (книги без регистрации полные версии txt) 📗
— Тогда люби его издалека. Иногда это лучше.
— Вот ты где!
Она обернулась к началу переулка. В ее сторону направлялись братья Джоны.
— Уходи, — прошептала она Тлену.
— Кто это там с тобой? — спросил Джон Соня.
Тлен бросил на нее последний озадаченный взгляд и поплелся по переулку. Она смотрела, как он удаляется, а потом повернулась к братьям.
— Кто это был? — спросил Хват.
— Неважно, по крайней мере сейчас. У нас возникли более срочные проблемы. Где все?
Половина братьев все еще смотрела в тени, куда скрылся таинственный друг Кэнди, а вторая половина попыталась идти за ней, и возникла абсурдная ситуация, когда они не двигались ни туда, ни сюда.
— Хват, собери своих братьев. Нам надо подготовиться.
— К чему? — спросил Хват.
— К концу света, — ответила она.
Глава 35
Похищение
Кэнди знала, что есть времена, когда лучше говорить правду. Но не всегда. Иногда эта правда — вся правда и ничего кроме правды, — могла навлечь одни неприятности. Правда, как и ложь, часто все только ухудшает. Сейчас Кэнди была именно в такой ситуации.
Появившись из переулка после разговора с Тленом и вернувшись к своим друзьям, она немедленно поделилась информацией, которую от него узнала. Приближалась Полночь, тьма, что была создана для погибели всего на своем пути. Она понимала, что после таких новостей им непременно захочется узнать, откуда у нее такие сведения. Они обязательно начнут задавать вопросы. И их трудно за это винить. Услышав подобные вести, она бы тоже хотела об этом знать. Однако ей придется сказать неправду.
Если она ответит, что последние несколько минут общалась с Кристофером Тленом, они начнут спорить, можно ли ему доверять, до тех пор, пока не придет Полночь и не закроет все небо. Поэтому она рассказала историю, которую поведал Тлен, но объяснила, что информация получена от одной из женщин Фантомайя. Было трудно сообщать такие странные новости прямо посреди рынка, и она старалась говорить так, чтобы ее голос можно было расслышать среди гама торговцев, громко выкрикивавших свои цены. Кэнди рассказала только о расплоде. Джон Змей поверил сразу. Остальные решили, что женщина Фантомайя либо сошла с ума, либо самозванец.
— Я ей не верю, — заявил Джон Хват. — Невозможно заполнить весь мир темнотой. Это слишком невероятно.
— Почему? — спросила Кэнди. — Потому что этого еще никогда не было?
— Ты доверяешь этим женщинам? — спросила Бетти Гром.
— Да. То, что я вам сказала, правда. И вряд ли имеет смысл, — она взглянула на Хвата, — говорить, что это невероятно, потому что это уже происходит. Прямо сейчас. По крайней мере, это объясняет птиц.
— Точно, — пробормотал Шалопуто. — Птицы.
Сомнения начали рассеиваться.
— Мы тоже их видели, — сказал Эдди Профи. — Все летят на восток…
— Подальше от расплода, — сказал Том. — В этом есть смысл. Я никогда раньше не видел такой миграции.
— Потому что ее никогда не было, — ответил Шалопуто.
— Ну хорошо, — проговорил Джон Хват. — Допустим, так оно и есть. И что нам делать?
— Хотя мне крайне неприятно об этом говорить, полагаю, нам надо на Веббу Гаснущий День, — сказала Кэнди. — К Совету, который так меня ненавидит.
— Моя мать живет на Балаганиуме, — сказала Бетти. — Я поеду к ней.
— И я с тобой, — сказал Том. — Там мой Маки. Если миру суждено погибнуть, мы должны быть вместе.
— Думаю, Балаганиум уже во тьме, — сказала Кэнди.
По щекам Бетти побежали молчаливые слезы. Клайд обнял ее.
— Неважно, — сказал он. — Мы все равно туда отправимся. Все трое.
— Почему Бабуля Ветошь это делает? — спросил Том.
— Потому что она ядовитая тварь, — сказал Джон Змей. — Я знаю, что человек по имени Змей не должен бросаться такими словами, но у меня еще много чего есть на ее счет. Она злобное, отвратительное, ненавидящее жизнь чудовище. Я голосую за то, чтобы отправиться не на Веббу Гаснущий День, а прямо на Горгоссиум и вызвать ее из башни.
— И что мы будем делать, когда она выйдет? — спросил Джон Хнык.
Змей не ответил.
— Пока мы говорим, нам надо идти в гавань, — предложила Кэнди. — Поищем лодку.
— Понадобится три лодки, — сказала Женева. — Я отправляюсь на остров Частного Случая и найду Финнегана.
Они ушли с рынка и теперь спускались по тихой улице, которая вела обратно к гавани. Теперь они говорили более естественно, хотя Кэнди, убавив голос до шепота, поделилась информацией относительно планов Бабули Ветоши — той их части, что касалась чудовищ.
— Ого, — сказала Женева. — Это плохие новости.
— А новости о тьме были хорошие? — спросил Хват.
— В темноте прячется много созданий? — спросил Том.
— О да, — ответил Эдди.
— Откуда ты знаешь? — спросила Кэнди.
— Я не всегда был великим актером, — сказал Эдди. — Прежде, чем я вышел на сцену, я занимался поисками Зиавейнов и помогал им отправиться на тот свет.
— Зиа-кого? — переспросила Кэнди.
— Зиавейнов. Это восемь династий злодеев и убийц.
— Все хуже и хуже, — сказал Джон Соня, побледнев.
— Говоришь, ты отправлял их на тот свет? — спросил Хват.
— Я работал с братьями, — ответил Эдди. — Да, мы их убивали, когда могли. Конечно, цена этого была высока. А в конце — даже слишком высока. Наше дело стоило моим братьям жизни.
Воцарилась тяжелая тишина.
— Как жаль, — наконец, сказала Кэнди. — Это ужасно.
— Они были замечательными, храбрыми людьми. Но Восемь династий очень сильны. Они могут долго скрываться, но это не значит, что они умерли. Они восстанут. На это и рассчитывает Бабуля Ветошь.
— Она была не одна, — заметил Джон Хват. — Ей помогал этот ее кошмарный внук.
— Что ж, по крайней мере он умер, — сказала Женева.
Кэнди больше не могла скрывать правду от людей, которые столько для нее сделали.
— Вообще-то, — сказала она, — он жив.
— Ты точно это знаешь?
Кэнди кивнула.
— Откуда?
— Сложно объяснить, — ответила она.
— Что сложного говорить о человеке, который живет в аквариуме, где плавают его собственные кошмары? — воскликнул Хват. — И который несколько раз чуть тебя не убил? Он просто грязь, отстой и дерьмо.
Кэнди вспомнила момент, когда впервые увидела его в переулке. Тогда она подумала нечто очень похожее, что Тлен действительно был создан из грязи. Но такова судьба всей плоти. Все разлагается, возвращается в грязь, в землю. Однако это не конец. Люди не просто ходячие мешки мяса. В отличие от Тлена, она начала понимать, что в каждом — возможно, во всем, — есть вечное, глубинное. Если угодно, душа, которая, даже когда время затуманит ей зрение и притупит воспоминания, будет пылать так же ярко, как горит сейчас.
Если однажды ее воспоминания погаснут, если сладость и горечь жизни исчезнут из плоти ее ума, душа все равно будет знать, как добраться до сети воспоминаний, наброшенных на ее жизнь и то, чего она коснулась, возвращая детали каждого момента. Сеть наброшена всегда и везде, на весь бесконечный мир. Эти мысли роились на заднем плане ее сознания, поскольку на переднем была та ее часть, которая говорила с друзьями. Если в ее жизни и было время, когда ей требовался покой, возникающий от веры в Вечное, то оно было Здесь и Сейчас. Она стала частью битвы, старой, как жизнь — битвы между Светом и Тьмой.
Она была уверена, что находится в компании любящих друзей. Здесь, в мире, который так любила и в будущем которого играла свою роль. Она не понимала и не слишком задумывалась о том, как стала участником близящейся битвы. Но все, что она делала с момента своего появления здесь — ее встреча с Шалопуто, с Захолустом, визит во Время вне Времени, ее исследование собственной скрытой истории, которую она собирала из многих источников, ее странные отношения с Тленом и окончательное освобождение от принцессы Боа, — все это было подготовкой, обучением, чтобы оказаться живой в этот самый момент.
