Призрак и другие соучастники - Романова Любовь Валерьевна (чтение книг .txt) 📗
Вадик — это брат Гарика. Не просто брат, а однояйцовый близнец. Отличить их не может никто кроме Деда, но Дед — это особая история. Впрочем, похожи они только снаружи — оба рыжие, конопатые, вихрастые. Курносые носы, серые глаза, упрямая складка на переносице, широкие скулы — словно два отпечатка с одного фотоснимка. Но это только снаружи. Внутри же братья Соболевы совершенно разные люди. Они отличаются друг от друга, как Северный полюс от Центральной Африки, зима от лета, день от ночи, плавленый сырок от шоколадного батончика. Дед говорит: все дело в том, что у Вадика лучше развито левое полушарие мозга, а у Гарика — правое. Поэтому первый здорово сечет в математике, увлекается техникой и починить телевизор для него раз плюнуть. Гарик же любит рисовать и даже сочиняет стихи. Правда никому их, кроме брата, не показывает.
Еще у близнецов совершенно разные темпераменты. Вадик флегматик, невозмутимый как пожилой бассет-хаунд, а его брат — «коктейль Молотова» — взрывается по любому поводу.
Гарик влетел в класс сазу после звонка, который известил 6-й «А» о начале второго урока математики. Ее вела пожилая дама, чей возраст терялся в тумане начала прошлого века. Лицо учительницы испещряли глубокие морщины, а рот навеки застыл в чуть презрительном изгибе. Сочетание первого и второго придавало женщине большое сходство с пожилым земноводным, за что ее имя-отчество переиначили из Жанна Львовна — в Жаба Львовна.
В сущности, Жаба Львовна была неплохой теткой. И Гарик это понимал. Она никогда не повышала голос и не ставила двойки просто так. Вот только ее занятия превращались для всех кроме Вадика в настоящую пытку.
Жаба Львовна вошла в кабинет и велела всем сесть. Она обвела детей взглядом Терминатора в поисках Сары Конер — класс тихо склонил головы в ожидании жребия.
— Зайцева, к доске, — выбрала жертву учительница.
Остальные облегченно вздохнули, а несчастная Милка поплелась к «месту казни».
— Напоминаю для забывчивых: на прошлом уроке мы проходили дроби. Поэтому Мила сейчас посчитает, сколько составят 15 процентов от 25,4.
— 15 процентов от 25,4?
— Да, Зайцева! Ты все правильно услышала.
Милка взяла мел и начала что-то царапать на доске.
— Ты сегодня завтракала? — строго спросила Жаба Львовна.
— Да, а что?
— Почему тогда еле пишешь? Я ничего не могу разглядеть!
— Так, мел, наверное, плохой, Жанна Львовна. Я изо всей силы давлю! Может, к завхозу сбегать?
— Зайцева, не пудри мне мозги! С мелом все в порядке! Что ты там написала?
— Я не знаю… — Мила отчаянно покраснела и стала такого же цвета, как шторы на окнах.
В этот момент дверь ехидно заскрипела. Класс как по команде повернул голову в ее сторону.
— Здравствуйте, извините за опоздание.
Жаба Львовна посмотрела на возникшую в дверном проеме уже знакомую Гарику Инопланетянку и поморщилась, отчего стала еще сильнее похожа на обитательницу болот.
— Романова? Неужели, в первый день нельзя было во время прийти? И на встрече комиссии тебя не было.
— Извините, я очень сожалею.
На этот раз новенькая была одета в стандартную интернетовскую форму: синий пиджак, из-под которого выглядывала голубая блузка, и юбку в складку. На ногах колготки в ромбик и лакированные туфли. Видимо, ее собственные — в интернате таких не выдавали. Последнюю точку в образе примерной ученицы ставили две аккуратные косички, перехваченные пушистыми ярко-желтыми резинками. Гарику по-прежнему чудилось в ней что-то инопланетное, что-то бесконечно чужое интернату, классной комнате и сердитой Жабе Львовне. Даже говорит эта Романова как-то странно. Слишком правильно, что ли? Инопланетянка она инопланетянка и есть.
— Ее Вилка в женском туалете закрыла. Прикинь! Я слышал, как она со своими «людоедками» перед уроком ржала, — шепнул сосед по парте Санька Крольчатников или просто Кролик.
— Ну и чего ты ее не выпустил? — буркнул Гарик, а сам отметил, что Дашка и Вилка о чем-то весело шушукаются за своей партой.
— Что я камикадзе? Вилка бы во мне дыру ядом прожгла! Я еще жить хочу!
Тем временем новенькая села за парту, на которую указала ей математичка — рядом с Вадиком. Братья занимали столы в разных концах класса — учителя считали, что это помешает им меняться местами. Наивные!
Жанна Львовна устало посмотрела на притихшую Милу, потом опустила взгляд в классный журнал. По рядам снова пробежала волна тревожного шепота.
— Романова, вы дроби проходили?
— Да, конечно.
— Иди к доске. Мила, сядь, не маячь больше.
Инопланетянка прошла между рядами, уверенно взяла мел, стерла каракули Зайцевой, и через минуту решение было готово. Правильное оно или нет, Гарик сказать не мог, но судя по выражению лица Жабы Львовны, результат ее порадовал. Она продиктовала еще три примера и с видимым удовольствием наблюдала, как новенькая легко выводит аккуратные строчки, словно ориентируется на невидимые остальным линии.
— Вы давно эту тему проходили? — наконец поинтересовалась учительница.
— В прошлом году, кажется.
— Ты училась в классе с математическим уклоном?
— Нет, просто мы занимались по экспериментальной программе и по некоторым предметам ушли дальше других школ.
— По некоторым? Ну что же, после урока останься — мы обсудим вашу экспериментальную программу.
Но после урока в класс заглянула тетя Аля и куда-то увела математичку. Как только дверь за учителем закрылась, Вилка тут же выскочила из-за парты.
— Гляньте, а новенькая-то у нас художница, — сказала она на весь класс с деланным удивлением. В ее руках тут же оказалась папка для рисования, которую обнимала Инопланетянка, когда Гарик увидел ее впервые, — Ой, что это у нас тут? Мультики рисуем?
— Где ты ее взяла? Это мое! Отдай! — Инопланетянка вскочила со своего места и бросилась к Вилке, но та ловко швырнула папку смеющейся Дашке, а Дылда перебросила ее Гульнаре. Стася металась между девчонками, пытаясь отобрать свои рисунки. Класс с интересом наблюдал за происходящим. Как только папка вернулась к Вилке, та вновь открыла ее, она начала вытаскивать листы и разбрасывать их по классу. Один приземлился на парту Гарика. У мальчика аж дыханье перехватило. На рисунке парила героиня японских мультфильмов — большеглазая воительница, с копной развевающихся волос метала магические молнии в робота-трансформера. Сцена была нарисована просто мастерски! Словно только что сошла с телеэкрана.
— Хватит! — Гарик оторвался от рисунка, услышав голос брата. Тот перехватил Вилкину руку и выдернул из нее папку.
— Защитник недоделанный! — прошипела Вилка, — Влюбился что ли?
Вадик не ответил. Он помог Инопланетянке собрать разбросанные рисунки и вернулся к своей парте. А Гарик неожиданно ощутил укол раздражения. Чего это его брат полез защищать девчонку? И вообще, он, Гарик, первый ее увидел!
Весь следующий урок мальчик пристально наблюдал за братом и новенькой. «Воркуют как голубки!», — злился он, когда Вадик склонялся к девочке, что-то рассказывая ей, — Тоже мне, рыцарь нашелся!» Посреди урока Гарику на стол упала записка «Соболев В. + Романова С. = СВАДЬБА». Отправителя долго искать не пришлось — радостное хихиканье Акуловой не оставляли сомнения в ее авторстве. Недолго думая мальчик швырнул комочек бумаги, целясь в брата, но в последний момент его рука дрогнула, и записка приземлилась на стол учительницы русского языка и литературы. За тщедушное телосложение и повышенную въедливость она получила прозвище Глиста.
— Соболев, Георгий! Вон из класса! — завопила Глиста, которая в этот момент вдохновенно читала отрывок из гоголевского «Ревизора» — сразу после математики шел урок литературы.
Гарик покинул кабинет, хлопнув дверью.
Он хмуро бродил по пустынным коридорам интерната. С каждой минутой неприязнь мальчика к новенькой росла. Это из-за нее его выгнали! Ему не нравилось в девочке решительно все! Все, начиная с дурацких косичек, перетянутых ярко-желтыми резинками, заканчивая ненормальной вежливостью. Гарик оглянулся по сторонам и, не заметив никого из учителей, вскарабкался на подоконник. За окном грустно накрапывал дождь. «Отвратительный день, отвратительная погода, отвратительный…» — закончить мысль мальчик не успел. Из-за поворота коридора появилась московская комиссия во главе со Стервеллой.
