Подорожный страж (СИ) - Лукин Андрей Юрьевич (читать книги полностью без сокращений TXT) 📗
Потом он вспомнил, что кроме этого весьма спорного богатства у него есть и настоящее — спрятанные под стельку кроссовки золотые монеты. Он выудил одну и тщательно её осмотрел, сначала невооружённым глазом, а потом с помощью кристалла. И не обнаружил ничего магического. Золото и без магии многое может совершить в любом мире. Серебряный кедрик тоже ничем не удивил и никаких тайн не открыл. Обычная монетка.
Повторный — и очень тщательный — осмотр ножа не принёс сначала ничего нового, кроме твёрдой убеждённости, что с этим ножом не всё просто и что лезвие из него каким-то образом извлекается. Но каким? Стёпка вертел его и так и этак, встряхивал, нажимал, ища скрытые кнопки или пружины, даже пробовал мысленно приказывать ножу: «Откройся!». Всё напрасно. Не было ни кнопок, ни пружин, а настойчивые мысленные приказы упрямый нож презрительно игнорировал. Отгадка обнаружилась случайно. Всего-то и нужно было уверенным нажатием большого пальца преодолеть сопротивление пружины и сдвинуть вперёд до щелчка верхнюю половинку рукоятки. Стёпка нажал, и нож вдруг ожил в его руке, зашевелился, вытянулся, и показалось, что он превращается в змею или во что-то неприятное и кусачее. Стёпка, уже пуганый сгоревшим пергаментом, брезгливо отбросил его — и ахнул от удивления. Нож вонзился в дно повозки, и это был уже не тот безобидный перочинный ножичек, годный только на то, чтобы щепочки остругивать, — теперь это был настоящий охотничий нож, почти кинжал, тяжёлый, с хорошо заточенным лезвием длиной в ладонь. Стёпка на удивление легко выдернул его из доски и принялся жадно разглядывать. Острый, сверкающий, непонятный образом потяжелевший, лежащий в руке так, словно он являлся её продолжением… Это было круто! Это было восхитительно! Да теперь! Да с таким ножом..! Стёпка не очень ясно представлял, что можно совершить с таким ножом, ему просто нравилось сжимать его рукоять, смотреть как отражается на лезвии солнце, и знать, что этот нож принадлежит ему и только ему. А если сдвинуть половинку назад, нож мгновенно превращался в обычный кусочек дерева, который можно засунуть в тот же боковой кармашек на джинсах. И никто не догадается, что это такое. А ты — раз! — и уже вооружён. Жаль, что ножны в магическом комплекте не предусмотрены, повесил бы на пояс, сразу другой вид получается.
Он долго с ножом возился, всё никак не мог насмотреться на удивительное превращение, которое неуловимо совершалось прямо у него на глазах, прямо в его руке. Это превращение можно было потрогать, от него бежали по спине мурашки, и мир вокруг становился ещё ярче и разноцветнее.
Тайна ножа была успешно разгадана, и воодушевлённый Степан решил внимательнее изучить то, что раньше было клеем. Вдруг и здесь обнаружится что-нибудь волшебное. И оно обнаружилось! На ощупь мешочек был наполнен чем-то мелким и сыпучим. Стёпка зубами развязал узел, взялся за горловину, и вдруг кто-то очень отчётливо произнёс у него в голове строгим голосом: «Не отверзай!» Стёпка вздрогнул и пугливо оглянулся. Мог бы и не оглядываться — он сразу понял, что голос был телепатический. В повозке, разумеется, не наблюдалось никого постороннего. А в мешочке кто-то или что-то — было. Стёпка собрался с духом, уже нарочно взялся за мешочек и вновь услышал сердитое: «Не отверзай!»
Он мог бы, конечно, и не послушаться и отверзнуть, но ему уже было очень хорошо известно, что в этом мире грозит упрямым ослушникам. Зашвыривает их безжалостно за тридевять земель во владения диких элль-фингов. А он зашвыриваться к элль-фингам не хотел. Он и так к ним направлялся. Успеет ещё погостить.
Тщательно завязав мешочек, он положил его в котомку. И линзу тоже положил, и нож, предварительно сложив, спрятал в карман, а потом наткнулся рукой на стража, — и его словно холодной водой окатило. Он не все свои сокровища осмотрел, не все! Самое главное как раз и забыл!
Снимать стража с шеи не хотелось. Стёпка только подумал об этом и сразу же ему этого страшно не захотелось. Словно раздеваться догола при всех. Тогда он стал разглядывать стража, не снимая его. Обычный осмотр невооружённым взглядом ничего не дал. Как был страж бронзовым медальоном с непонятным узором на одной стороне, так и остался. И Стёпка, с замиранием предвкушая новое чудо, навёл на него свой волшебный кристалл…
И мягко уплыл во мрак беспамятства.
… Когда он очнулся и открыл глаза и увидел над собой высокое небо, ему не сразу удалось вспомнить, где он и что с ним произошло. Страж как ни в чём не бывало висел за пазухой, линза лежала под ногами, в голове слегка шумело. Да, подумал он, осторожно ощупав сначала голову, а потом всего себя, интересно получилось. Дождался, называется, чуда, разгадал тайну медальона. Попробовать, что ли, ещё раз… Но при одной лишь мысли о повторной попытке, ему сделалось так неуютно, что он тотчас от своей затеи отказался. И сразу полегчало. Только заноза какая-то в душе осталась, и когда Стёпка думал о страже, она, эта заноза, неприятно так покалывала в самое сердце острым кончиком: не хозяин ты своему стражу, ой, не хозяин.
* * *
С попутчиками, прямо скажем, Стёпке здорово повезло. Низкий поклон за то Купыре. Никого с такими попутчиками можно не бояться. Взглянешь на неохватные плечи пасечника — сразу все страхи бесследно улетучиваются в неизвестном направлении. Ясно же, что на троллей никто не отважится нападать. Дураком надо совсем быть, чтобы на таких великанов нарываться. Они и без оружия любого уделают, одними кулаками. А кулаки у дядьки Неусвистайло, между прочим, нешуточные, со Стёпкину голову, не меньше.
Привал решили устроить после полудня, когда повозки по извилистой дороге вкатились, гремя и подпрыгивая на камнях, на вершину высокой сопки. Сушиболото съехал на обочину, остановил коней, объявил звучно:
— Остановимся ненадолго, панове! Лошадям отдышаться надобно, да и нам поснедать не помешает.
— Дело говоришь, — согласно кивнул Неусвистайло. — В самый раз хороший шматок сала зажевать. Выгружайся, Стеслав, разомни ноги.
Но не успел ещё Стёпка спрыгнуть на землю, не успел балагур Брежень открыть рот, чтобы повеселить спутников очередной шуткой, не успел натянуть вожжи приотставший Верес, как пасечник насторожился и вскинул ладонь, призывая к молчанию. Все послушно замерли, даже лошади перестали фыркать.
— Чего слыхать? — не выдержал первым Брежень. — Кого несёт нелёгкая навстречь?
Две пчелы с размаху воткнулись в троллеву бороду. Они прилетели снизу, оттуда, куда вела дорога.
— Весичи, — громыхнул Неусвистайло. — Пяток верховых из княжьей, кажись, дружины.
Пчелы ему это нажужжали или он сам обладал таким отменным слухом? Стёпка, например, кроме лёгкого птичьего пересвиста не слышал вообще ничего.
Тролли и гоблины известие восприняли спокойно. Весичи их не пугали.
А Стёпку уже пугали. Он сразу вспомнил о том столкновении в воротах замка. Честно говоря, он о нём и не забывал. Жирное торжествующее лицо Никария то и дело всплывало перед глазами. А ну как дружинники опять надумают хватать его за злоумышление на особу светлейшего князя? А ну как именно за Стёпкой они и скачут сюда? Спрятаться бы!
Он и не понял сначала, что это ему страж подсказывает насчёт того, чтобы спрятаться. Налился чугунной тяжестью и тянет настойчиво в лес, в мешанину стволов и кустов. И сразу сделалось неуютно, даже на солнце словно хмарь тусклая наползла. Стёпка завертел головой по сторонам. Забраться бы в самом деле куда-нибудь поглубже, чтобы не увидели и не отыскали. В сено, например, зарыться, только мало его, сена, да и отыщут ведь сразу. Не дураки же в княжьей дружине служат.
Пасечник прищурился, глядя на Стёпку сверху вниз. От него не ускользнуло замешательство отрока.
— Сходит-ко ты, Стеслав, до лесу, вон за тот взгорок. Там тебя никто и не увидит. Прошмыгни вниз до самой дороги и нас за кустами поджидай. Мы тебя подберём, как спускаться будем. Покличем ежели что.
