Подорожный страж (СИ) - Лукин Андрей Юрьевич (читать книги полностью без сокращений TXT) 📗
— А Смакла? — Стёпка посмотрел на сидящего в соседней повозке гоблина. Младший слуга что-то увлечённо рассказывал Бреженю.
Неусвистайло дёрнул себя за ус, посопел.
— А кому он нужён, коли по уму-то рассудить. Едет с нами гобль малой, да и пущай себе едет. Весичам до него дела быть не должно. Ну а ежели с ними чародей какой, али колдун, — скажу, что взяли, мол, мальца в услужение, за конями приглядывать… Шуруй шибче в лес, они вот-вот из-за поворота вывернутся.
Стёпка, провожаемый удивлёнными взглядами попутчиков, перепрыгнул поваленный ствол, вскарабкался по мшистому камню наверх и нырнул в спасительную чащу. Густой можжевельник сразу скрыл от него и дорогу и повозки. Что-то спросил Смакла, заржала неподалёку лошадь, застучали копыта… Стёпка прибавил шагу, взбежал по мягкому ковру мха на верхушку взгорка, оглянулся. За соснами желтела дорога. Копыта стучали всё ближе. Сейчас покажутся. Он пригнулся, попятился, и лес, как говорится, поглотил его.
Сначала Стёпка почти бежал вниз по склону, прыгая с камня на камень. Потом, решив, что удалился от дороги на достаточно безопасное расстояние, перешёл на шаг. Но шёл всё равно с опаской и оглядкой. Боялся, что злые дяди весичи подстерегут его, выскочат из-за кустов, набросятся, скрутят и уволокут к Полыне в узилище. Неужели они там, на дороге, в самом деле расспрашивают о нём? Вряд ли… Во-первых, они не из замка едут, а во-вторых, никто не видел, что он к троллю в повозку сел… Ага! А вдруг кто-нибудь да и видел. Проследил за ним и сообщил потом куда следует. Проклятый карлик Дотто знал же откуда-то, что они до переправы подводу искали. А здесь не то что карлик, здесь любая зверюшка неприметная может оказаться вражеским шпионом. Подсылом оркландским или слугой серолицего колдуна. Да и Полыне, между прочим, ничего не стоит заглянуть в какое-нибудь своё отвечай-зеркало или, скажем, в подгляди-воду, чтобы узнать, где находится демон Стеслав и куда он едет.
Чем дальше отходил Стёпка от дороги, тем легче у него становилось на душе. Он даже подобрал сломанную сухую ветку и стал рубить ею папоротники, воображая, что сражается с врагами и что в руке у него настоящий меч, такой же, как у Гвоздыри. Меч со свистом рассекал воздух, и головы врагов покорно валились в мох, и оркландское войско в ужасе разбегалось, и весские воеводы просили у Стёпки прощения за то, что так плохо думали о нём, а серолицего Полыню за все его пакости светлейший князь Бучила понижал из оберегателя в младшего отмывателя грязной посуды…
— Помогите! — вскричал кто-то тоненьким голоском впереди и выше по склону.
Стёпка остановился, прислушиваясь. Не почудилось ли?
— Помогите, люди добрые! Пропадаю!
Не почудилось, в самом деле звали на помощь. Голосок был такой жалобный и такое смертное отчаяние звучало в нём, что Стёпка ощутил вдруг себя отважным спасателем, и не раздумывая бросился вверх. Кричали совсем рядом, вон за той сосной или чуть левее.
Он уже почти увидел попавшего в беду человека, когда земля под его ногами вдруг податливо разошлась, и он ухнул куда-то вниз, успев лишь испуганно ойкнуть. В первое мгновение ему показалось, что яма бездонна, но, провалившись метра на два, он застрял, прочно стиснутый узкими стенами. Падая, он больно проехался щекой по шершавому камню и едва не выбил глаз торчащим обрубком корня. Но в целом он легко отделался — ничего не сломал и не вывихнул.
— Ну ни фига себе! — сказал он, ещё не веря в необратимость случившегося с ним несчастья и с надеждой глядя вверх на неровное отверстие, в котором сквозь обрывки корней и бахрому мха виден был кусочек неба и страшно далёкие ветви сосен. — Вот так я попал!
Дотянуться до края ямы он не мог. А это означало, что без посторонней помощи ему отсюда не выбраться. И главное — сколько ни кричи, никто не услышит. Яма глубокая, до дороги далеко… Да и кричать не слишком хочется. Потому что а вдруг его жалобные вопли приведут сюда весичей. То-то обрадуются дружинники, то-то возликуют! Бери демона тёпленьким, он ещё и спасибо скажет за спаcение.
Плохо дело. Совсем плохо. Когда ещё тролли догадаются пойти на поиски запропавшего отрока. Разве что пчёлы сумеют его здесь отыскать… Нет, лучше всё же самому попробовать… И тут Стёпка вдруг вспомнил, что его кто-то же отсюда звал на помощь! Кто? И где он? И почему больше не кричит?
До него не сразу дошло, что он опять попался. Не хотелось ему в такое верить, но пришлось. Его заманили! Кто-то нарочно позвал его жалобным голосом, и он, как самый распоследний дурак бросился спасать неведомо кого… и спас, называется. Самого бы сейчас кто вытащил из этой ямы. Ну надо же было так сглупить! Ведь давал же, давал себе слово не верить никому и ничему!
Стёпка попытался развернуться, и сразу же что-то больно упёрлось в левый бок, под самое ребро. Он изогнулся, посмотрел вниз — и его бросило в жар. Изо дна ямы торчал заострённый кол. Очень острый, очень длинный, толщиной с руку; покрыт чем-то бурым, запёкшимся, неприятным на вид и наводящим на самые невесёлые размышления. У Стёпки сразу неприятно заныло в животе. Просто удивительно, как он ухитрился не насадиться на этот жуткий кол. Яма такая узкая, что промахнуться практически невозможно. Но он всё же промахнулся. Не иначе, страж помог. Уберёг хозяина от мучительной смерти. Что же он, гад, раньше не предупредил, когда я к яме этой со всей дури бежал?!
Это была ловушка. Настоящая охотничья ловушка, умело замаскированная сверху ветками и мхом. И Стёпка в неё угодил. Прекрасно. Ну и что теперь делать? Не сидеть же здесь, как говорила бабушка, до морковкиного заговения.
Он завозился. Надо выбираться и как можно скорее. Если упереться в стены руками, ногами и спиной, как Джеки Чан, то, может быть, что-нибудь и получится… Только бы на кол не сесть! Выдрать бы его или набок свернуть. Но кол был вкопан крепко, на совесть. Придётся рискнуть.
После долгого пыхтения, сопения и напряжения всех сил ему удалось вскарабкаться чуть повыше и поставить правую ногу на торчащий из стены обрубок корня. Края ямы приблизились сразу почти на метр. Земля, камни и мох сыпались за шиворот и на голову, но он не обращал на это внимания, потому что спасение было уже близко. Дотянуться бы только вон до того корня…
— Он чичас вышкребется, — сказал вдруг кто-то над ним хриплым басом. — Ишь как осерчал, ровно зверь фырчит.
Стёпка вздрогнул и чуть не сорвался вниз. Чудом буквально удержался. И его опять бросило в жар, потому что упади он сейчас — наверняка насадился бы на кол, основательно и навсегда.
— Кто там? — крикнул он, задрав голову. — Эй! Помогите мне выбраться! Помогите мне! Пожалуйста!
— А вот мы ужо тебе подмогнём! — закричало сразу несколько голосов. — Каменьями его, каменьями! Шибче круши!
Сверху тотчас густо посыпались камни. Один ударил Стёпку в здоровое плечо, другой шаркнул по колену, ещё один попал в голову — больно, блин!
— Эй! — заорал Стёпка. — Вы что там, с ума посходили совсем! Мне же больно!
В ответ раздался хриплый хохот, и опять полетели камни. Они были не слишком большие, видимо, лишь по той причине, что в этом лесу других просто не нашлось. Или оттого, что метатели камней сами были не слишком крупными созданиями. Это же были гномы. Стёпка уже слышал прежде такой хохот и такие же хриплые неприятные голоса. Имел, как говорится, удовольствие. Проклятые коротышки! Проклятый Зебур! Не зря он тогда грозился запомнить Стёпку и отомстить ему. «Ты ещё страшно пожалеешь!» Они достали его, и Стёпка уже жалел. Он же ничего против этих гномов не имел, просто так получилось, что он тогда на башню к Гвоздыре поднялся. Разве он виноват?
Бац!!! От крепкого удара свет в глазах на мгновение померк. Ещё одно такое попадание, и он рухнет вниз, прямо на страшный кол. И там его добьют и завалят камнями, похоронив заживо. Ему вдруг сделалось так жутко, что он растопырился весь как каракатица, напрягся и со страшным зубовным скрежетом — никогда ещё он так не напрягался — принялся карабкаться вверх, обдирая руки, спину и колени. В другое время у него такое ни за что не получилось бы. А сейчас он просто очень испугался и ужасно разозлился. Осерчал шибко. Не хочу погибать в яме! Не желаю на кол! Стыдно быть побеждённым какими-то мелкими, подлыми гномами. Я вам всем сейчас устрою! Вы у меня похохочете! Самих в яму покидаю!
