Мила Рудик и тайна шестого адепта - Вольских Алека (читать полную версию книги .TXT) 📗
— Лукой, — почти беззвучно произнес он, так что его голос скорее угадывался, чем по-настоящему был слышен; по щекам текли слезы. — Не хочу… умирать. Хочу… остаться с тобой. По… моги… мне…
Его руки тяжело оторвались от пола и медленно потянулись к нависающему над ним монстру, словно он хотел обнять это существо, в котором по-прежнему видел брата. И в этот самый момент чудовищных размеров коготь молниеносно вонзился в его тело.
Черные глаза ребенка широко раскрылись, а в груди что-то громко булькнуло. Его взгляд, устремленный вверх, на паука, словно не хотел отпускать его и одновременно молил о чем-то. Но вот руки мальчика ослабли и с громким стуком упали на пол. Его глаза закрылись, а голова накренилась.
Паук вытащил из безжизненного тела похожую на клешню конечность — с кончика когтя упала черная и густая, как смола, капля. Дальше все происходило словно в кошмарном сне, и Мила, не имея возможности сбежать, вынуждена была смотреть. Впервые она осознала самый большой недостаток памяток — их нельзя было покинуть по своей воле, пока не увидишь сохраненное воспоминание до самого конца.
Гигантский паук оплел паутиной все тело мальчика, будто бы спрятав его в плотный кокон. Внутрь проделанного в этом коконе отверстия с передних конечностей полилась струями желтая жидкость, после чего паук неподвижно замер, словно в ожидании. Борясь с омерзением, Мила не знала, сколько прошло времени, когда вдруг услышала звук — странную смесь свиста, шипения и чавканья. Приникнув к кокону, паук высасывал из него содержимое. Переборов внезапный приступ тошноты, Мила отвернулась, чтобы не видеть этого жуткого зрелища.
Она стояла, закрывая рот ладонью, и не ощущала течения времени, но ей показалось, что это длилось невыносимо долго. Когда звук прекратился, Мила заставила себя повернуть голову. На полу лежали пустые нити паутины. Ребенка, тело которого они опутывали, больше не было.
Мила вдруг ощутила неясный приступ тревоги. Не сразу осознав его причины, она растерялась, но хватило секунды, чтобы понять — паук исчез. Откуда-то сверху вдруг послышался тихий шорох. Мила машинально вскинула глаза и похолодела. Огромное чудовище сидело на потолке прямо над ее головой. Восемь мутных черных глаз, казалось, неотрывно следили за ней. Мила невольно попятилась, и почти в то же мгновение у нее за спиной раздался звук отодвигаемого дверного засова.
Услышав звук скрипнувшей на петлях тяжелой двери, Мила едва успела повернуться, как прямо сквозь нее прошел человек. Она даже не задумалась над тем, что ничего в этот момент не ощутила. Глядя на худощавую спину, одетую в черное, похожее на рясу, одеяние, Мила узнала алхимика — хозяина замка в скале. Она слышала, как он озадаченно хмыкнул, глядя в центр комнаты, где в двух начерченных кровью кругах лежали скомканные нити паучьей пряжи. Он шагнул вперед, словно намереваясь рассмотреть их поближе, и… Именно в этот момент паук прыгнул. А секунду спустя и алхимика, и Милу накрыла темнота.
Последним, что слышала Мила, был душераздирающий человеческий вопль.
Не разбирая, где она находится и что происходит вокруг нее в эту самую секунду, Мила бросилась в ближайший угол и упала на колени. Ее вырвало прямо на каменный пол. Потом еще раз. И еще. Она почувствовала, как чьи-то руки схватили ее за талию и подняли с пола. Сквозь пелену слез, застилающих глаза, она узнала лицо Вирта.
— Куда ты меня… ведешь? — спросила Мила, когда он вывел ее из комнаты, крепко держа за руку.
— На свежий воздух, — коротко ответил Вирт. — Тебе надо проветриться.
Мила не стала спорить. После того, что она сейчас увидела, ей больше не хотелось впускать в себя чужие, страшные и уродливые воспоминания.
Когда они вышли из ворот скального замка на свет, Мила села прямо на каменные ступени. Вирт присел рядом, и ей в голову пришла совершенно неуместная в данный момент мысль, что так он испачкает свое желтое пальто.
— Дыши глубже, — посоветовал Вирт.
Мила покачала головой.
— Я уже в порядке, — заверила его она. — Вообще-то, обычно я тоже не такая впечатлительная, просто…
Не глядя на него, Мила услышала, как Вирт усмехнулся, видимо, догадавшись, что это был ее ответ на слова, сказанные им в школе с неупокоенными духами.
— Он поглотил своего брата… — до сих пор не в силах принять это, произнесла Мила. — За свою жизнь я видела много действительно страшных вещей, но… я никогда не видела ничего более омерзительного. Сожрать своего брата, это…
— Это не то, что он сделал, — неожиданно возразил Вирт.
Мила вздрогнула, не сразу осознав смысл его слов, и посмотрела на него в недоумении.
— Что значит — «не то»?
Вирт вздохнул.
— Он не ел своего брата, как ты подумала. Он…
— Не… — Мила тряхнула головой. — Тогда что это было?
— Он поглотил его душу, — неестественно спокойным голосом ответил Вирт.
Мила вытаращилась на него с ужасом.
— Как это — «душу»? Да как можно поглотить!..
— Можно, — перебил ее Вирт; он расстегнул верхнюю пуговицу своего пальто, словно воротник сдавливал ему горло. — Ритуал, соединяющий две души в одном теле, существует. Но то, что мы видели, похоже на этот ритуал только по сути. Проще говоря, Лукой все сделал… по наитию. Он явно не имел ни малейшего понятия о самом ритуале. Он смог сделать это за счет того, что принял свою тотемную форму… Не обычный паук — гигантский арахнид. Я знал, что существуют тотемы, способные изменять свои размеры, но никогда до сих пор не видел ничего подобного воочию.
— Я ничего не понимаю, Вирт. Душа его брата… слилась с его душой?
— Нет. Две души невозможно слить так, чтобы они растворились друг в друге, но их можно соединить, как… Наверное, это похоже на то, как соединены тела сиамских близнецов.
— Это возможно? Просто взять и соединить две разные души?
— В теории — да. Больше всего шансов соединить две души, когда речь идет о людях, очень близких духовно, или о кровных родственниках. И почти наверняка все удастся, если попытаться соединить души…
— Близнецов, — закончила за него Мила.
— Верно. Но этот ритуал не используют.
— Почему?
— Потому что душа человека вечна, и никто не знает, что после смерти тела будет с душами, которые соединены друг с другом навсегда.
Мила несколько секунд обдумывала ответ Вирта, глядя на него напряженным, немигающим взглядом, потом произнесла:
— Ты прав. Об этом даже подумать страшно. И все-таки… я не понимаю, как Лукою это удалось.
Вирт поднял голову, словно подставляя лицо под солнечные лучи, но ни один мускул на его лице при этом не расслабился.
— Этот мальчик был невероятно одаренным, — сказал он. — Ему хватило услышать рассуждения алхимика о душе и увидеть круг из крови в пентаграмме, чтобы провести ритуал, соединяющий две души в одном теле. Лукой обладал просто сверхъестественным чутьем мага.
— Объясни, — попросила Мила; она чувствовала, что еще чуть-чуть — и она запутается окончательно.
— Кровь брата, — начал Вирт, — послужила Лукою цепью, которой он удерживал его душу. Иными словами, поместив тело брата в круг, созданный его же кровью, Лукой словно посадил душу Тихоя на цепь. В таком магическом круге агония человека может длиться очень долго, но не бесконечно. Душа все равно освободится и покинет мир живых. Чтобы этого не случилось, Лукою нужно было найти для души брата другое тело. У него же было только свое собственное. Превратившись в гигантского арахнида, он поглотил тело брата все целиком, и душа Тихоя, временно привязанная к магическому кругу, а потому не способная уйти, приняла тело Лукоя как свое новое пристанище.
— А почему ты считаешь, что их души срослись? — спросила Мила.
— Потому что две души в одном теле ужиться не могут, ты ведь слышала, как об этом говорил алхимик. Одно тело — одна душа. Это закон, по которому живем в этом мире мы все. Две души в одном теле отторгают друг друга, и в конце концов та, что слабее, будет изгнана из тела. Но если две души станут целым…
