Мила Рудик и тайна шестого адепта - Вольских Алека (читать полную версию книги .TXT) 📗
Движением руки великан указал вперед, и дети молча стали подниматься вверх, словно они поняли его без слов. Наблюдая за их подъемом со стороны, Мила вдруг осознала — сейчас страх заменял этим детям слух. Ведомые страхом, они были способны распознавать смысл даже самых незначительных жестов.
Второй раз в этот день Мила шла темными коридорами замка в скале. Впереди почти весь проход заслоняла собой широкая спина глухонемого великана. Невидимые для нее, перед ним шли близнецы, девочка и старик. Гадая, куда ведут детей, Мила не сразу заметила, как великан остановился. Скрипнула дверь. Толкнув детей вперед, великан согнул спину, чтобы пройти под низкой притолокой. Мила последовала за ним.
Это помещение показалось Миле в несколько раз больше, чем комната за дверью с пауком. Здесь было три зарешеченных окна, и находились они так же высоко. Беглого взгляда Миле хватило, чтобы понять, что она очутилась в лаборатории алхимика. Печь, в которой пылало пламя, насыпанная возле печи горка угля, столы, заваленные старыми книгами, свитки, стоящие всюду тигли и деревянные ступки, реторты и мензурки, графитовый стол недалеко от печи, а посреди комнаты — начерченная прямо на каменном полу большая пентаграмма с непонятными знаками и символами.
Внезапно за одним из столов раздался какой-то шорох, а мгновение спустя из-за многочисленных книжных стопок вышел одетый в некое подобие церковной рясы человек: худой, серолицый, с длинной и желтой, как пшенная каша, бородой. Завидев визитеров, он какое-то время всматривался в лица детей угрюмым и черствым, как залежалый ломоть хлеба, взглядом.
— Мальцов заприте пока, — скрипучим голосом велел он, — а девчонку оставьте.
— Да, господин Заугра, — услужливо сказал шепелявый старик и, схватив девочку за длинные волосы, потащил к графитовому столу. Шлепая босыми ногами по каменному полу, девочка визжала то ли от боли, то ли от страха. Мила видела, как в ужасе оборачиваются на нее близнецы, уводимые великаном, но ее глаза уже заволокло красной пеленой.
Когда в очередной раз ее выбросило из алого водоворота, Мила обнаружила, что опять оказалась в лаборатории колдуна-алхимика. Увидев его возле печи, она подумала, что перед ней наверняка не кто иной, как хозяин замка в скале, ведь шепелявый старик назвал его господином. Мила повернула голову — в шаге от начерченной на полу пентаграммы стояли черноволосые близнецы. Она заметила, что один из них, нахмурив брови, пристально смотрит прямо перед собой. Проследив за его взглядом, Мила обнаружила, что в центре пентаграммы имелось углубление — желобок в форме круга. Оно было наполнено какой-то темно-красной жидкостью.
Догадка пронзила Милу изнутри: неужели этот желобок был наполнен кровью? Почему-то ей сразу вспомнилась растрепанная грязная девочка, которая очень старалась выглядеть храброй.
Колдун-алхимик тем временем подошел к братьям и, схватив обоих за волосы, жадным взглядом вцепился в лицо сначала одного, а потом другого. С безумным блеском в глазах он сказал:
— Знаете ли вы, что такое гомункул?
Близнецы даже не пытались вырваться, только смотрели на своего мучителя двумя одинаковыми парами черных глаз. Лишь их взгляды отличались: один был испуганным, другой — непокорным.
— Это то, что я пытаюсь создать, — продолжал колдун-алхимик скрипучим голосом. — Гомункул — искусственный человек. Уподобиться Создателю и сотворить человеческое тело — живое человеческое тело. Но, в отличие от человека, у гомункула нет души. И именно в этом его самая большая ценность.
Худые жилистые руки отпустили близнецов, при этом с силой толкнув их. Братья упали на пол, но тотчас поползли друг к другу.
— Создавая новые человеческие тела, — разговаривая, колдун-алхимик снял с огня тигель, от которого исходили серые испарения, — и перемещая в них свою душу, я смогу жить вечно!
Он поставил тигель на стол и вылил туда какую-то жидкость из стоящей рядом пробирки. Серый пар окрасился в темно-вишневый цвет.
— Ведь переместить свою душу в тело человека, уже обладающего собственной душой, невозможно — любая душа слишком крепко держится за свою телесную оболочку. А гомункулы внутри пустые — у них нет хозяина, нет души. Однако до сих пор все мои попытки терпели крах — гомункулы оказывались нежизнеспособными и слишком быстро умирали. Их тела даже не успевали сформироваться как нужно.
Одержимый взгляд серолицего остановился на близнецах.
— Что вы такое? Два совершенно одинаковых тела. Может быть, это дар Создателя? Может быть, у вас одна душа на двоих? А второе тело — лишь запасной сосуд?
Он шагнул к мальчикам, не отводя от них пристального взгляда.
— Вот только… кто из вас?
Один из близнецов подался вперед и заслонил собой брата, глядя на алхимика с неприкрытой враждебностью. В его черных глазах плескалась такая решимость, словно он готов был защищать своего близнеца любыми способами — кулаками, ногами, зубами. Но колдун, вместо того чтобы подойти еще ближе, остановился. На его сером лице промелькнула зловещая улыбка. Костлявые пальцы погладили желтую, как пшено, длинную бороду, и в тот же миг Мила ослепла. Темнота обволокла ее и выбросила на каменный пол освещенной солнцем комнаты.
Несколько секунд Мила водила глазами из стороны в сторону, ожидая увидеть очередное воспоминание, пока не поняла, что в этот раз она очутилась в реальности.
— Эта комната, — произнес рядом голос Вирта, — одна большая Мемория.
Мила повернула голову, чтобы наткнуться взглядом на протянутую руку. Вирт помог ей встать на ноги и продолжил:
— Но это хранилище памяток словно разбито на ячейки, и в каждой из них хранится несколько воспоминаний.
— Ты видел алхимика? — спросила Мила. — Великана и девочку?..
Вирт кивнул.
— Значит, в Мемории мы видим одно и то же, но почему-то не видим друг друга, — заключила Мила.
Вирт издал странный звук. Внутреннее чутье подсказывало Миле, что он потрясен.
— Рискну предположить, что эту Меморию создал близнец, которого звали Лукой, — сказал Вирт. — Судя по тому, что мы видели, он был наделен впечатляющим магическим потенциалом, однако…
Вирт замолчал, задумавшись о чем-то.
— Однако?.. — напомнила ему Мила.
Вирт глубоко вздохнул.
— Как маг он был абсолютно неграмотным, это очевидно. Выходит, что он превратил эту комнату в Меморию ненамеренно. Видимо, события, память о которых здесь запечатлена, потрясли его слишком сильно, и воспоминания о них каким-то образом сохранились в этих стенах. Иными словами, эта Мемория создана не магией, а силой эмоций.
Вирт кашлянул и нахмурился, словно что-то припоминая.
— Старый слуга назвал своего хозяина «господин Заугра», — задумчиво произнес он.
— Тебе это о чем-то говорит? — спросила Мила.
Вирт покачал головой.
— Нет, но если «Заугра» — имя хозяина этого замка, то по возвращении я могу попытаться узнать о нем больше.
Мила сделала глубокий вдох. Почему-то дышать было тяжело — чужие воспоминания теснили ей грудь.
— Что с ними случилось? — тихо прошептала она вслух, думая о близнецах. — Что произошло с ними дальше?
Мила прошлась вдоль стены и уже протянула руку, чтобы дотронуться до камня в другом месте, как вдруг вспомнила, о чем просил ее Вирт. Повернувшись, она обнаружила, что он уже стоит рядом. Обменявшись взглядами, они коснулись стены вместе.
Кровавый омут подхватил ее в тот же миг. В алой воронке хороводом кружили смутные образы, вспыхивало пламя, а в сознание врывался жуткий вопль. Что-то черное и бесформенное бросилось на Милу из красной жижи — она непроизвольно сжала веки и лишь спустя несколько секунд заставила себя открыть глаза.
В первый момент Мила подумала, что ничего не произошло — она стояла все в той же комнате за дверью с пауком. Но Мила быстро поняла свою ошибку. Когда они с Виртом пришли в замок, был полдень, а сейчас здесь стояла глубокая ночь — сквозь крошечное зарешеченное окно над головой она видела чернильно-черное полотно неба, опускающееся на скалы.
