Тыквенное семечко - Шипилова Инесса Борисовна (читаем книги бесплатно .TXT) 📗
— А по-моему, это просто лодыри. Кем раньше была эта Зулила — да никем. Была просто Зулькой из одинокого тополя, и знали ее в лесу все только потому, что ее тополь летом в одиночку умудрялся засыпать пухом весь лес. А вот когда его срубили, она переехала в западный лес, и давай там жалостливые стихи писать, как ее, бедняжку, жилья лишили. Так вот и прославилась. Ты вот тоже, небось, если прославишься, станешь какой-нибудь Тюсильдой, нет, лучше Герминтэссой, так рифму к 'поэтессе' легче подобрать, — язвительно проговорил Зак и, прищурившись, посмотрел на кикиморку.
Но та пожирала глазами банкетный зал и публику, рассаживающуюся по местам. Зак огорчился, что булавочные уколы не достигли цели, но, заметив в дверном проеме Цитруса, весело крякнул и потер руки.
Цитрус был облачен в яркий изумрудный балахон, по которому порхали желтые бисерные бабочки. На ногах полыхали флуоресцентным светом оранжевые панталоны, яркость которых вызывала только одно желание — немедленно отвести глаза куда-нибудь в сторону. Рядом с ним, держа его под ручку, шла Лерр. На ней было темно-синее платье с огромным вырезом на спине, а на шею была наброшен мех какого-то зверька. Лерр чопорно поджала губы, раздумывая, куда бы им сесть, и, в конце концов, потоптавшись по залу, они сели за соседний столик.
Зак радостно потер ладони и многозначительно посмотрел на Гомзу, подняв при этом большой палец вверх.
Когда все расселись по местам, на сцене появился Флан Эйче. Он сказал короткую приветственную речь и пригласил Зулилу. Ярко вспыхнули лучи желтых прожекторов, которые, покружив, слились в единый столб желтого света. На сцену вышла поэтесса и смело в него шагнула.
Зулила оказалась довольно высокой и очень худой. На ней было длинное платье из лилового бархата, с блестками в тон. На голове красовался Колпак Харизмы — фиолетовая остроконечная шляпа, украшенная листьями тутовника. Кожа Зулилы была очень бледной, а длинные, черные как смоль волосы ниспадали на костлявые плечи подобно разлохмаченным концам бельевой веревки. Тюсе поэтесса напомнила соломинку в коктейле, что продавался в 'Старой ели' — такая же тонкая и длинная и со шляпкой на конце.
Тем временем Зулила вытянула вперед худую руку и с завыванием произнесла:
Куда пойти натуре тонкой?
Весь мир разбит монетой звонкой.
Куда прошелестеть шелками?
Одни лишь кости под ногами…
Голос у Зулилы оказался низким и с легкой хрипотцой. Возникало ощущение, что она наспех проглотила салат с песком и не успела откашляться. Когда она читала стихи, то неимоверно растягивала слова, словно резинку тянула. А в самом конце стихотворения она как будто отпускала эту натянутую резинку, и все в зале радовались, что оно закончилось, и хлопали.
Прослушав несколько стихотворений, Зак почувствовал, что стал клевать носом, и решил брать быка за рога. Когда после очередного стихотворения зал аплодировал Зулиле стоя, Зак вытянул вбок руку, сдернул с Цитруса парик и метнул его под ближайший стол. Все это произошло так быстро, что Гомза и глазом моргнуть не успел. Он искренне восхитился Заком, от которого никак не ожидал подобной прыти. Вот ведь что азарт с ливнасом сделать может!
Цитрус от неожиданности взмахнул руками и толкнул стоящего рядом Листопада, который энергично аплодировал. Тот не устоял на ногах и свалился прямо на стол, опрокинув канделябр со свечами. Скатерть тут же вспыхнула огнем, вверх взметнулся целый сноп искр. Лерр с визгом вскочила из-за столика, сбив с ног Цитруса, который упал, увлекая за собой соседний столик. Скатерть заполыхала еще ярче, вокруг началась самая настоящая паника. Внезапно вверху что-то зашипело, и вниз на головы собравшихся обрушилась ледяная вода. Она била прямо с потолка отовсюду, весело шипя и искрясь в лучах желтых прожекторов, складывалось впечатление, что вверху находилось несколько сотен кранов, которые открыли одновременно.
— Это новая система, вот классно! — проорал Зак Гомзе, когда они спрятались под стол. — Ну просто зверь! — с восхищением продолжил он, высунув голову наружу и наблюдая, как Зулила в мокром платье, которое к ней прилипло, мечется по сцене. С широких полей ее колпака вода стекала ровным широким потоком, низвергаясь вниз сверкающими брызгами.
Гости с визгом кинулись к выходу, и в узких дверях банкетного зала тут же образовалась пробка. 'Ласковые струи' добросовестно поливали любителей поэзии холодной водой, и вскоре зал стал напоминать веселый аттракцион. Некоторые решили переждать, пока пробка рассосется, и забились под столы, а кто-то умудрился снять со стены большую репродукцию знаменитой картины 'Девушка с книгой' и накрылся ею как зонтом. Под необычный зонт тут же набилось много желающих, в том числе и Лерр, которая тысячу раз пожалела, что надела платье с таким глубоким вырезом.
— Переверните девушкой наружу! — прокричал главный технолог типографии, пытаясь сохранить занятую под картиной позицию, и с неприязнью поглядывая на огромный глаз на картине. — Разве не понятно, что эта поверхность гидрофобней!
Картину общими усилиями перевернули, и Лерр отжала мех зверька и повесила его на шпагат, что был прикреплен к торцам картины, словно на бельевую веревку.
— Учитывая уровень влажности, вряд ли он скоро высохнет, — серьезно заявил технолог, снимая с себя мокрый вязаный свитер, который своим весом вдавливал его в пол.
— А я уже никуда не тороплюсь, — ответила, стуча зубами Лерр, поглядев на клубящуюся пробку в дверях.
Цитрус без парика и в облипшей накидке, которая подчеркивала каждый изгиб его тела, почувствовал себя голым. Лишь одно обстоятельство его утешало — в этой суматохе на него никто не обращал внимания. Он выкрикнул в пространство весь перечень слов, который ему мама в детстве строго-настрого запретила произносить, сдернул со стола скатерть и накинул ее на себя, словно драгоценного соболя. Огромным прыжком, словно вспугнутая лань, Цитрус подскочил к окну и стал лихорадочно дергать его за ручки. Затем, остервенев от бесполезных усилий, он проорал во всю мочь: 'Окошко!!! и стал энергично махать руками, дабы привлечь подмогу. Со стороны его взмахи скорее напоминали конвульсии, но, увидев, что в помещении, оказывается, есть запасной выход в виде окна, к нему ринулась добрая часть гостей. Вскоре окно распахнулось, и Цитрус первый вылетел из него, как пробка из бутылки.
Пожар уже был потушен, но система не унималась и выдавала новые порции воды, словно решила истребить все зачатки того, что может гореть не только в типографии, но и далеко за ее пределами. На полу воды было по щиколотку, и многие, поскальзываясь, шлепались в нее, поднимая вверх холодные брызги. 'Ласковые струи' атаковали собравшихся, проявляя удивительную добросовестность и завидную настойчивость. Казалось, они бушевали во всех направлениях сразу, вынуждая присутствующих проявлять чудеса изобретательности и смекалки.
— Вот это, я понимаю, вечер, — хохотал Зак, сидя под столом и наблюдая, как мечутся мокрые зрители, из обуви которых при беге били фонтаны воды.
Наконец замирающее шипение оповестило тех, кто не успел убежать, что вода в системе закончилась, и облегченные вздохи, которые раздались повсюду, возможно, в общей сложности могли бы поднять небольшой тайфун.
В банкетном зале, отражая софиты, мерцало мелкое озеро. В нем плавали бумажные салфетки, рекламные буклеты, чей-то помятый веер и соломенная шляпка. Яблоки весело подпрыгивали на волнах, которые создавались при передвижении.
Вскоре все были уже на открытом воздухе, неоднократно порадовавшись, что день был теплый.
— Нет, ну как вам это нравится! Наша примадонна разорвала с типографией контракт! — простонал Флан, подойдя к Мимозе и Фабиусу, что стояли у самого выхода.
Фабиус в десятый раз выкручивал свой пиджак, вывернув его при этом почему-то наизнанку. А Мимоза так и не нашла вторую босоножку и мастерила из небольшой картонной коробки ей замену, привязав по бокам шпагат от упаковки книг. Они обернулись к Флану, да так и застыли с раскрытыми ртами.
