Последний орк - Де Мари Сильвана (читаемые книги читать .TXT) 📗
Йорш все еще лежал на земле. Несмотря на невыносимый жар, доносившийся от полыхавшей баррикады, его снова трясло. Юного эльфа не переставали терзать воспоминания убитых им орков: перед ним пронеслись все пережитые ими мгновения, от последнего к самому первому. Йорш понял, почему орки являлись лишь составными частями единой армии: человек познает собственную индивидуальность благодаря своей матери, если она, в свою очередь, осознает свою индивидуальность. Дети рабынь, орки не знали никакой свободы выбора и были приговорены к жестокости.
Ранкстрайл решил пока оставить Эльфа в покое и занялся своей сестрой.
— А ты какого черта здесь делаешь? И почему, черт возьми, ты не сидишь за стенами города? И что, черт побери, ты на себя нацепила? — яростно набросился он на нее.
Несмотря на то что вид разгневанного капитана был ужасен и вводил в оцепенение всех солдат, на его сестру он не произвел ни малейшего впечатления.
— Нас схватили как раз в городе, — спокойно объяснила она, присаживаясь на землю и добавляя грязь к кровавым пятнам, саже и всему остальному, чем уже было испачкано ее белое платье.
Худенькая и хрупкая, она не имела бы абсолютно ничего общего с коренастым капитаном, если бы не ее манера так же дерзко держать голову и смотреть своему собеседнику прямо в глаза. Ее каштановые волосы были заплетены в косы и уложены вокруг головы. Она оперлась на ствол дерева, стараясь отдышаться и снова заговорить, пересиливая усталость, которая, должно быть, была бесконечной, как горизонт безоблачным днем. Ее губы потрескались от жары, и Ранкстрайл вытащил свою фляжку, дал сестре напиться и потом пустил воду по кругу, чтобы утолить жажду остальных освобожденных пленников.
— Орки добрались до нас по соединительным аркам колец, — продолжила девушка, как только немного отдышалась. — Они дошли до Старого города, где мы укрывались, и подожгли Внешнее кольцо. Они схватили нас сегодня утром и вывели по лестницам незадолго до того, как те сгорели. Цитадель теперь отрезана. Орки заняли стены, но центральная часть еще не взята.
— Но как такое могло случиться, что Варил пал? Почему вы не открыли шлюзы? И почему армия Варила не дала отпор оркам? Это же превосходная армия! Самая прекрасная в мире!
— Да, красоты им было не занимать, — согласилась с Ранкстрайлом девушка. — Их перебили за полдня. Почти все полегли, зато какие они были красивые! Защищать город остались лишь раненые, женщины и дети. Кто-то предал нас, кто-то продал нас оркам. Первые их отряды подошли ночью, как волки, — они захватили водяные мельницы и убили охранников на шлюзах до того, как те смогли их открыть. У орков были карты, и они точно знали, что делать. Потом они окружили город. Наша кавалерия попыталась прорвать осаду. Их хватило на одну атаку. Дело в том, что красивыми-то они были, это точно, в своих золотых и серебряных доспехах, но только вот никогда не сражались. Они лишь участвовали в парадах и выигрывали турниры. И строились они по признаку знатности рода: рядом с сиром Эрктором и его кавалерией находился кавалер Гаимир, его двоюродный брат, хотя он командовал легкой пехотой, которая должна была оставаться позади кавалерии. Так что ряды кавалеристов были прерваны строем пехоты, и именно там орки и прорвались, разбив нашу армию на две части. Отряды алебардщиков могли бы остановить атаку орков, но они находились позади всех, потому что их командир был не самого знатного рода и никто из потомственных аристократов не желал видеть его возле себя в первых рядах. Принц Эрик, сын сира Эрктора, со своими лучниками вообще не смог участвовать в атаке. Отец изгнал его — не только потому, что принц заявил, что строить армию согласно знатности гербов было самоубийством, но и потому, что лук и стрелы — это… подожди, как же он сказал… неизящное оружие. Лук подходит для бандитов и браконьеров, для охоты на диких кабанов. Какой угодно оборванец может выпустить стрелу издалека, и первый из кавалеристов может быть поражен ею так же, как последний из алебардщиков, а это неприлично. Каждый кавалерист проводит полжизни, овладевая искусством фехтования, участвуя в турнирах и поединках, но что это дает, если кто-то может прикончить его из лука с расстояния в тридцать футов? Это неизящно и неприлично. Лучше проиграть войну. Только вот после того, как война проиграна, орки играют в кегли головами побежденных, а это, по-моему, тоже не очень прилично. Жаль, что орков не обучают изяществу и хорошим манерам: их стрелы затмевали небо. И это было бы еще ничего, если бы наши не подставляли под них свои головы, как кегли. Армейские законы Варила запрещают падать на землю, укрываясь от стрел, — это приравнивается к бегству и наказывается смертной казнью. Солдаты остались гордо стоять, а достаточно было лишь наклониться и укрыться щитом. Тогда они могли бы пойти в контратаку. Но они остались стоять, не считая, конечно, раненых, которые не могли больше держаться на ногах. Сира Эрктора почти сразу же схватили и повесили. Чтобы его не подвергали мучительной смерти, его сын, принц Эрик, бросил с башни мешок золота, и орки ограничились всего лишь повешением. Принц Эрик сбросил с башни все золото города за остальных пленных, но на всех не хватило, и тогда орки…
— Да, да, я знаю, — прервал ее брат, — я знаю, что они сделали.
Девушка разрыдалась, но сразу взяла себя в руки и спросила, нет ли у них чего-нибудь поесть. Ранкстрайл и его лейтенант раздали солдатский хлеб.
— А почему ты так вырядилась? — поинтересовался Ранкстрайл, указывая на свадебное платье — белую тунику, всю покрытую вышивкой и бантами. Капитан понизил голос, но Йорш, со своим слухом эльфов, отчетливо слышал каждое слово, несмотря на шум пожаров. — Это ведь платье нашей матери. Как тебе только в голову пришло? И что ты наденешь теперь, когда сын пекаря попросит тебя в жены?
— Сын пекаря не попросит меня в жены, можешь не волноваться. Эта мегера, его мать, хочет как минимум двадцать золотых монет в приданое, а у нас их нет и никогда не будет. А даже если бы они и были, я бы все равно не пошла замуж за того, кто берет меня только из-за приданого да еще и улепетывает со всех ног, оставляя наедине с орками. Если бы у меня не было лука, который ты мне сделал, и если бы ты не научил меня из него стрелять, то меня уже дня полтора как не было б в живых. И это платье я надела потому, что была уверена, что не доживу до завтра. А так как я не хотела умирать в своих обычных грязных обносках и учитывая, что никто никогда не пожелает взять меня в жены, я решила: будь что будет, но я надену свадебное платье в первый и последний раз в жизни. Все равно завтра умирать.
И девушка опять заплакала.
— Но где вы были все это время? Как вы могли так медлить? — в слезах спрашивала она.
Но вскоре она успокоилась и вновь заговорила о платье, как если бы желала позабыть о войне и об орках, разговаривая о чем-то другом. Она еще больше понизила голос, но снова Йорш не мог не услышать ее слова:
— Знаешь, а ведь оно было совсем новое. Его ни разу не надевали! Я думала, что наша мать выходила в нем замуж за отца, а оказалось, нет. Вышивка была не очень аккуратно сделана: наша мама не отличалась терпением в рукоделье да и всегда плохо видела — вышивая, она сшила вместе обе стороны корсета, перед и спинку. Мне пришлось распороть вышивку, когда я решила надеть платье.
Ранкстрайл окаменел от этих слов.
— Ты уверена? — в конце концов пробормотал он.
Йорш решил, что большей глупости, чем обсуждать женский гардероб в тот момент, когда горит осажденный город и готовится следующая битва, на свете и быть не могло. Странно, до этого момента капитан Ранкстрайл совсем не казался ему идиотом.
С трудом он попытался встать; Ранкстрайл подхватил его под локоть и поставил на ноги.
Юный эльф неожиданно вспомнил, кто перед ним.
До этого мгновения он видел перед собой лишь человека, измученного видом своей растерзанной земли, мужественного воина, отважного командира, способного пожертвовать своей жизнью ради того, чтобы спасти захваченных пленников.
