Держись, акробат - Ихсанова Лябиба Фаизовна (книга бесплатный формат txt) 📗

Annotation

Повесть старейшей татарской писательницы о школьной жизни, о школьниках. Главный герой её — озорник, лодырь, но человек, который никогда не солжёт, — попадает в разные ситуации, смешные и поучительные, постепенно обретая цельный характер.

Лябиба Фаизовна Ихсанова

1

2

3

4

5

6

7

8

9

10

11

12

13

notes

1

Лябиба Фаизовна Ихсанова

Держись, акробат

Здравствуйте! Меня зовут Фаиль, а фамилия — Шакиров. Этой весной я закончил шесть классов и без особых успехов перешел (отец говорит — переполз) в следующий. «Ну и что? — можете спросить вы. — Что в этом особенного?» Согласен: ничего выдающегося и я здесь не вижу.

А вот мама считает, что я ошибаюсь, и беспрерывно твердит мне, что за прошедший год я открыл для себя много важного, понял, кто у нас в классе может быть верным другом, и вообще стал лучше разбираться в людях.

Мне становится смешно, когда она так говорит.

Подумаешь! Да любой человек знает, с кем ему дружить. И разбираться в людях, по-моему, не так уж трудно, если ты знаком с этими людьми с детского сада, а с некоторыми и того раньше!..

Но стоит мне вспомнить некоторые события прошлого года, в особенности историю с ограблением квартиры тети Клавы, и я начинаю сомневаться. Если я не сумел разгадать этого типа в вязаной шапочке, значит, не так уж здорово я тогда разбирался в людях.

А теперь? Неужели и теперь меня так легко можно обмануть? Думаю, что нет! Я бы сразу вывел его на чистую воду.

Тогда, выходит, мама права? Я в самом деле стал немного другим?

В общем, путаница какая-то: то я прав, то мама.

Впрочем, судите сами.

Рассказываю по порядку, начиная с самого первого дня. Все рассказываю, без утайки!

1

Все началось с того, что пропал наш шестой «В» класс. Да, да! Первого сентября, помахивая портфелем и читая таблички на дверях, я прошел коридор из конца в конец, потом повторил этот путь. И наконец замер в удивлении: шестого «В» не было! Был шестой «А», был шестой «Б», даже был шестой «Г», о котором я раньше ничего не слышал и не был злаком ни с одним человеком, который в нем будет учиться…

А шестой «В» как сквозь землю провалился!

Можете представить себе мое состояние: пришел человек на первый урок, а класса нет? Вдруг я вижу, что Савия, Наиль, Света входят в комнату с табличкой: «Шестой «Г» и меня зовут, кричат, что это и есть наш класс.

Мне понадобилась всего одна секунда, и я все понял: значит, у нас теперь будет, как в Англии! Я давным-давно читал, что англичане не любят число «тринадцать», боятся, что оно приносит несчастье. У них нет тринадцатого дома, тринадцатой квартиры, тринадцатого этажа. Даже тринадцатого места в кино нет. И вообще ничего с номером тринадцать нет. Не помню только, как же они обходятся каждый месяц без тринадцатого числа? Во всем мире тринадцатое число, а у них что? Впрочем, это их дело, пусть сами разбираются.

Почему же в нашей школе нет шестого «В», было ясно даже дураку: наверное, когда-то был такой класс и в нем оказались одни неуспевающие, прогульщики, нарушители дисциплины. И с тех пор учителя, чтобы не вспоминать об этом кошмарном классе, даже не хотят видеть таблички: «Шестой «В».

Я сразу же рассказал о своей догадке нашему классному руководителю Зое Михайловне. Она рассмеялась и сказала, что это довольно остроумная фантазия, но в действительности все гораздо проще — при ремонте перепутали таблички.

И правда, на следующий день на дверях нашего класса висела свеженькая табличка: «Шестой «В». От других шестых мы отличались теперь только тем, что наш «В» находился напротив учительской. Представляете, сколько в этой комнате будет о нас разговоров?

Вы, может быть, решили, что наш класс какой-то особенный? Ничего подобного, самый обыкновенный. Есть у нас и зубрилы-отличники, и середнячки, и такие, что еле-еле на трояках тащатся. Как везде. Всего нас в классе двадцать восемь человек. Но из них девочек — двадцать, а мальчиков — только восемь. Правда, Зоя Михайловна говорит, что наша восьмерка стоит всех двадцати девочек. Не знаю, что она имеет в виду, но если бы речь шла о силе или ловкости, то скажу не хвастаясь, что я один мог бы, как говорил мой дедушка-пастух, стреножить этих девчонок, да в придачу еще пару таких тихонь, как Наиль.

Шесть лет я проучился в этом классе.

Давно прошли те времена, когда учительница вызывает тебя на уроке, а ты сидишь, забыв свою собственную фамилию. Уже давно не стоишь на перемене, подпирая стенку и опасаясь, что старшеклассники мимоходом затопчут тебя. Теперь, если хочешь, можешь сам любого по лбу щелкнуть.

Правда, мама говорит, что я вырос, а ума не набрался. И конечно, вспоминает Наиля.

Придется мне о Наиле рассказать поподробней.

С Наилем мы выросли в одном дворе. А когда завод, где работают наши отцы, построил в новом районе большой девятиэтажный дом, мы снова оказались соседями. Будто кто-то нарочно постарался, чтобы наши квартиры расположились на одной лестничной площадке, дверь в дверь. К тому же мы одногодки и учимся в одном классе.

За долгие годы, между нами говоря, Наиль мне изрядно поднадоел: я не люблю слюнтяев. А тут еще мама то и дело заводит свою музыку: «Наиль с первого класса учится только на пятерки! Наиль посещает кружок математики и занимает первые места на городских олимпиадах! Он всегда слушается родителей, даже слово старшей сестры для него — закон…» — и так далее и тому подобное.

Если бы, я думаю, моей маме поручили описать самого примерного мальчика на свете, то она наверняка дала бы точный портрет нашего Наиля. А мне так иногда хочется наподдать ему. Спасает его только то, что я со слабаками никогда не связываюсь.

Как я мечтал, чтобы в новом доме поселилась какая-нибудь другая семья и у нас появились бы новые соседи. Пусть кто угодно, даже Зубаржат, только не Наиль.

Зубаржат тоже учится и нашем шестом «В». Она ничего, неплохая девчонка, а в драке даже мальчишке не уступит. Одна беда — любит ябедничать. Мне из-за нее часто доставалось. Заметит, что я на уроке чем-нибудь не тем занимаюсь, и сразу тянет руку. Хорошо, что учителя уже не всегда обращали на нее внимание: знали, дай ей слово — весь урок пропал, будет стыдить меня.

Однажды я решил ей отомстить. После уроков, когда Зубаржат со Светой спускались по лестнице, я притворился, что надаю, и выбил ее новый портфель. Портфель заскакал по лестнице, смешно подпрыгивая на каждой ступеньке. Но я не успел даже расхохотаться, как почувствовал силу кулаков Зубаржат. Она так двинула меня по спине, что, не окажись рядом Светы, которая ухватила меня за полу тужурки, лететь бы мне вслед за портфелем, пересчитывая ступеньки…

К тому же еще прикусил кончик языка. Так больно, что испугался: не откусил ли совсем? Зажал двумя руками рот и мычу. Даже сдачи дать не могу — руки заняты.

— Разве так можно, Зубаржат? — пожалела меня Света.

— Пусть не пристает! — ответила Зубаржат.

Подняла свой новый портфель, стала дуть на него, протирать рукавом, поглаживать. Портфель ей, видите ли, жалко, а на живого человека наплевать!

Вот Света совсем другая. Мы с ней за одной партой сидим. Домашние задания я почти каждый день у нее списываю. Сначала она сердится: «Я не обязана для тебя уроки делать, ты сам должен! Учти — сегодня списываешь последний раз, завтра на меня не рассчитывай!» А завтра все то же самое. Как в считалке: «На столбе мочало — начинай сначала…» Я и на контрольных к ней в тетрадку заглядываю. Поэтому у нас всегда одни и те же ошибки. Учителя говорят: «Ты, Шакиров, хоть списывать научись без ошибок». А иногда я все-таки умудряюсь сделать их больше. И потом зло срываю на Свете. «Ты, — говорю я ей, — во всем виновата! Не могла совсем ошибок не делать? Тогда бы и у меня их меньше было!» А она чуть не плачет и начинает оправдываться, будто и в самом деле виновата. Смех один!