Держись, акробат - Ихсанова Лябиба Фаизовна (книга бесплатный формат txt) 📗
Теперь я должен рассказать о Савии.
По правде говоря, мне не очень хочется о ней говорить, но раз обещал рассказать все без утайки, ничего не поделаешь.
Почему так получается, что с любой девчонкой из нашего класса я могу болтать хоть целый день, а с ней двух слов не могу выговорить? Особенно после того случая на Лебяжьем.
2
Лебяжье — это озеро, недалеко от нашего города. Вокруг него лес, в котором летом наш пионерлагерь. Мне очень нравятся эти места. Если я долго их не вижу, то даже начинаю скучать, честное слово.
Я очень обрадовался, когда в первое же воскресенье после начала нового учебного года мы всем классом выехали на экскурсию на Лебяжье.
Зоя Михайловна в спортивном костюме шла впереди и все время повторяла, что в лесу нельзя разжигать костры и играть с огнем. Будто мы сами не знаем, что разводить костер можно только в безветренную погоду и близко от воды.
Да нам и не нужен никакой костер! Мы играли в прятки, бегали друг за другом, боролись — и вскоре разогрелись так, что от нас пар валил.
Потом мы пошли бродить по лесу. Лес был уже не тот, что летом. Листья пожелтели, трава у подножий деревьев высохла, стала ломкой, как будто в землю воткнули тонкие лучинки. А над верхушками деревьев стаями кружились галки, крик их не смолкал ни на минуту.
Вскоре мы очутились у озера. Оно тоже изменилось: обмелело, а цвет воды стал темным-темным. Лодки, на которых мы соревновались во время лагерной олимпиады, лежали на берегу, а сломанные ветром деревья упали в воду.
И все равно мне тут нравилось! Мне всегда хорошо в лесу. Я только терпеть не могу тех, кто поминутно восхищается вслух: «Ах, посмотрите, какая красота! Ах, как на картине!» В лесу лучше всего молчать и смотреть, как, например, маленькие муравьи строят в корнях вывороченного дерева свой дом-муравейник. И тех, кто собирает желтые листья и вкладывает их между страницами книг, я тоже не понимаю. Пусть листья так и лежат в лесу.
Пока я стоял возле озера, ребята затеяли новую игру. Они прыгали с крутого обрыва в глубокий песчаный овраг. Прыгать было совсем не страшно. Ты опускался сразу в мягкий песок, и он, словно вода в речке, тащил тебя на дно оврага. Мальчишкам удавалось сохранить равновесие, и они спускались вниз, стоя на ногах, а девочки почти сразу падали и скатывались, как разноцветные мячики.
Но самое веселое было — подниматься наверх! Мы взбирались на четвереньках, цепляясь руками за редкие кустики, за маленькие островки засохшей травы. Но стоило кому-нибудь дернуть тебя сзади за ногу — руки разжимались, и ты, словно на санках, катился на дно оврага.
Разыгравшись, я стащил Савию. Но видно, дернул слишком сильно, и она с размаха уткнулась лицом в песок. Когда Савия подняла голову, я увидел, что брови, ресницы, волосы у нее в песке. А волосы у нее такие же светлые, как и песок.
— Не больно? — спросил я, подползая.
А она слова сказать не может: сидит и выплевывает забивший рот песок. Я начал осторожно ее отряхивать. Тихонько коснулся волос, лица, сдул песчинки с ресниц.
Савия молчала, зажмурив глаза. Не знаю, как это получилось, но я вдруг губами прикоснулся к ее щеке. Савия вскочила, как будто ее ударило электричеством.
— Идиот! — закричала она и оттолкнула меня.
Когда я поднялся, мне почудилось, что все ребята смотрят на «идиота». Я испугался, что сейчас они задразнят меня, и отполз в сторону.
Уже с другой стороны оврага снова вышел в лес. Прячась за деревьями, я ушел далеко-далеко и до самого вечера бродил один. Мне не хотелось никого видеть, не хотелось возвращаться домой.
Я лежал под березой и смотрел на облака. Вот бы добраться до них, мечтал я, спрятаться ото всех и никогда не возвращаться на землю!
Я слышал, как кричали, звали меня, но не отзывался. Потом услышал голос Зубаржат:
— Фаиль уже давно дома телевизор смотрит. Не заблудился же малютка возле лагеря!
Все засмеялись. А кто-то, кажется, Олег, поддержал:
— Точно! Сегодня же футбол!
Ребята загалдели, а Зоя Михайловна громко сказала:
— Шакиров в своем репертуаре. На то, что его ждут товарищи, ему, конечно, наплевать.
Потом они ушли.
А я долго сидел на берегу и бросал в темное озеро плоские камешки. Обычно они у меня подпрыгивают над водой семь, восемь, а то и десять раз. А сегодня раз-два — и уходили в воду.
Вернулся я домой, когда уже стемнело. Мама сразу бросилась звонить Зое Михайловне, что я нашелся. А потом уж накинулась на меня:
— Где ты был? Тут уже хотели объявлять розыск!
— Собирал грибы, — устало сказал я.
— А где же они?
— Не нашел…
Больше мама от меня ничего не добилась. Пришел с работы отец, и она замолчала.
3
С этого дня я не разговаривал с Савией, даже не смотрел на нее.
Вернее сказать, смотрел, когда она этого не замечала. Она сидела впереди, сбоку. Я мог весь урок не отрывать глаз от ее светлых кос, воротника ее платья, легких рук, перелистывающих учебники и тетради. Когда Савии не было, я просто таращился на парту, за которой она сидит.
Я мечтал, чтобы Савия стала нашей учительницей. Тогда, объясняя урок, она стояла бы лицом ко мне, и я бы видел ее большие голубые глаза. Я был бы примерным учеником, и она всегда бы хвалила меня. А уж если после очередной моей выходки оставила бы после уроков и, как Зоя Михайловна, села рядом за парту, чтобы вбивать в мою бедную голову умные мысли, я бы и бровью не повел. Я бы ей все простил и не огрызался.
Я и сейчас прощал ей все, даже то, что она дружит с Наилем. Они оба у нас отличники, оба ходят в математический кружок при Дворце химиков, заядлые шахматисты. У Наиля есть карманные шахматы, он всегда их с собой таскает. Там доска в ладонь, а фигуры, как кончик карандаша. Как перемена, так они с Савией уткнутся в доску и никого на свете не замечают. Говорят, что к городским соревнованиям готовятся.
А ребятам завидно — тоже хочется сыграть, вот и пристают к ним, даже дразнить начинают. Играют ребята слабо, Наиль и Савия им в два счета мат ставят. А они опять рвутся в бой, особенно вон Олег. Он всегда проигрывает, но все равно лезет.
Однажды Наиль отказался с ним играть, и он со злости написал на доске: «Наиль + Савия = Любовь». А я, как увидел, сам не знаю почему, взорвался.
— Сотри, сотри сейчас же! — заорал я на Олега.
— Как же, так я и стер, — противно ухмыльнулся он. — Если тебя это волнует — ты стирай.
— Ах, так! — выкрикнул я, схватив Олега за грудки, притиснул к доске и стер его спиной все написанное. — Вот как это делается.
— А вот так не делается?
Олег в долгу не остался: быстро провел испачканной мелом ладонью по моему лицу и бросился наутек. Я — за ним. Прыгая по партам, мы носились друг за другом и не заметили, как в класс вошла Зоя Михайловна.
— Шакиров! Тебе не надоело быть клоуном? — строго спросила она. — Вытри лицо и садись на место!
Света дала мне платок, я утерся и стал делать вид, что внимательно слушаю урок.
Вдруг из другого ряда мне передали записку. Я развернул ее и прочел: «Фаиль! Спасибо тебе! Ты не забыл, что в четверг мой день рождения? Пойдем к нам домой всем классом, после уроков. Наиль».
Нужен мне твой день рождения! Думаешь, я для тебя старался? Как бы не так! Сам с Олегом рассчитывайся. А то только краснеть умеешь.
4
Мне совсем не хотелось идти на день рождения Наиля. И все-таки я пошел туда. Вы, конечно, догадываетесь почему? Меня просто тянуло в любую компанию, где находилась Савия. Я не мог упустить случая побыть с ней вместе, хотя после той истории на Лебяжьем мы не сказали друг другу ни одного слова.
